Мудрец. Сталкер. Разведчик - Успенский Михаил Глебович - Страница 78

– Ну, за Белого, – сказал Киндер. – Хотя, честно говоря, ни хрена мы его не спасли. Но! Помогли ведь завершить операцию? Помогли…

– Кто бы мог подумать, что он такой ушлый, – сказал Матадор. – Он ведь по жизни дитё совершенное…

…В те незабываемые годы

Попадали в клещи мы не раз:

На пригорке – снайперы «Свободы»,

А в низинке – натовский спецназ.

Из любой ловушки уходили,

Выживали непонятно как,

Но всегда по-честному делили

Мы хабар, патроны и табак…

– И це брэхня, – послал критику Мыло.

– Точно, – сказал Матадор и нахмурился, сжав кулаки. – Уж мы делили-делили… делили-делили…

И лицо его в седой щетине на миг сделалось страшным, как у гада.

– Так ведь автор текста, – заступился за неведомого коллегу журналист, – хотел нарисовать образ, так сказать, идеального сталкера…

…Помнишь, как в тумане сгинули враги,

Как на Радаре чуть не выжгло нам мозги,

Как в ночи химера двигалась, скользя?

Помнить неохота, да забыть нельзя…

– А что – Белый в этот бар не ходит? – сказал Печкин.

– Белый как раз именно сюда и ходит, – сказал Матадор. – Только он сейчас, должно быть, кого-то вытаскивает, раз не пришёл. В Зоне ведь и без вольных сталкеров народу хватает!

– Тем более военкеры опять нагнали салажни, – сказал Киндер. – А будут говорить, что контрактники! Но! Разговорился я давеча с одним на Милитари – точно, салага.

– Для генералов как были люди мусором, так и остались, – сказал Матадор. – Давайте за генералов – чтобы побыстрее разжаловали без пенсии!

– То им гирше, ниж смерть, будэ! – поднял стакан Мыло.

…Если же от пули не удастся

Мне уйти, так ты уж не взыщи –

Не оставь мой труп в грязи валяться,

До ближайшей «жарки» дотащи.

Проследи, чтобы сгорел я толком,

Стал золою, малым угольком –

Лишь бы не воскрес поганым снорком,

Не поднялся жалким зомбаком…

Нет, не хочу я помнить ничего.

Рядом шёл товарищ – нет теперь его.

У жизни и у смерти равные права.

Вот и пью один я, а стакана два…

Этот куплет неизменно всех повергал в уныние.

– И шо я тут з вамы сиджу? – сказал Мыло. – Сиять пора…

– Кого «сиять», чудо полтавское? – сказал Матадор. – Июнь месяц на носу! Вспомнила бабка свой девичник!

– Вот бы всё лето такое простояло, – сказал Киндер. – Но! Так не бывает, чтобы всё хорошо…

– Да, – сказал Печкин. – Так не бывает…

И глубоко задумался над свой нелегкой судьбой журналиста, которая занесла его, прямо скажем, не в Калифорнию. Но покидать Зону ему отчего-то не хотелось.

– Расслабились мы, господа, разбаловались, – сказал Матадор. Он уже достиг той стадии, при которой от каждой очередной стопки только трезвеют. – Вот, помнится, в моём родном маленьком городе гаишники затеяли кампанию – чтобы водилы пропускали пешеходов на переходах. Да так настойчиво стали проводить её в жизнь, что и вправду человек, ступивший на «зебру», чувствовал себя в безопасности. И что в результате? А то в результате, что начали наши в других городах гибнуть пачками! В Москве-то никто и не подумает пропустить пешего, снесёт прямо на «зебре»! Хотели как лучше, а вышли, естественно, к Херсону…

– Ахтунг, ахтунг! – возгласил незримый вышибала. – Какой-то неизвестный перец идет – то ли гастарбайтер… Что-то он мне не нравится, не хочу я его пускать…

– Дисплей включи! – крикнул кто-то. – Может, свой…

Окон в здании «HURDЧО INN», конечно, не было, их заменяли экраны, а видеокамеры стояли на козырьке над входом. Во время Выброса они втягивались в специальные блоки и там пережидали стихию.

Снаружи уже стало темнеть.

Возле монумента Семецкого стоял бледный худой человек в восточной одежде – в полосатом халате и плоской шапке-афганке. Борода у бледного была как у бармена Арчибальда, только длиннее.

