Не единственная (СИ) - Миленина Лидия - Страница 36

Ведь он смог устоять, когда она сама шла в его объятья… А она! Она, его девочка, его Сокровище! Она готова была умереть, лишь бы помочь ему! Она так волновалась за него, так хотела позаботиться! Что это еще, если не любовь?

Проклятый наставник! Выходит, они давно любят друг друга. А он… Он обманывает их. Готовит ее для себя, выращивает, творит под себя, делает такой, как ему нужно. Лепит как скульптуру. И водит за нос его, Эдора…

Эдор встал и принюхался. Если добавить магии, то нить запаха покажет, где именно его любовь. Его Сокровище легло в постель, ждало его. И он придет.

Эдор пружинисто подпрыгнул на молодых сильных ногах, усмехнулся — криво, как его учитель. Потом улыбнулся и пошел обрести свое счастье. Или убить.

Отводя глаза встречным, он спешил туда, куда его тянуло. Дождался, когда двое кухонных парней, переговариваясь, скрылись за поворотом, и открыл замок заклятьем подчинения. Вошел.

В вожделенной комнате царила темнота и тишина. Даже ее дыхания, тонкого и желанного, не было слышно. А атмосфера пропитана страхом. Она ведь сильно сегодня напугалась…

Ему хотелось кинуться, сразу убить дистанцию между ними, схватить ее, теперь точно зная, что их ждет не краткое пламя, а долгое полыхание вдвоем. На всю ее жизнь. Но именно поэтому Эдор сдержался. Нужно разбудить ее нежно, легко, так, чтобы не напугать. Посмотреть в глаза и сказать все. Рассказать, как любит ее, и что их ждет счастье, а бояться нечего. Убить ее страхи своей нежностью.

Беззвучно он подошел к изголовью кровати. Из-под необъятного одеяла выглядывал пушистый затылок и краешек носа, Эдор видел их своим особым зрением, которому не помеха ночная тьма. На мгновение ему показалось, что она задышала чаще, когда он подошел. Но нет, девушка спит… И нужно быть очень нежным, чтоб не превратить этот сон в ад, не прервать его слишком резко…

Только вот терпеть Эдор больше не мог. Огонь внутри ликовал, предвкушая, как вырвется на свободу и подарит незабываемую близость обоим. Сглотнув, Эдор откинул одеяло, понимая, что пышет жаром, и порывисто нагнулся коснуться губами ее шеи… Этот миг его движения к нежной, трепетной коже растянулся в вечность. Как будто незначительное расстояние никак не хотело сокращаться, растягивалось вновь и вновь.

Не хватило лишь тысячной дюйма… Неведомая сила, как ураганный ветер, подхватила его и понесла назад, заставила пятиться. И вжала в стену, как совсем недавно созданный им поток вжимал в стену Аньис.

— Говори мысленно, она не спит. Достаточно для нее страхов! — учитель вжимал Эдора в стену тем, что называл «силовым полем», против которого была бессильна магия древнего народа. Черные глаза, едва различимые в полной темноте даже для Эдора, сверкали то ли гневом, то ли разочарованием. Эдор кивнул. Его, как на веревке, тянуло обратно к изголовью кровати, и только пресс, что создал наставник, не давал пройти.

— Я больше не могу, учитель… — простонал Эдор. — Убей меня или дай пройти к ней!

— А я ведь велел не приходить к ней, когда меня нет в Альбене, — в голосе Рональда слышалась досада. Живое чувство, а это необычно для него. — Ты понимаешь, что я мог не успеть? Лишь счастливая случайность, что девочка еще жива. Я уловил колебания ваших ментальных сигналов, как только вернулся, и чудом успел!

— Понимаю. И я… я ненавижу тебя! Это ты не даешь мне взять мое Сокровище! Ты стоишь между нами!

— Ты искреннее хочешь только этого? Взять Сокровище? Несколько минут блаженства ценой ее жизни? Ты ведь чувствуешь, что процесс пошел… Что жар вырывается наружу, крутит тебя и вот-вот перейдет на нее… В вас нет того, что могло бы победить его.

— Понимаю! Да! — Эдор сдался. Упал на одно колено, спрятал лицо в руке. — Помоги, учитель! Я больше не могу! Пусть она живет… Убей меня! Или — используй кольцо… — он с мольбой посмотрел в лицо Рональда. — Прикажи мне кольцом! Поработи мою волю! Только останови это, пусть Аньис живет!

Рональд ослабил поле, которым прижимал Эдора к стене, сложил руки на груди, и Эдор увидел на его правой руке гладкое простое кольцо из черного камня, которое делало Рональда почти небожителем для его народа. Учитель встал вполоборота к нему.

