Самое прекрасное существо на свете (СИ) - "Ниамару" - Страница 7

Пустынник вздохнул и вернулся в пещеру. Кверза поить больше не надо было, он с этим справлялся сам, Скрош только наполнял ему фляжку. Он зажарил мелких ящерок и запек шишки от кактусов, подобрался к иномирцу его покормить, но тот протянул руку, забрал свою порцию и стал есть сам. Двигался он медленно, с видимым усилием и в явно ограниченном диапазоне, но все лучше. Это вызывало смешанные чувства, Скрош ощущал искреннюю радость, что этому прекрасному существу лучше, что оно не останется сломанным, но и тоску одновременно - скоро все закончится, и он даже не хочет думать как. Да и позволял кверз все меньше.

- Кровь будешь? - Скрош разбинтовал запястье и протянул ему.

- Хест, - иномирец покачал головой.

Пустынник обескураженно замер, прижав к себе руку с еще незажившей раной от первого пореза.

- Ну как хочешь, - он намотал бинт обратно, заменив его на чистый - из тех, что вчера постирал, - Я пойду охотиться тогда.

Пустынник взял ружье, наполнил фляжку и вышел. Он собирался бродить весь день, но стало так тоскливо, что Скрош пошел охотиться к водопою. Там всегда можно было кого-нибудь подстрелить, а риск нападения крупных хищников был не так уж велик, если не соваться туда на рассвете и на закате. Опять попалась схара, и пустынник вернулся, когда солнце прошло зенит всего пару часов назад.

У пещеры ждал еще один приятный сюрприз - опять крупная ящерица выползла, так что завтрак им тоже был сразу обеспечен.

- Я пришел, - заявил Скрош с порога, сгружая добычу. Иномирец повернул голову, посмотрел на него равнодушно и отвернулся.

- А схару ты будешь? Она не живая уже, но еще теплая. Почти.

На козу кверз согласился, выпил ее кровь, прежде чем Скрош взялся ее жарить, потом они съели на двоих половину, а вторую оставили на вечер.

- Жалко, я языка твоего не знаю, - пустынник сидел рядом с кверзом и рассматривал, как заживают его крылья. Положение их изменилось, иномирец, видимо, устраивался поудобнее. - Впрочем, я понимаю, что ты не лучшего мнения обо мне, и, наверное, все равно бы со мной разговаривать не стал, - он не выдержал и погладил бархатную черную кожу, которая расстилалась по камням, словно живой мрак. - А я не знаю, как это все можно оправдать… Я подонок, - он пожал плечами, - но я не собирался… так… Просто не смог устоять. Ты красивый… такой красивый, что невозможно это выносить.

Кверз, слушавший с отстраненным выражением лица, нахмурился, глаза яростно блеснули, губы дернулись, обнажая клыки - видимо, уловил знакомые слова, после которых пустынник обычно лез к нему в штаны.

- Вот и поговорили, - вздохнул Скрош, поднимаясь на ноги, чтобы не раздражать иномирца. - Пойду батареи заберу заряженные, а то без света скоро останемся.

Скрош занялся насущными делами, поменял батареи в фонаре, а старые отнес на вершину невысокой скалы, под которой жил. В следующий раз надо будет обязательно заменить в конденсаторе – лучше в темноте, чем без воды. Там еще конечно есть какой-то запас энергии, конденсатор мало берет, но злоупотреблять не стоило. Потом пустынник еще половил кронгов в камнях. Рассиживаться в пустоши было непозволительной роскошью, есть силы - добывай еду или ресурсы. И надо вот хаза насобирать на продажу, аптечка вся закончилась и на батарею бы еще одну скопить, а то они не вечные же. Ну и много чего еще надо, у Скроша скудная жизнь.

Вот и вечер наступил, и схару они доели. Иномирец смотрел на пустынника мрачно, уже привык, чем их вечера обычно заканчиваются. И Скрош не мог об этом не думать, и о том, что скоро он либо будет мертв, либо снова останется один… и теперь непонятно, что хуже. И в штанах опять туго… как по расписанию. Скрош закусил губу. Стоило ему посмотреть на эти ноги в черной пластикоже, и думать он уже ни о чем больше не мог. Да и собственно совести просыпаться как-то поздновато.

