Не единственная (СИ) - Миленина Лидия - Страница 32

Сначала она попробовала объяснить, что именно хочет, швее, которая жила при дворце господина Эль и шила одежду слугам. Но простая грубоватая женщина не поняла, чего заказывает эта странная девушка. Тогда Аньис решилась и обратилась к дорогому портному. Тот внимательно выслушал ее, похвалил идею… и сшил все как нужно. С тех пор Аньис часто шила у него наряды по своим задумкам. Вначале только для себя, а потом стала одевать Кьясу с Аббой. Это было так интересно! У девушек был совершенно другой тип фигуры: широкие бедра и тонкая талия, такая, что казалось, они вот-вот переломятся… И Аньис придумывала, как подчеркнуть достоинства их форм, скрыть лишнее, какие цвета подойдут молоденьким брюнеткам.

Она так увлеклась, что даже отважилась попросить у господина Рональда дополнительные средства на пошив нарядов для себя и своих подружек.

— Так ты хочешь проектировать одежду? — внимательно посмотрев на нее, сказал он. — Не волнуйся, денег я дам. Но если хочешь заниматься этим всерьез, нужно научиться рисовать, хотя бы схематично… Изобрази-ка дерево…

Аньис растерялась, взяла карандаш и бумагу, села и попробовала. Ничего не получилось. Вместо дерева на листке появилась мощная труба с несколькими трубочками поменьше и огромными неуклюжими листьями. Господин Рональд предложил попробовать еще раз, потом попросил нарисовать собаку или что ей хочется… Посмотрел на ее рисунки.

— Знаешь, Аньис, — задумчиво сказал он, разглядывая черную фигуру неопределенной формы, задуманную кошкой, — ясно, что ты никогда не училась, и ожидать от тебя хороших рисунков нельзя. Но, как художник, я сразу могу сказать, что у тебя нет способностей к живописи. У тебя хороший вкус, ты видишь прекрасное, можешь оценить произведения искусства и представить себе гармоничную картинку в голове. Но так бывает… Твоя картинка не может вылиться на бумаге. Подобное случается и в музыке. Человек слышит мелодию в голове, но никакими силами не может воспроизвести ее. Поэтому на твоем месте я не тратил бы много времени, чтобы научиться рисовать. Я покажу тебе азы, чтобы ты могла набросать эскизы… И этого достаточно. А сейчас скажи, что еще ты хочешь сшить?

В эти минуты он был таким родным, ему было легко доверить тревоги и поделиться увлечениями… И Аньис, рисуя в воздухе картинки, принялась объяснять, что именно она хочет сшить у портного. Она даже прохаживалась из угла в угол, размахивая руками, показывала, где именно должен быть кармашек, а где — завязки… Он внимательно смотрел на нее, потом взял бумагу, и под удивленным взглядом Аньис на листке появился силуэт девушки, одетой именно в такое пуари, как она только что описала.

Все манеры слетели с Аньис. Она схватила листок и уставилась на картинку.

— Господин Рональд, это так здорово! Спасибо огромное!

Он искренне улыбнулся:

— Рад, что помог. Но повторяю: немного рисовать тебе все равно придется… Итак, что еще ты придумала?

И Аньис принялась описывать платье с ажурной вышивкой, которое родилось у нее в голове накануне… Когда она рассказала все свои задумки, а он их изобразил, она быстро схватила нарисованные картинки, поблагодарила и, не дожидаясь разрешения уйти, просто забыв об этом, вылетела в коридор. И приказала закладывать экипаж. Ехать к портному нужно было срочно, она не могла ждать…

Господин Рональд, улыбаясь, смотрел ей вслед. Какая же эта девочка живая!

Портной, невысокий и полный господин Тэрье, сложил эскизы пачкой и еще раз посмотрел на верхний круглыми, добрыми глазами.

— Знаешь что, девочка, — сказал он. — Мы сошьем это все для тебя, и еще несколько экземпляров… Уверен, они разлетятся среди дам, которые одеваются у меня… И еще… Послушай, — он поднял взгляд на Аньис. — Я знаю твой статус, формально у тебя не может быть своих средств. Все, что ты можешь заработать, принадлежит твоему хозяину. Но… спроси у него, может быть, он позволит… Я буду платить тебе процент от продажи нарядов, только не переставай снабжать меня своими идеями! Такого в нашей моде еще не было!

