Спаситель под личиной, или Неправильный орк (СИ) - Чекменёва Оксана - Страница 87

Но это случилось. Теперь у меня есть любящие бабушка и дедушка, кузены, с которыми можно подурачиться, маленькая дочка и ещё много других родственников. И всех их подарил мне Вэйланд, мой жених, моя любовь, мой сказочный дракон.

Детские мечты редко сбываются. Но моя всё же сбылась.

Эпилог. Встреча

15 лет спустя

— Подлетаем, любовь моя, — услышала я сквозь дрёму, тряхнула головой и огляделась.

Местность была незнакома, но, скорее всего, я здесь уже бывала, просто очень давно, да и видела всё уж точно не сверху. И раз Вэйланд сказал, что подлетаем, значит, так оно и есть. От души зевнув, пока никто не видит, — прошлая ночь была какой-то уж очень короткой, спасибо мужу, но я ни о чём не жалею и готова повторить в любой момент, — расправила крылья и, спрыгнув со спины чёрного дракона, полетела рядом с ним.

Да, теперь я уже легко могла летать сама, и довольно долго, особенно если скорость не очень большая, но если лететь дольше часа, то муж сам велит мне ехать у него на спине хотя бы часть пути. И я не возражаю. Например, я легко могу долго идти ногами, но разве буду возражать, если кто-то захочет нести меня на ручках? Так и здесь. На ручках, точнее — в лапах, меня нести уже не очень удобно, слишком большая, а вот на спине у мужа сижу с удобствами.

За прошедшие годы мой дар постоянно развивался, и сейчас я могу менять свой вес примерно в двадцать раз в обе стороны. И дракончик у меня получается довольно большой, мы с драконом Деклана, нашего младшенького, сейчас одного роста, а ему уже девять.

Если бы нас с мужем увидел человек, который ничего о драконах не знает, и судил бы по человеческим размерам, решил бы, что я — драконий младенец. Откуда им знать, что у драконов и их детей совсем другие пропорции, и когда-то, будучи «младенцем», я спокойно умещалась на ладони взрослого.

Конечно, до размеров взрослого я, такими темпами, дорасту лет через сто, если вообще когда-нибудь дорасту, но это не так и важно, главное — мои крылья давно уже не беспомощны, и это меня очень радует.

Мы опустились на поле возле небольшого городка. Трава на нём недавно была скошена, так что, материального ущерба мы не нанесли — это было важно. Не хотелось бы начинать общение с жителями городка с какой-нибудь потравы.

Летящие с нами стражнники обратились в людей, предварительно опустив багаж и сняв со спин двоих метаморфов, выданных нам в сопровождение. Один из них был у нас лоцманом, поскольку маршрут нашего путешествия был разработан и согласован ещё за полгода, второй же должен был объяснять народу, как именно драконы предложили спасти королевство метаморфов от перенаселения. И хотя слухи бежали впереди нас, и в основном все и так уже были в курсе, но положено было сделать официальное объявление. Ну а присутствие драконов добавляло этому сообщению солидности.

Эх, знали бы те, кто всё это организовывал, что вся эта суета, полугодовая подготовка и само путешествие, которое длится уже вторую неделю, затеяны ради меня, а точнее — одной-единственной встречи, которая произойдёт сегодня. И что этот маленький городок, затесавшийся в наш маршрут среди десятка крупных, выбран не потому что «вот здесь тоже нужно будет сделать остановку, её высочество устанет лететь до следующего города», а потому, что он и есть цель всей нашей поездки. И подарок мне от моего мужа, который это всё затеял.

Вэйланд, оставаясь драконом, укрыл меня крыльями, и за этой импровизированной ширмой я быстро обратилась и оделась. К сожалению, хотя по мере того, как подрастал мой дракончик, в нём стала просыпаться драконья магия, в двуногой ипостаси при этом ничего не менялось. Я оставалась метаморфом, не имеющим никакой другой магии, кроме магии обращения. И это мой муж открывал для меня окна, зажигал свечи, грел чашку чая или овевал меня лёгким ветерком в жаркий полдень. То есть, делал всё то, что умеет любой дракон старше восьми лет.

