Капризы неба (СИ) - Бриз Евгений - Страница 28

- Понятно. - Ему не было понятно ничего. - Выходит, всё, что я написал, придумал не я, а он?

- В нашем издательстве практикуются различные способы создания миров, - пояснил Иван Богданович. - Использование коллективного разума - один из способов. Модель взаимодействия двух авторов считается простейшей. Стандарт - это три-четыре человека, разума. Может, ты слышал о таких авторах, которые подобно тебе используют лишь одно слово в качестве псевдонима. Даст, Курт, Вано. Например, под Дастом работают четыре автора: Дмитрий, Альберт, Семён и Тимофей. У них есть формальная градация. Дмитрий лишь придумывает идеи, Альберт пишет черновик, Семён шлифует текст до чистовика, а Тимофей решает все околокнижные вопросы: конечная редактура, аннотация, дизайн обложки и так далее. При этом использование ментальной связи даёт возможность взаимозаменяемости на любом из этапов. Уяснил что-нибудь?

Глен почесал заросшую щёку.

- Да. Тимофей - халявщик.

- Отнюдь! - возразил Иван Богданович. - У каждого из них важная роль в процессе создания конечного продукта. И каждый делает то, что умеет лучше всего. Кому-то больше по душе строить сюжеты и продумывать персонажей, а кому-то - переносить идеи на бумагу или работать с уже имеющимся текстом. Мы просто используем их сильные стороны в коллективной работе.

- То есть, моей сильной стороной вы считаете написание текстов?

- Написание текстов, причём, и черновиков, и чистовиков. С генерацией идей Леонид справляется куда легче, но черновая и кропотливая работа у тебя получается намного лучше. Точно так же, как ты не любишь работать со своим произведением, когда оно уже написано, отшлифовано и готово к отправке в издательство. Взять даже твой сегодняшний визит сюда. Ты заявился в таком виде и с такими манерами, что у многих редакторов сразу бы сформировалось о тебе предвзятое мнение как о человеке, перепутавшем здание издательства с подвалом университета, где местная рок-группа даёт концерт.

- Почему же вы ещё не нашли третий разум? Как раз для такой работы.

- Найдём. Он станет лицом Глена - вашего общего образа-псевдонима. Или другого псевдонима, не в этом суть.

- Ни одно моё утро ещё не начиналось с такого количества сюрпризов. Вы хотите сказать, что он станет мной?

- Тобой никто становиться не будет. Живи как жил и продолжай писать. Леонид продолжит генерировать для тебя идеи, а медийный Глен будет представлять ваши книги на публике. Ведь без этого достижение глобального успеха затруднительно.

Сначала Глен не решался, противиться этому плану или нет. Затем решился.

- Эй, стойте! То есть, я просто-напросто буду литературным негром для какого-то самозванца, которому будут доставаться все почести и привилегии? Такой расклад меня не устраивает!

- Ты ещё многого не знаешь о тонкостях нашей внутренней кухни. - Иван Богданович прикрыл дверь в кабинет. - Вопреки твоим представлениям, самая престижная роль как раз у парня за столом. Именно он создаёт и конструирует миры на бумаге. У Леонида роль твоей музы, если хочешь, а у медийного Глена лишь роль твоей маски. Истинный Глен - это ты. Ты им был, ты им и останешься. К тому же, именно ты будешь Богом в созданных тобою мирах. Не забывай, о чём я тебе говорил десять минут назад. О возможности проникать в миры тонких материй. Медийный Глен и знать не будет о таких вещах, ибо он - внештатный сотрудник, наёмник. Он будет убеждён, что все книги пишет он сам, а все идеи приходят к нему во снах. Пусть живёт и радуется в мире физических тел. В нашем мире куда больше возможностей. - Заместитель главного редактора похлопал Глена по плечу. - Подумай об этом!

- Было бы неплохо думать, располагая чуть большим объёмом информации. Признаюсь вам, я до сих пор ещё не поверил ни одному вашему слову. Без обид.

- Вполне обоснованное требование! Согласен, Леонид? - Леонид не стал спорить с боссом, поэтому тот продолжил: - Как предпочитаешь получать информацию - в виде ещё одной лекции или эмпирическим путём?

Глен недолго раздумывал над приоритетным для себя вариантом:

- Если все ваши лекции похожи на предыдущие, то лучше эмпирическим путём.

