Любовь в наказание (СИ) - Волгина Надежда - Страница 5

Но я не жалела. Стоило только увидеть бледную и дрожащую с похмела мать Лиды, покрытую синяками и ссадинами, я испытала настолько сильный прилив злости смешанный с жалостью, какого и сама от себя не ожидала. Не смогла удержаться от целительной магии, которую вложила в слова во время внушения, что должна та обязательно заставить выпить все до капли своего мужа. Еще и Лидка мешалась под ногами. Мало того, что пришлось импровизировать и читать заклинание своими словами, чтоб никто не догадался, так еще и смысл двойной пришлось вкладывать. В общем, вымоталась я основательно и под конец уже с трудом передвигала ноги.

— Том, а это точно поможет? — чуть не плача, спросила Лида, когда остановились мы возле ее калитки.

— Не сомневайся, — как можно увереннее подмигнула я ей, хоть уже и глаза открытыми держала с трудом. Сон мне сейчас был жизненно необходим. Только во сне мои силы восстановятся быстро.

— Ты ведь не в журнале это вычитала, да?

А она гораздо более наблюдательная, чем кажется. А возможно и я сегодня дала маху и где-то воспользовалась неприкрытой магией. Как ни старалась выгнать подругу из комнаты, ничего не получилось. Уперлась, как баран рогом, и стояла на своем.

— Зачем тебе это знать? — устало вздохнула я, наконец-то, позволяя себе не притворяться бодрой.

— Знаешь, я давно поняла, что ты не такая как все, с самого первого дня нашего знакомства. Побаивалась даже тебя первое время, — усмехнулась Лида.

— А сейчас?

— Сейчас нет. Ты моя самая близкая подруга, и я тебе доверяю.

Я смотрела на ее бледное и расстроенное лицо и читала то, что она не сказала вслух. Мы так долго уже и так тесно общались, практически все время вне дома проводили вместе, не считая ее свиданий с Сашкой. Конечно же, она не могла не заметить, как я отношусь к людям. А людей я недолюбливала, считала слабыми и ранимыми. Да и по статусу мне не положено было относиться к ним по-другому. Но как-то так случилось само, что к Лиде я привязалась по-настоящему и готова была защищать ее ценой собственной жизни. И переехать-то ее от матери заставила я, когда поняла, как она несчастна. А сейчас она ждала от меня ответа и хотела услышать правду.

— Лид, не забивай себе этим голову. Всего я рассказать тебе не могу, да и не нужно тебе этого знать. Просто верь мне и все. С твоей мамой все будет хорошо. Поикает, и все пройдет. Отчиму придется не сладко, но и он выкарабкается, — ободряюще улыбнулась я.

— А когда-нибудь ты мне расскажешь правду?

— Когда-нибудь обязательно! — торжественно и с чистой совестью соврала я. Врать нам, ведьмам, вообще удавалось лучше всех, и никакие угрызения совести нас за это не мучали. — Иди, отдыхай. А мне еще предстоит последний рывок…

Дома я не раздеваясь повалилась на кровать и уснула сразу же, стоило закрыть глаза. Хорошо, мамы не было. Она меня всегда учила, что в колдовстве, как и во всем остальном, нужна мера. Лучше недоколдовать, чем довести себя до истощения. Увидела бы сейчас меня в таком состоянии, ждал бы вечером выговор. Хотя, скорее всего, мне и так придется его выслушать, потому что Мурка проводила меня от порога до кровати, недовольно цокая языком и приговаривая что-то на тему, что нужно будет обязательно рассказать хозяйке, в каком непотребном виде ее дочь заявилась домой. Думаю, злилась она так сильно не потому, что беспокоилась за меня, а потому что не накормила ее сначала. Злыдня короткошерстная! Ну и рассказывай, а я за это перестану разрешать тебе спать со мной.

Как ни странно, выспавшись от души и позевывая заходя на кухню, мать я застала в самом радужном расположении духа. Она сидела рядом со швейной машинкой, усиленно строчащей какие-то простыни, и напевала песенку, дирижируя себе палочкой. Мурка на меня хитро поглядывала зеленым глазом, поглощая копченые куриные крылышки, до которых была очень охоча.

