Маг Азидал. Лорд Альсаса (СИ) - "Дракмир" - Страница 21

– Когда ты станешь лордом, – хмыкнул отец, – Это очевидно. Проблем сразу на голову осыплется... Не завидую. Но я рад что они не лезут в дела графства. Если нет никаких испытаний, то человек слабеет, становится нежным и боится проблем. Первые знают это и поступают мудро.

Открывается дверь в кабинет. Легкие шаги. Узнаю маму. Даргал спаси! Бокал в руках! Отец сидит прямо, как кол проглотил. Мое кресло спинкой ко входу. Знаками показываю отцу, что хочу сделать.

– Дорогая, а кто это с тобой? – натурально удивляется отец.

– А? Я одна.

В момент, когда мама должна обернутся, допиваю вино залпом. Мана в руках преобразуется в стихию Воздуха. Бокал взмывает к потолку, подпрыгивает на вертикальных потоках ветра, едва не разбивается об потолок.

– А, показалось, темно там, – легко смеется отец.

– Вы сколько тут сидеть собираетесь? – мама подходит к нам, осматривает недовольно, – Середина ночи! Азидал, марш в постель!

Если встану, она учует от меня запах вина. Отец вновь быстро сообразил. Хватает маму за руку, усаживает на колени.

– Иди сынок, а мы тут с мамой немного... поговорим.

– Гидеон! – фальшиво возмущенно восклицает мама, но вскакивать не собирается.

– Спокойной ночи, – подмигиваю отцу.

Он что-то шепчет ей на ушко, мама опускает взгляд, слегка краснеет. Ерзает на коленях. Бокал плавно падает мне в руку, выхожу. Тихо притворяю дверь. Обожаю такие семейные минуты. Иду в комнату с улыбкой. Засыпаю с отличным настроением. Уверен, мне будут сниться добрые сны.

***

На следующий день, в обед, у ворот поместья собрались все, кто идет в поход на колдуна. Три десятка воинов барона, в серых доспехах, они весело переговариваются. Шадовид взирает на них с холодом. Трое низушников, спокойные, мрачные. Тень от рогатых шлемов закрывает глаза. Колдун не увидит в этих глазах ничего хорошего. Он покусился на святое для Кэхас. Немного в стороне от остальных собрались воины Альсаса. Два десятка ветеранов. Красные туники со следами ремонта, царапины на доспехах. Обветренные лица, серьезные. Воины стоят ровными рядами, ждут команды. Их поведет Гилан.

Я и Фрес, главная сила нашего сборного отряда. Поверх привычной одежды накинуты теплые меховые плащи. У нас по небольшой сумке за плечами, запас еды. Отец с матерью провожают. Отец ведет себя как обычно. А вот у мамы глаза на мокром месте, покрасневшие.

– Идите сюда, мальчики, – мама притягивает нас в нежные объятья, – Я все утро плакала. Не хотела вас отпускать.

– Мам, – глажу ее по спине, -Все будет в порядке.

Она отстранилась, сморгнула слезинку.

– Гидеон заставил меня понять, вы выросли, – мама осторожно целует в лоб меня, брата, – Возвращайтесь невредимыми.

Отец лишь скупо кивнул.

– Не будет вестей – через три дня брошу туда все армию.

– Мы вернемся раньше, – Фрес улыбается, – Но радует, что за нас отомстят, если что.

Мама расплакалась. Идиот, надо же было такое ляпнуть! Оставляем остальное на отца. Тянуть не стали, отправляемся в путь. До гор воспользуемся парой повозок, на ночь встанем лагерем. Дальше только пешком, как объясняли низушники.

Горы Турдум. Жители Альсаса привыкли к ним, не замечают величия природных гигантов. Мы достигли гор до того, как село солнце. Встали лагерем в маленьком леске. Весна, а горы укрыты снегом от пиков до подножия. Зубы стучат, пальцы не гнутся. Вдыхаешь стуженный воздух, будто пьешь ледяную воду, ломит зубы. Я запрокинул голову, не в силах оторвать взгляд. Горы дышат мощью, первобытной, непоколебимой. Здесь магия наполняет все, воздух, землю, снег. Почему я раньше здесь не был? Потрясающее место.

– Господин Азидал, идите к костру, – Гилан зовет меня.

Оборачиваюсь. Палатки установили, наш с братом шатер больше всех. Красный, просторный. Возле него обычные палатки воинов Альсаса. Чуть в стороне обосновались серые. Костры пылают, запах мяса плывет.