— Господин Рональд, — Тиарна решительно смотрела на хозяина. — Простите, что вмешиваюсь… Но вы уверены, что девочке стоит проводить столько времени с молодым магом, вашим учеником?

— Несомненно, Тиарна. Я очень рад, что они скрашивают одиночество друг друга. Или ты заметила что-нибудь подозрительное?

— Да нет, ничего, — Тиарна поджала губы, показывая недовольство. — Но ведь он молодой мужчина, а она числится вашей наложницей. Это просто неприлично!

— Вы находите, Тиарна? — господин Рональд вопросительно поднял одну бровь. — Кто-нибудь распространяет слухи?

— Нет, никто… Но… Я нахожу, что молодой девице не пристало проводить столько времени с подозрительным молодым мужчиной, — решительно сказала Тиарна. Судьба Аньис волновала ее всерьез, и она не собиралась спускать ошибки даже хозяину. Впрочем… что с ним сделаешь? Хорошо, что он всегда такой вежливый. А то посмотрит своими черными глазами, и сердце уйдет в пол. Даже у Тиарны.

— Поверьте, Тиарна, — улыбнулся хозяин. — Так лучше. Этот молодой человек не тронет ее. А если тронет — то пожалеет об этом. Я вам обещаю.

И усмехнулся. И что тут скажешь? Все знают, кто в доме хозяин.

В тот день Рональд отлучился по каким-то своим делам. А Эдор выполнил все поручения и сидел на обрыве, любуясь морем. Можно было посетить отца и мать, повидать друзей и подданных. Но ему не хотелось.

Ему хотелось быть одному. Или с ней. Но когда Рональда не было в Альбене, Эдор и сам не решался приблизиться к девочке. Последнее время он больше доверял себе, но все же не настолько, чтобы разговаривать с ней без подстраховки наставника.

Что он к ней чувствовал? Теперь Эдор не знал. Чувства стали сложными и противоречивыми. Вначале это был только огонь его крови, влечение духа и тела, и немного умиления и нежности… Теперь все было по-другому. Она стала ему родной, он привязался к ней. Конечно, Эдор уже давно научился говорить с людьми, некоторые из них ему даже нравились. Но с девочкой он открывался сам по-настоящему и чувствовал ее душу. Это было по-другому, так, словно она не была простой девчонкой из расы, с которой соотечественники давно не поддерживали отношения. Живая, веселая, иногда — трогательно грустная, она стала близка ему. Хотелось делиться с ней всем, радовать ее, слышать ее искренний, звонкий смех… Как она там без него? Он ведь знал, что иногда девочка грустила, и знал, что она скучает по нему.

Ветер гнал пенные валы к берегу, и они блестели на солнце. Морские птицы, носились над водой, иногда ныряли и выскакивали с небольшими рыбинами в клювах. И кричали, кричали… как-то тоскливо, словно предсказывая опасность. Эдор поежился, ему стало тревожно.

И вдруг он ощутил рядом чужое присутствие. Эдор обернулся. Оказалось, что один из рыбаков, таскавших сети поблизости, подошел и сел рядом с ним. Это был худой старик с седой бородой, длинными волосами и густыми бровями, под которыми прятались блестящие глаза.

— Что, грустишь, парень? — с пониманием глядя ему в лицо, спросил старик. Эдор почувствовал раздражение. Что старику нужно? Но, видимо, общаясь с Аньис, он стал человечнее. Можно было прогнать незнакомца, но Эдор пожалел.

— Наверное, — пожал плечами Эдор.

— Влюблен? — вздохнул старик.

Эдор пригляделся. Обычный старик, из тех, что нередко встречались среди жителей приморских деревень. Наверное, ему хочется побеседовать…

— Можно сказать и так, — вздохнул Эдор.

— А я вот что тебе скажу, — старик лукаво улыбнулся и сверкнул зеленым глазом из-под нависшей брови. — Вот ты сидишь здесь и грустишь по своей милой. Вместо того чтобы быть с ней. Смотри, уведет кто-нибудь ее сердце, пока ты смотришь на волны да слушаешь, как орут эти мерзкие воровки… Да и случиться всегда что угодно может. Знаешь, как я потерял свою Катти? — старик снова вздохнул и грустным, доверительным голосом продолжил: — Она была такая беззащитная… Однажды вернулся с моря, а там погром… И моя Катти лежит с перерезанным горлом. Так что не теряй времени, сынок…