Незнакомец внимательно осмотрел пустой каменный цоколь (голограмма как раз ушла в паузу), потрогал бронзовые буквы на граните, прищурился, пытаясь прочитать…

Тут прозвучал праздничный аккорд – и возникли на пьедестале вечно живые Семецкий с кошкой!

Незнакомец отскочил на шаг и жалобно воскликнул:

– Шайтан, шайтан!

– А, это из «Свободы», – сказал сталкер по прозвищу Умная Маша. – Есть там у них такой электронщик – Шайтан. Только у него морда другая, без бороды…

Лицо незнакомца исказилось, он распахнул полы халата, и все собравшиеся в баре «Хардчо» с ужасом увидели, что тощее тело его обвешано трубочками да коробочками…

– Аллах акбар! – завизжал худой и зажмурился.

Страшный удар потряс здание, погасли дисплеи, сталкеры запоздало попадали на пол, причём Серёга Воркута бережно накрыл телом гитару…

Так в Зоне появился и тут же сгинул первый шахид.

Глава девятая

…Русский человек не может всерьёз относиться к злодею, которого зовут шейх Насрулла. Украинец да белорус тоже. Да и поляка таким именем не напугаешь. Засмеются славяне – надо же как родители удружили сыночку!

А вот шейх Абу Зибак – это серьёзнее.

Шейх Абу Зибак и был человек серьёзный. И очень учёный. Он весь Коран знал наизусть.

Но он не только Коран читал. Он был прославленный улем – то есть богослов. И вот этот богослов очень заинтересовался Зоной.

Во-от такую кучу материалов проштудировал Абу Зибак и пришёл к выводу, что Большой Шайтан – это не гнилые Соединённые Штаты разложившейся Америки. Какая там Америка – ткни в неё самолётиком, она и развалится. Ну, двумя самолётиками. Ну, тремя. Десятка-то наверняка хватит!

Настоящий же Большой Шайтан обитает на территории бывшего Советского Союза, в так называемой Зоне, которую неверные собаки нарочно устроили, чтобы смущать умы правоверных.

И зовут этого шайтана – Монолит. И создан сей Монолит нечестивыми гяурами как соперник Чёрного Камня Каабы. И пока гнездится в сердце Зоны это богомерзкое образование, не удастся правоверным учредить Мировой Халифат.

Значит, долг правоверного – уничтожить Монолит, пока не распространил он своё вредоносное влияние на весь белый свет. Потому что ни зомби, ни кровососов явно не удастся обратить в истинную веру. А псевдоплоть так и вообще по происхождению свинья. Сплошной харам.

Но шейх Абу Зибак – это вам не дворник-татарин.

Очень скоро собрались вокруг него верные и преданные ученики, и воодушевились они задачей, возвещённой им Учителем, – проникнуть в Зону, дойти до Монолита, да и отдать свою молодую жизнь в процессе священного джихада. Потом зато гурий будет от пуза.

Нелёгок путь к Монолиту, стерегут его не только слабые люди, но и джинны с ифритами, пусть и зовут их по-другому. Этих тоже надо уничтожать, чтобы расчистить другим шахидам путь к заветной цели…

Как звали того, первого, который оптимизировал монумент возле бара «Хардчо», никто уже не узнает. Как проникали шахиды за Периметр – тоже загадка. Неужели взятки давали неподкупным воинам Украины и России? Быть того не может…

Потом-то к шахидам в Зоне привыкли и даже стали использовать в качестве идеальных отмычек. Вреда от них было не больше, чем от Умной Маши с партизанским миномётом. А польза выходила немалая. Потому что для мученика веры на первом месте стоит Монолит, на втором – ифриты с джиннами, а людишки только на третьем. Можно людишек до поры и потерпеть, не тратить на них взрывчатку.

Джиннами шахиды считали мутантов, ифритами – аномалии, а если неверные ещё и указывают героям, где их искать, – то и большой салам за это неверным.

– Пойдём-ка со мной, Абдулла, – говорил, допустим, сталкер Вирус. – Видишь – между деревьями искорки? Это ифрит, падла. Не пускает тебя к Монолиту. Грохни его, а награда за Аллахом не заржавеет…

Бабах!

После такого взрыва любая «электра» не скоро опомнится, и можно даже большой группой пройти безвредно…

– Мухаммад, а, Мухаммад! – говорил сталкер Грибок, – знаю, где Монолит. Мне сам Большой карту нарисовал. Он в том вон домике хранится. Точняком, зуб даю! Только там джинов как грязи, но ты же всё равно в рай намылился…