— Хорошо. Я понимаю тебя и уважаю твой выбор. Но я не хочу использовать кольцо. Это слишком большое насилие над волей. Я помогу тебе по-другому. Сейчас ты выйдешь отсюда и отправишься на восток. И впредь ты не сможешь приблизиться к девочке. Ближе, чем на расстоянии десяти миль, у тебя будет нестерпимо болеть голова. И эту боль не сможешь преодолеть даже ты. Не думаю, что в вашем мире найдется кто-нибудь, кто сможет снять установку.

Эдор ощутил касание чужого разума к своему. Только теперь оно не было легким, учитель был вынужден жестко проникнуть в него, как будто повернул какие-то шестеренки, и в области левого виска Эдор ощутил небольшую коробочку, готовую взорваться невыразимой болью, если он захочет… того, чего хочет всегда.

Эдор кивнул и даже нашел в себе силы поблагодарить учителя.

— Спасибо, учитель… Главное, спаси нас от этого…

По стенке, где позволяло силовое поле, он прошел к выходу. Мгновение смотрел на неподвижную Аньис, запоминая пушистые волосы, разметавшиеся на подушке, образ хрупкого гибкого тела под одеялом и затаившееся легкое дыхание… С трудом перевел глаза на учителя и неожиданно столкнулся с полным сочувствия и понимания взглядом. Словно целый космос с болью и состраданием смотрел на него.

Эдор кивнул и вышел. На восток. Туда, где горы и море… На восток. Может быть, морская пена и грохот прибоя хоть немного излечат его боль.

В какой-то момент ужас стал невыносимым. Теперь он сопровождался жаром, таким же, какой исходил от Эдора. И Аньис казалось, что стоит этому ужасу подойти еще ближе, она вспыхнет, как спичка, и сгорит без остатка. Ее жизнь, само ее существо выгорит, как деревяшка в камине.

Хотелось заплакать от бессилия и страха, но нельзя. Едва пошевелится — и смерть станет неотвратимой.

А потом жар вспыхнул прямо над ней, опалил кожу, еще мгновение, и смерть коснется ее горячими… губами. Кто сказал, что у смерти холодные руки? Нет, чтобы забрать жизнь, она приходит горячей, как ад, и страстно целует…

Но в это мгновение неотвратимости комнату вдруг накрыл глубокий покой, перебарывающий бурление и пылание горящей смерти. Несколько мгновений они боролись. А затем смерть ушла, унося с собой огонь…

Полная тишина. Полная темнота. Полный покой.

— Аньис, я знаю, что ты не спишь, — услышала она бездонно глубокий и спокойный знакомый голос. — Все прошло, теперь все хорошо.

Пружина застывшего напряжения разжалась, и Аньис тонко бессильно заплакала, не в силах что-либо сказать.

И вдруг произошло невероятное. В комнате зажегся мягкий приглушенный свет, а господин Рональд целиком откинул с нее одеяло. Две сильные руки подхватили ее под колени и под спину, а у Аньис в голове пронеслось, что на ней только легкая ночная сорочка… Он взял ее на руки, укачивая, как ребенка.

— Все, девочка, все закончилось, — услышала она и совсем рядом увидела его спокойное и строгое, но теплое лицо. — Он больше не придет, ты в безопасности…

К своему стыду Аньис заплакала еще сильнее, уткнувшись в его плечо, а он сел с ней на руках в кресло. И она оказалась у него на коленях, полулежа.

— Это был Эдор? — сквозь слезы прошептала Аньис. — Он хотел убить меня…?

— Да, это был Эдор, — горячая рука легонько погладила ее по плечу. — Но убить тебя он как раз не хотел… Он хотел другого, Аньис. Обладать тобой. Хотел тебя во всех смыслах, которые можно придумать.

— Но почему тогда мне было так страшно!? Почему, я как будто должна была умереть?! — она даже отважилась посмотреть ему в лицо. Господин Рональд по-доброму усмехнулся:

— Потому что… Знаешь, Аньис, иная страсть убивает страшнее ненависти. У народа Эдора очень древняя кровь. И она незаметно течет в жилах некоторых из вас — когда-то выходцы его народа скрещивались с альбенийцами. И избранные девушки из вас становятся для них тем, что они называют Сокровищем. Как ты для Эдора. Они вожделеют свое Сокровище, но стоит им прикоснуться к нему, их внутренний огонь вырывается наружу, сжигая девушку. Поэтому ты боялась не зря… Твое чутье тебя не подвело.