Звёздные войны. Последствия. Конец Империи - Вендиг Чак - Страница 20

Угу, знаю. Пока что. Но больше никто. Никто даже не хочет на меня смотреть.

Мейпо порой кажется, будто его вообще не существует, будто он всего лишь призрак. «Я даже сам не хочу на себя смотреть», — думает он.

С моя тоже никто не говорит, — пожимает плечами Джа-Джа.

Я заметил. Почему?

Моя точно не знать, — хмыкает гунган. — Моя думать, это потому, что Джа-Джа делать ой-ой ошибки. Большие ошибки. Боссы Гунга давно моя прогнать. Моя не быть дома много годов. А здеся набу думать, что я помогать Империи. — Несколько мгновений инородец с тоской смотрит в никуда, затем снова пожимает плечами. — Моя не знать.

Мейпо, однако, кажется, что тот знает больше, чем говорит.

Вряд ли ты помогал Империи, — неуверенно замечает Мейпо, хотя действительно сомневается в том, что этот странный тип способен на подобное, по крайней ме- Ре преднамеренно. Он всего лишь забавный старый кло- Ун. — Может, ты просто никому не нужен, как и я.

~ Может, это ладушки.

Может, и... гм... ладушки, — вздыхает Мейпо. — Мне просто некуда идти, Джа-Джа.

Моя тоже некуда идти.

Может, нам вместе уйти куда-нибудь... в никуда?

О дуренный мысль!

Извини, — бормочет Мейпо, опустив голову.

Но Джа-Джа лишь смеется:

Нет. Одуренный! Моя улыбаться! Мы быть друж- банами, дружбан! — Гунган гладит мальчика по голове.

Мейпо не очень понимает, что происходит, но «одуренный», видимо, значит что-то хорошее, так что он соглашается с Джа-Джа.

Научишь и меня быть клоуном?

Быть клоуном тоже одуренно. Я учить твоя, дружбан. Мы сделать, чтобы вся Галактика смеяться, да?

Звучит неплохо, Джа-Джа. И спасибо тебе. Джа-Джа показывает ему большой палец и широко

улыбается. Они и впрямь теперь дружбаны.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

На Чандриле ночь. Ветер, дующий в окно, развевает занавески. Легкий бриз приносит запах морской соли и обычный для позднего лета туман.

— В общем, так, — говорит Соло, глядя на голографическую карту, которая парит в пространстве между ним, Теммином и Синджиром. — Джакку — планета-пустыня, что нам на руку, поскольку не придется искать космопорт. Главное — прошмыгнуть через блокаду и приземлиться там, где тебя никто не увидит. — Он проводит рукой в воздухе, и голограмма исчезает. — У меня нет ни одной хорошей карты Джакку, но поверьте, что по большей части это просто дюны и скалы. Но между холмов и плато есть каньоны, а каньоны — прекрасное место, чтобы стряхнуть Империю с хвоста, — усмехается он. — Уж не сомневайтесь, я-то знаю. Используй любую трещину, которая подвернется.

Синджир смотрит на контрабандиста. Контрабандиста — или героя Восстания? Впрочем, какое это имеет значение? Хан готовится стать отцом, и именно такова сейчас его главная роль.

И мысль об этом, похоже, сводит его с ума. Синджир видел нечто подобное, когда еще служил Империи, у офицеров, несших службу в отдаленных гарнизонах и на захолустных базах, — такой же блеск в глазах, дикий взгляд тука-кошки, которую кто-то попытался одомашнить. Взгляд того, кто оказался в ловушке, но продолжает мечтать об иной жизни.

Важно замечать подобную искру во взгляде и не забывать, что из-за малейшей неосторожности она может превратиться в обжигающее пламя. Синджир всегда выискивал среди окружающих тех, в чьих глазах появлялся этот блеск. Именно они всегда предавали Империю, становясь опасными из-за своего дикого нрава.

Таков и Соло. В его взгляде чувствуется то же буйство, сочетающее в себе безрассудство и бесшабашное пренебрежение к законам. Он тоскует по приключениям точно так же, как некоторые несчастные души тоскуют по щепотке спайса на языке — или капле выпивки на губах, думает Синджир.