На улице уже окончательно стемнело, и скоро мне предстоял поход на кладбище. Только вот о цели его я решила не рассказывать маме, соврала, что хочу напитаться нечистой силой в преддверии полнолуния и шабаша. Хотя, это мне тоже не помешало бы. Вот и убью сразу двух зайцев.

Глава 4

Ночной воздух пах грозой. Такой, настоящей весенней, когда с громом и молнией, раскалывающей небо на части, озаряющей его таинственным светом, рождающей в душах людей суеверный трепет.

Обожала грозу! Но сидя дома или наблюдая за ней с крылечка. А вот мокнуть, да еще и ночью желания не было. К сожалению, как мы с мамой не бились, а никакого заклинания против промокания придумать так и не получилось. Это была одна из немногих брешей в могуществе ведьм над природой. Стихия нас словно наказывала за бесчинства, стоило только оказаться перед ее лицом без защиты. Но благо, существовали обычные человеческие методы — непромокаемый плащ с глубоким капюшоном я прихватила с собой, и сейчас он болтался в рюкзаке за спиной, пока я торопилась на свидание к призраку, топая через чернеющее впереди поле.

Он меня уже дожидался. Сидел в расслабленной позе, откинувшись на спинку лавки возле самого забора и покачивая ногой, словно в такт какой-то одному ему слышимой мелодии. В очередной раз поразилась, насколько натуралистично выглядит этот призрак. Можно было даже разглядеть, что он кареглазый брюнет. Фигурка что надо — подтянутая и стройная. Плечи широченные, сразу видно, что при жизни не гнушался физическим трудом. А вот одежда на нем старинная. Интересно, из какого же он времени и как долго уже находится в таком виде?

— Привет! — остановилась я перед призраком, поправляя рюкзак за спиной. Плащ, зараза, был такой тяжеленный, что уже даже поясницу поламывало. — А ты чего растерялся-то? Пошли уже прямиком к сторожу. Он нас угостит плюшками с чаем, а мы ему расскажем какую-нибудь страшилку, да тебя покажем — мертвецки бледного и полупрозрачного.

— Ты это о чем? — нахмурился он, явно не прослеживая ход моей мысли.

— А о том, что если тебя никто кроме меня и других призраков не видит, то сидящая и болтающая сама с собой я, мягко говоря, покажусь больной на голову. Хорошо, если не сочтут буйной. Пошли уже!..

— Куда? — встал он с лавки и потянулся как живой прямо. Даже мне, видавшей виды ведьме, стало неуютно от вида такого «свежачка».

— В склеп. Там нас точно никто не увидит, и дождь не намочит, который вот-вот начнется.

Склеп здесь был всего один. Давным-давно в нем захоронили какого-то богатея, и сейчас он превратился в местную достопримечательность. С виду склеп напоминал беседку, только каменную и монументальную, время над которой было не властно. В центре него под каменной плитой покоился усопший, а по периметру были расставлены лавочки. На одну из них я и кинула рюкзак, а потом несколько раз прошлась по кругу, бормоча заклинание.

— Это еще зачем? — удивился призрак.

— Чтоб твои сородичи нам не мешали. А то гляди, вон уже повыползали из всех щелей.

К склепу и правда со всех сторон стягивались тени. Ох и любопытные же эти призраки! Хотя осуждать их трудно — не так и много у них развлечений здесь, на кладбище. А покидать его пределы они могут только пару раз в году, в специальные дни. Куда они отправляются в эти дни, я старалась не думать. Мало ли… У каждого из них за плечами прожитая жизнь, наверное, есть куда стремиться.

— Ну все. Теперь можем спокойно общаться, — опустилась я на рюкзак и похлопала рукой рядом с собой. — Садись уже, в ногах правды нет. И скажи уже, как тебя зовут.

— Антипом меня звали когда-то, — опустился он рядом со мной на лавку, а я втянула носом воздух. Надо же, от него даже мертвечиной не несет, как от всех остальных призраков. И вблизи он казался еще более «живым», насколько только это было возможно.

— Антип, значит? — попробовала имя на слух и поняла только, что оно звучит по-старинному. Современных детей так не называют. — И как давно ты уже вот такой?..

— Почитай уже лет сто, с небольшим.

Я даже присвистнула от удивления, а призраки за границей заклинания беспокойно зашевелились.