Возле нашего шатра большой костер, накидали бревен вокруг, чтобы присесть. На треногах висит котел, кипит похлебка. Охотно присоединяюсь. Гилан вручает деревянную плошку с ароматной мясной похлебкой. Горячее, то что надо! Ем, обжигая губы и язык, тепло расходится изнутри. Воины травят байки, вокруг лагеря ходят часовые.

Низушники подходят.

– Можно и нам присесть?

Места еще навалом, напротив нас вообще пусто. Но люди смотрят на меня. Улыбаюсь.

– Конечно. Для Кэхас всегда найдется местечко. И немного горячей еды.

Гилан понимает намек, через минуту низушники во всю наворачивают ложками. Сели рядом, поговорить хотят.

– Неплохой вкус! – нахваливает низушник, – А кто готовил?

– Я, – вяло махнул рукой воин с краю.

– Необычный привкус, согревает! Хочется есть и есть!

– Это семена черносливки, – оживился воин, – Если размолоть, то получится что-то вроде перца. Только они не такие дорогие. И не жгут язык, а греют. Главный фокус – правильно прогреть их перед готовкой.

– А ты хорош в этом, – одобрительно кивают низушники.

Не хитрая похвала разбивает лед меж людьми и низушниками. Воины охотно включились в разговор. Низушники травят смешные байки, от которых даже Гилан за живот хватается, смеется до слез. Народ как-то незаметно собрался у нашего костра. Места все заняли.

– Извини меня, почтенный кэхас, – склоняю голову, – Я так и не узнал ваших имен.

– А, точно, – низушник чешет нос пальцем, – Ваш барон уж больно резок был. Все ему расскажи, да немедленно. Как-то не хотелось представляться. Гном меня звать. Воин клана Турдум я. Это Малам, а это Даган, тоже воины.

Другие двое, молча кивают, не разговорчивые парни.

– Скажи мне, Гном, а что там с проклятьем? Ты говорил, подробности расскажешь, когда лагерем встанем.

– Проклятье, – Гном мрачнеет лицом, – Тяжкая это тема для нас, Первый. Но я расскажу, раз для дела надо.

– Зови меня Азидал. Мне уже порядком надоело отовсюду слышать "Первый". Словно мы и не люди вовсе.

Гном тихо отвечает:

– Для большинства кэхас, только вы – люди.

– Не будем об этом. Что не так с водой в горах?

– Не только с водой. Вино, растопленный снег, сок, все будет проклято, только переступишь границу. Минут десять отсюда в сторону гор и лучше вообще ничего не пить.

– Откуда взялось это проклятье? – Гилан подал низушнику кружку с подогретым вином.

– Хэнье. Костеухие твари. Дело было в конце войны Трех Народов. Пришли они в Турдум, заключить перемирие. Мы их сами пригласили, встретили как дорогих гостей. А когда Хэнье ушли... Мы стали умирать. Половина города опустела в одну ночь. Пока разобрались, умерло еще больше.

– А в чем суть проклятья? – получаю свою кружку с парящим вином, – Его же изучали, так?

– Изучали, пробовали снять, ничего не помогло. А суть вот в чем. Если выпьешь что угодно в Турдум, то умрешь. Тело высыхает за минуты, как от обезвоживания. Никакого спасения, нет лечения. Быстрая, мучительная смерть.

– Колдуну это, похоже, не особо мешает, – сзади громкий голос Фреса, – Налейте и мне, уснуть не могу.

– Сменим тему? – предлагаю я, – Мне вот интересно, вы как в борделе оказались?

– О, "Бодрый Хер" отличное местечко! – низушники оживились, – Есть там такие человеческие бабы...

Воины одобрительно гудят. Еще долго мы болтаем за извечные мужские темы, кэхас и люди в этих вопросах оказались удивительно похожи. Лежа в шатре, я долго дремал под веселые байки и приглушенный смех. Не скоро они угомонились.

Утро. Просыпаюсь бодрым, полным сил. Во сне укутался в шкуры, как куколка. За ночь шкуры покрылись инеем. В носу свербит, громко чихаю. Рядом шевелится гора шкур.

– Что уже утро? Ох, мать моя графиня, – приглушенный голос из-под шкур, – Зря я столько выпил ночью.

– Вырвался из-под родительского крыла, называется.

– Ага.

– Вставай давай, слышу, лагерь сворачивают.

Народ быстро перекусил, напились воды заранее. Выдвинулись в путь. Низушники ведут нас нехожеными тропами. Проваливаясь в снег, бредем все выше. Тропа расширяется, вокруг лишь скалы. Солнце в зените, мы добрались. Большое горное плато, и пещера, что ведет во тьму. Собрались у входа.