И в этом свете становится понятно, почему Соло прекрасно вписался в Восстание. Альянс повстанцев — всего лишь формальный союз преступников, жаждущих скинуть правительство, мятежников, которые злятся, что оказались в клетке — по сути, из-за отсутствия иного выбора. Хотя, возможно, это говорит та часть Синджира, что еще осталась в нем от имперца.

Именно потому Синджир никогда не смог бы стать отцом. Соло в конечном счете найдет утешение в плену семьи, но Синджир — никогда. Способность остепениться не входит в число его умений. Собственно, поэтому ему и пришлось избавиться от Кондера.

«Кондер...»

Мысли его внезапно путаются, сердце трепещет; и он ругается себе под нос.

Хан подтверждает догадку Синджира:

Как я вам говорил — можете взять «Сокол»... но лучше все-таки, если я поведу его. Я знаю его лучше всех. Он довольно-таки... норовист.

Вообще-то, я летел на этой посудине с Кашиика, — говорит Теммин.

__ Не на посудине. На корабле. Относись к «Соколу» с уважением, парень.

Угу, ладно. Я просто хотел сказать, что смогу пилотировать эту... этот корабль.

Сейчас в покоях Леи, окна которых выходят на побережье, только они трое. Стоит сделать десяток шагов вправо — и они окажутся на балконе, откуда открывается вид на Серебряное море и усыпавшие ночное небо, подобно миллионам светящихся глаз, звезды. «Я готов убить любого лишь за то, чтобы прямо сейчас оказаться там со стаканом виски со льдом и чтобы никто меня не беспокоил».

«Кондер...»

«Эй, ты, предательский мозг! Хватит перескакивать с мысли на мысль!»

Нужно сосредоточиться на текущей задаче. Джакку. Норра. Джее. Ах да, еще тот дроид. И им помогает Соло.

Причем помогает без ведома Леи.

Она ушла, вероятно, на всю ночь. В данный момент принцесса с Канцлером и еще несколькими коллегами пытаются решить, как следует поступить в свете последних новостей об Империи и Джакку. Однако это действия политического характера, а у Теммина и Синджира нет времени на политику. К тому моменту, когда политическая машина наконец со скрежетом оживет и выдаст решение их проблемы, Норра и Джее уже погибнут — так же как Синджир и Теммин. Вся жизнь в Галактике уже будет давным-давно мертва, потому что политика намного медлительнее, чем застрявший в грязи АТ-АТ.

План прост: на полном ходу ломануться туда на «Соколе».

И вместе с тем план этот крайне глуп.

Позвольте предложить другой вариант, — говорит Синджир. — Что, если нам не бросаться сию же секунду на известном повстанческом корабле туда, где кишат вражеские звездолеты, а немного схитрить? Этот флот каким-то образом должен снабжаться. Выясним, откуда идут поставки, проберемся на грузовой корабль или челнок под видом груза, а затем они сами доставят нас на планету в качестве королевского подарка.

То есть мы должны спрятаться в каком-то ящике? — хмуро уточняет Теммин.

Ну... наверное, ты слишком сгущаешь краски, но да, примерно так.

Синджир уже собирается снова спросить Соло, не найдется ли, случайно — совершенно случайно! — у контрабандиста припрятанной бутылочки кореллианского рома...

Дверь открывается, и, жужжа сервомоторами, входит дроид T-2LC, за которым следует принцесса Лея.

Увидев их, она останавливается и вздыхает:

Я так и знала, что стоит мне уйти — и кто-то сразу начнет плести заговор за моей спиной.

Эй, — смеется Хан, — я не виноват.

Ты всегда виноват.

Она и впрямь так считает, — вполголоса говорит Соло Синджиру и Теммину.

Принцесса садится рядом с мужем. От них невозможно отвести взгляда — обычно Лея педантична и неприступна, и при общении с ней порой кажется, будто перед тобой дроид-убийца, который, скажем прямо, не намерен тратить время на твою глупую человеческую чушь. Теперь же она выглядит обычной женщиной в домашней обстановке, усталой и беременной, на время избавившейся от своей властной ауры. А может, все проще и у них начинают складываться по-настоящему дружеские отношения.

Лея сидит, обеими руками поддерживая объемный живот. «Тяжело же ей, однако», — думает Синджир. Наверняка это кошмар — вынашивать младенца, который, по сути, является не более чем паразитом. Удивительно, что люди вообще готовы размножаться, если в итоге им приходится нести такое бремя.