Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Схватка
(Повесть о ростовских подпольщиках) - Агуренко Борис Петрович - Страница 13


13
Изменить размер шрифта:

— Какие интриги, какая клевета!

— Вы поедете с нашими людьми в штаб десятой армии.

— Ни за что! Вы что — не понимаете, что меня там ждет?

— Но вы расскажете правду…

— Кто ее будет слушать!

— Я.

— Уж вам-то я ничего не скажу!

— Значит, вы едете в Советскую Россию. Все необходимые документы заказаны. И не заставляйте применять силу.

— Хорошо, — вдруг покорно согласилась Арсеньева. — Я еду. Я докажу!..

Арсеньева, видимо, поверила, что по дороге на вокзал они сели на случайно подвернувшегося извозчика. (Это был подпольщик Олейников). Во время скачки по улице она несколько раз порывалась остановиться, когда появлялась группа военных, пыталась закричать. Было ясно, она хочет привлечь чужое внимание и освободиться из-под охраны подполья.

Выход оставался один: на спуске к вокзалу, в Соленой балке, Пивоваров привел приговор комитета в исполнение.

Кузнец Вакула снова бушевал:

— Васька Абросимов пьянством марает честь коммунистов, позорит наше дело!

— Ну, это ты хватил, друже, — поморщился Васильев. — Есть у Абросимова неприятные черты. Есть, не скрою. Но на то мы и товарищи — подсказать надо, поправить…

— Это беспринципность и малодушие, — горячился Кузнец Вакула. — «Подсказать, поправить!..» Я предупреждал не раз, теперь говорю серьезно: не желаю быть в одном ряду с такими, как Васька. Я выхожу из комитета. Буду работать в своей ячейке, чтобы пропойцу и глаза не видели.

Рассерженный Ткаченко ушел, расстроив товарищей: сердцем они чувствовали его правоту, но все-таки не чужой же Василий!

А тут он и сам пожаловал — радостный и опять под хмельком. Васильев под впечатлением разговора с Кузнецом Вакулой сказал:

— Товарищ Василий, я тебе уже говорил, чтобы в таком виде ты не являлся в комитет.

— Какой там вид, Андрюша ты мой родной! Это же я от радости. Нашли еще одного отличного наборщика… А то наши нехристи уже задыхаются…

— Прекрати эти дурацкие шуточки!

— Шутю, — покорно сказал Василий. — Шутю и шутю. Но наборщик — отменный!

— Кто такой? Проверил его? Кажется, сто раз говорили, что без проверки боевого штаба к типографии никого не допускать!

— Я и без штаба проверил. Хлопец — золотые руки. Теперь задержек в типографии не будет.

Так появился в доме Спириных до того никому не известный парень — Поддубный. При первом же знакомстве новичок изложил, что его привлекает типографское дело само по себе (работал парень действительно отлично), притом он, дескать, всегда был не в ладах с властями.

— Ты анархист? — спросили товарищи.

— Я ни за какую партию. Я сам по себе.

— Сейчас так неможно, козаче, — сказал Илья Абросимов.

— Расхристанный интеллигент, вот кто ты! — влепил Гриша Спирин где-то услышанные слова.

Глава четвертая

ПОЛОВОДЬЕ

Весна широко шагала с юга. Еще накануне пахло морозцем, и лужицы перед восходом солнца затягивало зыбким ледком, а сегодня вкусно запахло землей, потянуло теплым, пряно пахнущим, сытным ветром, и ему навстречу вздрогнули, проснулись после зимней спячки деревья, зашевелили ветвями живо, трепетно, будто никогда не звенели стеклянно и униженно.

Весна шагала с юга. И навстречу ей катилась могучая волна красного наступления. Даже вешенский мятеж, серьезно подорвавший тыл советских войск, не смог остановить их продвижения на юг. Ленин слал требования покончить с мятежом в считанные дни, извлечь уроки из ошибок, приведших к восстанию в районе, население которого совсем недавно порвало с белыми. Продолжались бои в Приазовье: восставшие против Деникина крестьяне сражались из последних сил.

