Несвобода (СИ) - Орлова Тальяна - Страница 47

На моей белой рабочей блузке пуговицы были вырваны с корнем, замок на юбке заело, но он рванул его с такой силой, что все же удалось расстегнуть. Ему пришлось отвлечься от моего рта, а мне подумать о том, в каком виде я буду вынуждена добираться домой. Эта секунда хоть немного остудила, потому я схватила его за плечи, пытаясь отодвинуть.

— Вадим, подожди… Вадим, это неправильно…

Он снова глянул в мои глаза и ответил на удивление спокойным голосом, только чуть сбивающееся дыхание выдавало его состояние:

— Правильно, Арин, я в жизни не делал ничего более правильного…

И, освободив меня от остатков одежды, снова наклонился к губам. Я отталкивала — не помогало, он был намного сильнее. Это можно было бы считать изнасилованием, если бы я могла сдержать стоны. Он запустил руку вниз и с большим нажимом ласкал клитор. Слишком сильно для такого нежного места, я извивалась под ним, но снова выгибалась, впуская в рот его язык. Пыталась снять с него рубашку — кое-как удалось, потому что он почти не давал простора для маневра. И мне опять, в точности как в первый раз, хотелось ощутить на вкус его кожу, и снова никакой возможности. Он вошел в меня так резко, что я вскрикнула. Не позволяя подстроиться и привыкнуть, начал двигаться со все возрастающим напором. Вадим словно намеревался меня пронзить насквозь, с каждым его толчком я скользила все дальше по полу. Он перехватил меня за талию, удерживая, но ритма так и не изменил. Потом подхватил, словно пытался поднять или повернуть, но не мог с собой ничего поделать, не мог даже на миг замедлиться, потому просто продолжал, задыхаясь и заставляя задыхаться меня.

На пике оргазма я, кажется, назвала его имя, но внутри так сильно сжималось, что я не смогла бы сказать наверняка. Вадим кончил сразу, похоже, я своим возбуждением подстегнула его. Но я успела почувствовать, как член внутри пульсирует, сжимается. Сам он рухнул на меня, приятно тяжелый, расслабленный. А я никак не могла отвлечься от того, что он по-прежнему во мне.

Потом Вадим поднялся на руках, посмотрел в глаза.

— Я забыл спросить, ты не перестала пить таблетки?

— Перестала, — соврала я, потому что уж очень хотелось посмотреть на его раскаяние.

Но не дождалась, он лишь бровь приподнял игриво:

— Вот врешь же. Была бы правда, ты бы сейчас белугой до самой столицы орала.

В принципе, да. Но я до сих пор не потеряла надежды увидеть хоть каплю сожаления:

— Ты был груб! У меня синяки по всему телу останутся.

Он двинул бедрами немного вперед, напомнив, что до сих пор не вышел.

— Я не понял, мне нужно извиниться?

Извинений я не ждала. Потому просто обняла его за шею.

— Отпускай уже, диктатор.

— Не хочу. Или пообещай сначала, что не уйдешь.

— Как это не уйду? Я живу не здесь.

— Тоже условие твоей независимости?

— Ну да.

— Может, сразу на второй заход? Что-то меня снова накрывает.

— У меня идея получше. Пойдем в душ?

И только после этого он освободил меня, а потом подал руку, дернул вверх и прижал к себе. Не отпустит же. Он меня никогда не отпустит. И вряд ли я действительно хочу, чтобы отпустил.

Глава 27

Павел Иванович разглядел во мне потенциал и уже через месяц сделал главной в отделе элитной косметики. Не такое уж и повышение, если разобраться, но я расценила как безусловную, хоть пока и небольшую, победу. Девочки, когда рассмотрели моего Вадима и поняли, что с Сережей я даже не пыталась флиртовать, начали относиться приветливее. Но ни с кем из них я не была слишком дружна — просто общались в рамках одного коллектива. Многие меня не любили — я это чувствовала. Быть может, завидовали или считали высокомерной, кто-то вначале посмеивался над моими проколами, когда я еще заметно путалась в товаре. Но странное дело, именно те, кто открыто подшучивал и даже немного грубил, первыми отношение и изменили. Я тогда поняла еще одну важную вещь о социальных взаимодействиях: грубияны понятнее, все проблемы на поверхности, то есть решаемы. Затяжные сплетни и фальшивый мир случаются всегда не с теми, кто привык высказываться открыто.