- Вот выбор настоящего мужчины, а не хлюпика за партой! - Иван Богданович потёр руки. - Предлагаю для начала извлечь старика из «Санатория».

Глен молча кивнул. Старика так старика. Хоть весь состав группы «Доктор УФО». Пора опускать занавес в этом спектакле, решил он. Если его держат здесь за клоуна, им придётся подыскать для него другой профиль деятельности.

- Леонид, начинай, - приказал заместитель главного редактора и направился к выходу. - Постарайся, чтобы наш парень, от природы способный к быстрому усвоению неизвестного, усвоил всё с первого раза.

- Постараюсь, шеф. - кивнул Леонид.

Он подъехал к своему загромождённому бумагами и книгами столу, открыл один из ящиков и нашёл там нужную папку с рассказом. Из другого ящика инвалид-колясочник достал стопку бирюзовых листов и отделил от стопки один.

- Всё же придётся сначала кое-что объяснить, - сказал он Глену. - Запомни: сиреневые листы - интеграция, бирюзовые - извлечение. Как бы анекдотично это ни звучало, но были случаи, когда дилетанты их путали. С тех пор дилетантов мы не обременяем столь ответственной работой.

Глен прислонился плечом к офисному шкафу и скрестил руки на груди. По его лицу блуждала ухмылка, будто ему собирались продемонстрировать какой-то детский трюк, выдаваемый за чистую магию. Тем не менее, он старался не упустить ни одной детали. Вопросы он решил задавать потом, в худшем случае - по мере их возникновения.

Худший случай наступил достаточно быстро. Леонид раскрыл «Санаторий», по прикидкам Глена, странице на восьмой, то есть, уже ближе к концу. Изучив непродолжительное время выбранный кусок текста, он положил сверху бирюзовый лист и взял ручку.

- Первый шаг, - пояснил он, - проецирование существующей реальности произведения в плоскости пограничного раздела.

- Я, конечно, не дурак, но не надо усложнять моё восприятие и без того невероятных фактов ещё и своей замудрённой лексикой, - постарался Глен как можно дипломатичнее высказать нахлынувшее пожелание.

- Проще говоря, мы создаём параллельную реальность повествования на идентичном стартовом фундаменте сюжетной линии.

Глен решил, что в богатом лексиконе Леонида так много места занимают сложные выражения, что для простых там просто не хватило места.

- Можно было сказать ещё проще - надо переписать текст на эту бумагу.

- Как тебе будет угодно. Но к терминологии тебе всё равно придётся привыкать. Эта бумага - плоскость пограничного раздела, - повторил Леонид. - Она служит стартовой площадкой для воссоздания личности персонажа в материальном мире. Мы переносим эпизод из произведения, в котором находится интересующий нас герой, подкидываем ему лазейку и с разной степенью участия ведём его к этой лазейке.

- Что значит с разной степенью участия?

- Если нашей целью является проверка способностей персонажа, то лазейку ему придётся искать самому, используя лишь подсказки-послания, наводящие его на верный ход мыслей. Если же само извлечение и есть цель, то мы подбрасываем ему лазейку прямо под нос. Он не сможет её проигнорировать, разве что будучи совершенно тупым и плоским по первоначальной задумке.

Глен почувствовал, что давно пора выбрасывать белый флаг.

- Откровенно говоря, я не совсем понимаю, о чём речь. Разве персонаж не действует в строгих рамках авторского замысла? Как он может самостоятельно думать и принимать решения?

- Так-то оно так. Но на самом деле, внутри воссозданного мира персонаж существует вполне самостоятельно. Именно его поступки заставляют автора выбирать для него тот или иной путь. Тебе наверняка знакомо чувство, когда, дойдя до определённого эпизода, тебе не хочется вести своего героя по ранее запланированному пути. Тебе кажется, что он должен совершить иное действие, сказать иные слова и так далее. Это и называется эффектом воздействия персонажа на своего автора. Причём, сам писатель воспринимает такое воздействие на бессознательном уровне. Ему кажется, что всё придумывает он сам. На самом деле, его герой активно борется внутри придуманного сюжета, ломая авторские замыслы там, где их прочность позволяет это делать. А проще всего ломать те замыслы, в которых у автора нет уверенности, как в стопроцентно верных решениях.