А это значило, что и зачаровать мою одежду не получалось — мне приходилось каждый раз раздеваться и одеваться. Что было не очень удобно, поскольку в комнате мой дракончик давно уже не помещался, точнее — пока помещался, просто пройти в дверь уже не мог. Приходилось использовать промежуточную ипостась. Раздевшись в каком-нибудь укромном уголке, я становилась пушистым псом, которому одежда точно не нужна, выходила на простор и превращалась в дракона.

Но это можно делать в драконьем королевстве, где все прекрасно знали, кто я такая, а так же в посольстве, где меня не могли увидеть посторонние. А вот в такие моменты, когда приходилось менять облик на глазах толпы — а посмотреть на самых настоящих, живых драконов высыпало, наверное, всё население городка, — только крылья мужа и спасали.

Мы прошли через привычную церемонию встречи — мэр произнёс торжественную речь, мне поднесли букет цветов, Вэйланду — символический ключ от города. По дороге к ратуше, дети кидали нам под ноги цветы, девушки строили глазки стражникам — ещё бы, пятеро высоченных — в королевскую охрану, действительно, отбирали и по росту тоже, — статных красавцев-драконов всегда притягивали женские взоры, на их фоне наши сопровождающие казались ещё более невзрачными, чем были.

В ратуше тоже было всё как всегда. Разве что размеры зала были поменьше, но народа, как и везде, в зал набилось под завязку. Как я узнала ещё во втором городе, где мы останавливались, сидения из зала выносились заранее, потому что стоя могло уместиться в несколько раз больше народа. Лишь на сцене оставили три кресла — для нас с Вэйландом и мэра. Наши стражи разместились полукругом у нас за спиной, лоцман сразу ушёл в гостиницу, чтобы позаботиться о нашем багаже, а посланник короля стал объяснять жителям города, как именно может в будущем измениться их королевство.

Я знала эту речь наизусть, более того — принимала участие в её составлении. Поэтому отключилась, просто рассматривая метаморфов, жадно слушающих докладчика. И вспоминая, с чего всё, собственно, началось.

Когда-то давно, вскоре после нашей встречи, впервые сидя на крыше замка Реардена, я посетовала на то, что вскоре моему народу может грозить перенаселение, а деваться нам некуда из-за блокады, устроенной людьми. Как оказалось, Вэйланд тот разговор не забыл и решил попытаться хоть как-то помочь метаморфам. Сам он к ним особой любви не питал, одно то, как там аристократы обращались с собственными детьми, вызывало у него стойкое отвращение. Но мой муж понимал, что теперешнее поколение не само придумало все эти обычаи и, в общем-то, ни в чём не виновато, особенно простой народ, которого среди метаморфов большинство. И Вэйланд решил попытаться чем-то помочь им просто потому, что метаморфы подарили ему меня — так он и сказал. За это он был готов многое им простить.

Сначала он пытался смягчить отношение человеческого короля к моему народу, уговорить его снять блокаду и позволить метаморфам селиться среди людей. Но, как оказалось, король прекрасно знал, чем именно метаморфы провинились перед его предком, и содрогался от возможной перспективы повторения чего- то подобного. Поэтому отказал окончательно и бесповоротно.

Потом Вэйланд попытался взять в аренду с последующим выкупом часть земли возле королевства метаморфов, чтобы увеличить его площадь. Земли те были малообитаемы, практически не использовались и особой ценности для огромного человеческого королевства не представляли. Но снова получил отказ.

Казалось бы, дело зашло в тупик, но если уж мой Вэйланд за что- то брался, то доводил дело до конца. Поэтому решил исследовать море, омывающее юго-восток континента и те самые горы, которые отделяют от него королевство метаморфов и простираются вдоль всего берега от человеческого королевства с юга до гномьего царства на востоке. Вэйланду пришло в голову, что с той стороны может быть какой-нибудь незаселённый остров, до сих пор никем не обнаруженный и пригодный для того, чтобы часть метаморфов туда переселилась.

Результаты ошарашили всех. Никакого острова вблизи берегов обнаружено не было, но это стало уже неважным, когда выяснилось, что горы вовсе не стоят сплошной стеной вдоль всего побережья, точнее — они, и правда, стоят неприступными стенами, поэтому никем никогда особо не были исследованы, ввиду именно своей неприступности. Плюс ветра и течения, готовые разбить о скалы любой корабль, который посмеет к ним приблизиться.