Зараженный тьмой (СИ) - Пульс Юлия Александровна - Страница 24

Глава 17

Элизард

Мой зверь никогда не ошибался. Я еще раз убедился в этом в тот миг, когда поймал девчонку за руку. Глупая энге подумала, что я уснул, и собиралась снять амулет. Я видел ужас в ее глазах. Так смотрят те, кого поймали на преступлении. Не зря тьма нашептывала об обмане, о лживой сущности паршивых светлых тварей. А ведь я начал понемногу верить в то, что она больше не держит в голове мысли о побеге. Ошибался! Она затуманила мой разум ласками, которые казались искренними. Я видел в ее глазах неподдельные чувства, но все это обман! Она такая же, как все женщины! Изворотливая и лживая! Я смотрел в ясные омуты ее глаз, до хруста сжимая ее запястье, и хотел убить ее на месте! Злость ударила по сердцу, заставляя его биться быстрее. Каждая мышца напряглась. Я разжал захват и наотмашь отвесил ей пощечину тыльной стороной руки. Энге упала в подушки, прижала ладонь к щеке и посмотрела на меня.

— За что?

— Ты знаешь за что! — прикрикнул и схватил ее за подбородок. Притянул к себе и выплюнул в лицо: — Мерзкая, лживая тварь! — перехватил ее за горло и ударил снова. Захлебываясь слезами, задыхаясь, она сбивчиво проговорила:

— Ты снова все забыл. Твое прошлое трагично, а настоящее жестоко. Я хотела помочь тебе вспомнить и принять. Покаяться в грехах и измениться, но ты противишься правде. Убегаешь от того, чего боишься больше тьмы. Твое сердце добела раскалил огонь ярости, и оно забыло, как любить. Я всего лишь хотела избавить тебя от мук и показать, что мир не так жесток. Не все вокруг предатели. И тебя можно полюбить, несмотря на ошибки прошлого.

Она смотрела на меня красными от слез глазами, поглаживая место удара. Я вздохнул и отвел взгляд. Не ожидал столь пламенной речи от глупой энге. Даже когда тьма кипела внутри и ярость подстегивала наказать ее за дерзость, я колебался. Наслаждался ее голосом и в глубине сознания мечтал о том, что она называла любовью. Я не помнил подробностей того, что привело меня к такой жизни, но чувство тревоги и жалости к ней съедало изнутри. Раньше я справлялся с эмоциями играючи, а сейчас не хотел их отключать, хотя они и причиняли боль. Но вовсе не такую жгучую, как амулет. Я находился где-то посередине и никак не мог решить, куда свернуть. С одной стороны энге манила светом, обещая избавление от мук, а с другой Владыка заставлял исполнить приказ, чтобы вернуть душу.

Сомневаясь в правильности того, что делаю, я посмотрел на Алексу. Упоминание ее имени впервые не причинило мне боль. Зверь принял ее, как личность, как равную себе и застыл в ожидании.

— Чудовище невозможно полюбить, Алекса. Его можно бояться и даже уважать, но любви не достоин душегуб, жестокий убийца, насильник, Верховный демон Хара-Шели. Ни одно существо в нашем мире не способно полюбить такого, даже последняя из рода светлейших магов империи. Когда говоришь о любви, мне хочется рассмеяться тебе в лицо. Ты, так же как и я, ничего о ней не знаешь.

— Знаю, — шепнула она, оторвала ладонь от своей щеки и коснулась моей. Приятное тепло ее кожи и божественный запах чистейшей природы проникли в меня. По спине пробежали мурашки и дыхание перехватило. А сердце забилось в груди так часто, что едва не сломало кости, норовя покинуть тело. Под шипение тьмы я подумал о том, что был бы счастлив знать, что юная энге по непонятной причине искренне полюбила своего истязателя. Иллюзия! Прекрасная и наивная. Такому как я не подобало окунаться в глупые мечты, но перед глазами так и стояла картина уютного дома, утопающего в белых цветах, звонкий детский смех и счастливая улыбка девушки. Не просто какой-то девушки! Улыбка Алексы. Такая знакомая и теплая. Ее голубые глаза и белые волосы, что развиваются на ветру. А вокруг тихий и спокойный мир, в котором не осталось насилия, жестокости и боли. Утопия! Бред безумца! Тьма смеялась надо мной, рисуя иную картину будущего. Показывала, как на моих глазах Владыка выпивает душу энге до последней капли и она падает в ущелье его темного замка, а лава пожирает ее мертвое тело, навсегда погребая под собой.