Таким образом, начали налаживаться все сферы моей жизни. С Вадимом мы теперь встречались почти официально, но переезжать к нему от Леры я наотрез отказалась. Так для себя и решила — полгода проверки отношений. Он был очень недоволен, не скрывал этого, но терпел теперь все мои закидоны. Как ни крути, но Вадим готов был меняться ради меня, а это многого стоило. Но он оставался собственником, этого не изменить. Старался никогда не демонстрировать ревность, но это проскальзывало буквально во всем. Особенно в шутках, когда он предлагал всю меня обвешать отслеживающими маячками, чтобы Вадим каждую секунду знал, где я нахожусь. Собственник, привыкший контролировать все. И это почему-то не особенно раздражало — вероятно тем, что мне нравилось это чувство принадлежности любимому, а у него дальше шуток дело и не заходило.

Говорили и об учебе. Вадим в свое время институт так и не закончил, но мне хотелось поставить и эту галочку в списке выдающихся успехов. Вернуться в институт, оплаченный отцом, я не могла, но ведь у меня свой путь — разве не это я и пыталась всем доказать? Решила поступать на заочку, Вадим примерно через неделю сообщил, что у нас с ним в Москве есть прекрасная квартирка — если там разогнать всех, то можем и переселиться на время учебы. Ему, дескать, разницы нет, лишь бы Кирилла не видеть, а меня, наоборот, видеть. Интересно, а как он собрался жить в столице, если начал все-таки раскручивать здесь отдел нижнего белья — именно на этой идее он остановился, чему я и не удивилась. Но про себя отметила, что летом точно определюсь. Вадим поможет — прекрасно. Есть иногда моменты, когда следует заткнуть гордость подальше и принять чью-то помощь. Не поможет — ничего страшного, заочное я и сама потяну. Я в любом случае в выигрыше.

Признание в любви я выбивала из него фактически силой, спортивный интерес включился. И не то чтобы я сомневалась в его или своих чувствах, но так хотелось ему самому показать, что со мной циником он быть бесконечно не сможет. На Новый год Вадим подарил мне дизайнерскую сумку, моя порядком истрепалась. Хоть подарок был и дорогой, я с благодарностью приняла. И без того уже начала замечать, что Вадиму физически необходимо меня чем-нибудь снабжать. А тут, глядите-ка, даже повода дождался. Ответным подарком была моя нежность… хотя не совсем нежность.

Отмечали мы вдвоем, не хотелось ни большой компании, ни даже моих друзей — Иринки, Леры и Кира. Немного выпили, а потом я с удовольствием приступила к дарению презента. Сама толкнула Вадима к дивану, а потом начала раздевать. Он с трудом держался, чтобы не перехватывать инициативу, но его выдержке в тот день можно было позавидовать. Я хотела хоть раз оказаться главной, так что, справедливости ради, подарок дарила сама себе.

Ласкала его, но как только он пытался схватить меня, останавливалась. Вадим понял правила игры и настроился вытерпеть все. И мои касания языком к его груди, животу, и дразнящие поцелуи ниже. Я не обхватывала губами головку, только лишь касалась ствола, не давая чего хочет, но тем самым возбуждая так, что он света белого не видел. Кажется, до этого момента я и не знала, что из Вадима тоже можно выбить стоны.

Потом нарочито медленно разделась сама, толкнула его в плечо, чтобы откинулся на спинку дивана, и разместилась сверху. Поерзала немного, но, поняв по темным глазам, что уже почти доигралась, приподнялась и рукой направила член внутрь. Судорожно выдохнула и опустилась. Оказалось, что двигаться так не слишком удобно, но я подстраивалась. Водила бедрами сначала медленно, но постепенно немного ускоряясь. Это именно тот ритм, который приносил максимальное удовольствие мне, Вадиму, знаю, всегда хочется жестче. Но судя по его виду, он был готов выносить что угодно.

Все же ухватил меня за талию, но старался не направлять. Я оценила его усилия. Уперлась руками в плечи и немного изменила угол. Внутри стало невыносимо жарко, но так не хотелось, чтобы все закончилось слишком быстро. Вадиму каким-то неведомым образом всегда удавалось продержаться до моего пика, а я, кажется, слабее. Попыталась сжаться — внутри скрутило еще сильнее. Замедлилась — от протяжных движений чуть не взвыла. Но все же почувствовала его напряжение, обрадовалась… и замерла.