…Поручик Пачулия разыскал командира отряда в доме попа. Отряд только что вернулся из карательной операции, потеряв несколько солдат и двух офицеров. «Порядок» уже удалось навести в ряде сел, помогли полки, снятые Деникиным с фронта. Белые бросили против повстанцев артиллерию. Огнем была охвачена, кровью залита земля Приазовья.

Повстанцы отходили по двум направлениям: одни шли на соединение с наступавшими с севера и запада частями красных армий, другие были вынуждены отступать к лиману. Там, у села Носово, ставшего последней крепостью восставших, собирались остатки отрядов непокоренных, готовых сражаться до конца.

Командир карательного отряда капитан Караев обрадовался, увидев Пачулию:

— Прямо вовремя, дорогой! Разговоры потом… Садись, пей-ешь. Веришь, поручик, за трое суток не пришлось ни разу хорошо поесть. Усмиряли голодранцев. Хо-ро-шо поработали!.. Твое здоровье, дорогой! Чтоб ты был везучее своего предшественника!

Потом Пачулия узнал, что его предшественник поручик Костин, захватив с частью отряда одно из сел, направился по названному доносчиком адресу, где жил председатель ревкома. В хате оказалась молодая женщина с годовалым ребенком — жена и сын предревкома. На вопросы Костина она не отвечала, вернее, говорила, что не знает, где муж. Хотел поручик допросить ее как следует, но вдруг понял, насколько соблазнительна эта молодуха, и приказал оставить их одних.

Когда из хаты донесся женский крик, один из часовых сказал другому:

— Кажись, добрался их благородие! — И завистливо сплюнул.

Ждали довольно долго, потом от нетерпения — сколько же (можно? — потолкались на пороге. Один поднажал легонько на дверь, она открылась без скрипа. Головой к двери в луже крови лежал поручик с раскроенным черепом, а рядом — залитый кровью топор. Окно в сторону огороди было открыто…

Бросились к окну, затем в огороды, на конях понеслись по округе: как в воду канула проклятая бабенка. Мстя за своего командира, каратели подожгли хату предревкома, и побежал огонь по полупустому селу, пожирая крышу за крышей, дымя и свистя. Весенний ветер бойко резвился, раздувая пламя до недоступных высот…

Носово — большое село на берегу Миусского лимана. Восставшие успели вокруг него возвести линию обороны — сделали простейшие окопы, ячейки для стрелков. Здесь собрались наиболее опытные фронтовики, умеющие воевать. Два месяца в районе с населением более 50 тысяч человек практически существовала Советская власть.

Белые долго не могли выделить сил для подавления повстанцев. Но теперь они торжествовали. Полукольцо карателей опоясало Носово. Правда, рисковать белым не хотелось, а повстанцы не собирались уступать без боя. На помощь повстанцам поднялось все население. Женщины собирали по дворам еду, ухаживали за ранеными.

Бой разгорелся с восходом солнца, и, когда оно поднялось до полуденной точки, стало ясно, что повстанцам не сдюжить. Центральный повстанческий совет отдал приказ: вывести через лиман женщин и детей. Десятки баркасов пригнали рыбаки в помощь им. Никто не мог и подумать, чем все это обернется в дальнейшем.

Как только первые баркасы ткнулись в левый берег и женщины, подхватив детей, стали выбираться на берег, на них обрушилась лавина пулеметного и винтовочного огня. (Поручик Пачулия умело расставил пулеметы!)

Но и в этот страшный момент повстанцы не растерялись: они выдвинули вперед на нескольких баркасах группу хорошо вооруженных партизан, которые стремительно преодолели водную гладь лимана и вступили в бой с карателями. Почти в самом начале схватки партизанская пуля чиркнула Пачулия по голове, задела краешек уха. Санитар остановил кровь, перевязал офицера:

— Ваше благородие, вам нужно в тыл, срочно нужно!

— Хорошо, милый мой эскулап, — поморщился Пачулия, — прикажи подать линейку. А пока я еще могу руководить боем!

Издалека, с холма, Пачулия видел, как продолжали тонуть баркасы и люди, видел, как на другом берегу Носово в нескольких местах полыхнуло огнем — значит, солдаты Караева ворвались в последнюю крепость повстанцев, наводивших так долго страх на деникинцев.