Сейчас я смотрел в ее живые печальные глаза и страх пронзил сознание острым клинком. Невыносимая картина ее смерти поразила настолько, что я на миг потерял дар речи. Я не хотел, чтобы ее не стало. Мир потускнеет, лишившись этой светлой души. Алекса — венец империи, цветок, что цветет лишь раз в столетие. Я вырвал его с корнем и нес на погибель. Не помню, за какие прегрешения лишился души, но за этот поступок буду гореть в адском пламени до скончания веков.

Я накрыл ее руку ладонью и поднес к губам. Поцеловал каждый тонкий пальчик. А когда коснулся поцелуем запястья, что в гневе сжимал, амулет разгорелся негодованием. Он раскалился до предела, въедаясь в кожу груди, расплавляя ее так легко, как масло. От боли я заскрежетал зубами и едва не закричал. Сквозь туманный взгляд посмотрел на Алексу.

— Позволишь снять его? — шепнула она и потянулась к камню дрожащей рукой.

На грани обморочного безумия я кивнул и в тот же миг ощутил облегчение. Энге бросила раскаленный амулет на постель и быстро сняла наволочку с подушки. Обмотала его тканью и подскочила с кровати. Я упал на зияющую в груди рану, пытаясь бороться с разбушевавшейся тьмой. Алекса набросила на голое тело мантию и окутала меня светом.

— Я уничтожу его, Элизард, и вернусь к тебе, — шептали ее уста. Магия энге проникала в мое нутро, заражая светом каждую клеточку тела, и тьма угасала медленно, но верно. Сквозь белесую дымку я видел, как Алекса покидает комнату, оставляя мне лишь страх того, что она больше не вернется, того, что я повержен девчонкой, которую полюбил в смертельном пути, которую, возможно, потерял в шаге от Хара-Шели. Но мне не пришлось долго думать об этом. Когда тьма ушла, я погрузился в пустоту, и память минувших лет обрушилась на меня ураганом. Я вспомнил все, что привело меня к Владыке…

Я родился в скромной семье нордов, не обладающих магией. Она досталась мне от далеких предков и проявилась в юношестве. Мать и отец поражались моей способности поджигать все, что угодно и так же ловко гасить. Простые фермеры не располагали средствами отправить единственного сына в магическую академию, и тогда я решил, что сумею поступить самостоятельно, благодаря таланту, который старался развить каждую минуту. Помню, как меня не принял Верховный магистр, посчитав посредственным магом. С позором возвращаться к родным не хотелось. Я обосновался в одном из крупных городов империи, промышляя не магией, а плотницким делом. Сооружал деревянные дома и копил монеты, чтобы построить свой. Погрузился в работу с головой и забыл о магии. Она просто жила во мне. Я редко ей пользовался. Иногда ходил в местный трактир, отдыхая от будней душой и телом.

В тот день, когда впервые увидел Мерену, потерял покой. Она танцевала для гостей и за отдельную плату уединялась с мужчинами в комнатах заведения. Я много раз видел, как ее трогают потные руки нордов, как грубые мужланы уводят красавицу из харчевни. Ревновал до смерти, хотя сам не решался подойти.

Но однажды, приняв на грудь хмеля, все же решился и оплатил ночь с Мереной. Когда она вошла в темную комнату, я понял, что влюблен. Мы провели эту ночь в разговорах. Я даже не поцеловал ее тогда.

С тех пор я захаживал в трактир каждый день, а вскоре понял, что без нее мне не прожить. Сделал Мерене предложение и забрал ее из харчевни в свой новый дом. Там мы были счастливы. Я верил, что она оставила прежнюю жизнь за спиной и многого не замечал. Она родила мне прелестного малыша, который должен был осчастливить нас вдвойне, но с рождением Груа, все изменилось не в лучшую сторону. Его внешность была настолько выразительной и противоречивой, что все вокруг так и норовили уличить мою супругу в неверности. Я и сам засыпал и просыпался с этими мыслями, но Мерена никогда не подавала вида, что сомневается в отцовстве.

Время шло, и я полюбил Груа. Научился не обращать внимания на сплетни, но тот роковой день, когда я своими глазами увидел ее измену, ввел меня в состояние полного сумасшествия. Моя магия обрела очертания. Она приказывала наказать виновных в моих несчастьях. И я наказал. Просто тогда не понимал, что совершаю такой грех, от которого не избавиться никогда, не оправдать ничем.