Пустынник медленно подобрался к иномирцу, сел ему на бедра и стал расстегивать пояс доспехов, не глядя ему в лицо, но на его дрожащие, на этот раз от неуверенности, руки легла ладонь кверза. Скрош замер, смотря, как длинные пальцы с когтями обхватывают оба его запястья. Надо было вырываться и сваливать, кверз еще слишком слаб - у него в таком положении, когда приходится дотягиваться, сил еще немного, у пустынника получится высвободиться. Кверз медленно потянул его на себя, и Скрош знал, что сейчас, когда рычаг мышц дойдет у него до груди, тот его просто вздернет к клыкам. Пустынник облизал губы и бросил быстрый взгляд в лицо кверза, про то, что не стоит смотреть ему в глаза, а то загипнотизирует, он помнил, но ему и просто выражения в них хватило. Скрош судорожно вздохнул и сам подался вперед - лег на кверза, откидывая голову и подставляя шею.

- Рейшт! - прошептал иномирец, и Скрош на этот раз не признал, ругательство ли это было, но от интонации обдало стыдом и… возбуждением.

Клыки в этот раз вошли не резко, это было больно, но боль была другой, сразу та, тягучая, лишающая воли. Скрош издал первый стон, а кверз потянул его кровь к себе. Сегодня он не просто пил, играл с его кровью, заставляя качаться в разном ритме, доводя интенсивность боли до ярко-красного марева под веками и заставляя Скроша корчиться и всхлипывать, иногда даже вскрикивать. Так можно было пытать, и кверзы наверняка это делали, и на войне тоже. Но боль, дойдя до какой-то точки интенсивности, сменялась волной наслаждения, и это было не то, что вчера. Кверз что-то такое делал, что каждое движение крови по сосудам причиняло острое удовольствие, и все тело от него плавилось. Скрош уже не раз пытался вырвать руки - дергаясь от боли или наоборот мечтая запустить пальцы в волосы кверза, чтобы почти как поцелуй. Но тот крепко держал его запястья, как в тисках, и это… это только возбуждало сильнее. Кверз вдруг положил свободную руку на его зад и стал стаскивать с пустынника штаны. Скрош уже был готов на все, но иномирец только прижал его пульсирующим от напряжения членом к своему животу и слегка царапнул когтями по ягодицам.

Скрош застонал, яростно втираясь членом в твердые кубики пресса кверза, новые ощущения от укуса исчезли, осталась только легкая ломящая боль от клыков в артерии и почти чувство полета от качающейся по воле кверза крови. Скрош задергался, кончая, и снова пришла яркая как вспышка боль, а потом наслаждение. Кверз еще не наигрался. А член, зажатый в липкой лужице между их телами, передумал опадать. Скрош всхлипнул, кверз опять окунул его в боль, когти царапнули поясницу, задирая пустыннику куртку.

Очнулся Скрош, потому что его трясли за плечо. Он отрубился прямо на кверзе, в пещере было темно, костер, видимо, догорел, а фонарь он из экономии не включил, пока был огонь. Под ним было липко - сильно и много… сколько же раз он кончил? И зачем кверз это вообще с ним сделал? Он от этого тоже удовольствие получает? Ну ладно мог бы один раз, как вчера, чтобы Скрош не лез к нему в задницу, но он довел его до полного изнеможения. Или чтобы как раз больше неповадно было?

- Эй! Длар! - иномирец снова потряс его и спихнул с себя, недовольными жестами показывая, чтобы тот его вытер.

- Сейчас, - Скрош никак не мог очухаться, все тело ломило. Сегодня, кажется, была очередь кверза его поиметь, хоть и таким странным способом. Черт, вчера не было так больно под его клыками, и так плохо потом. Хотя это не кровопотеря, это что-то другое, словно у него все мышцы долго сводило судорогой. Скрош потер глаза руками, кажется, на щеках засохли слезы и ресницы слиплись, он нашарил фляжки, плеснул воды себе на ладонь и обтер лицо. Включил фонарь, нашел тряпку и стал смывать уже подсохшую сперму. Вот же…

Закончив, он просто упал рядом с кверзом, даже немного придавив тому крыло, и свернулся калачиком, чувствуя, что у него нет сил даже одеялом их укрыть, хотя ему бы надо отползти подальше… а, уже все равно…

Скрош открыл глаза, с трудом восстанавливая заново реальность. Он лежал под боком у кверза, прямо на его крыле, голый, но укрытый краешком одеяла, а в волосах пустынника запутались длинные когти расслабленной во сне руки иномирца. Скрош похлопал глазами и закрыл их обратно, боясь пошевелиться и спугнуть этот момент.