Будь моей судьбой (СИ) - Лис Алина - Страница 33

А вот Вэл сразу поняла, что с ней что-то не так.

— Рассказывай! — потребовала она, встряхнув Дженни за плечи с силой, которую трудно было заподозрить в хрупкой сильфе. — Что он сделал?!

Волчица только повторила упражнение с пожиманием плечами. Сотрясать воздух, рассказывая подробности сложных отношений с Раумом? А смысл?

Смысла не было ни в чем. В том, чтобы есть, ходить на лекции, с кем-то общаться. Окружающие, да и она сама, казались Дженни нелепыми заводными куклами, актерами, играющими в плохом фильме. Единственная причина, по которой она продолжала участвовать в этом фарсе, заключалась в том, что следовать давно заведенному порядку было легче.

Разумом девушка понимала насколько неестественно ее состояние. Да, не больно, но в том, чтобы следить за собственной жизнью из зрительного зала мало радости.

Но пока равнодушие спасало, и Дженни завернулась в него, как в кокон. События и люди проносились мимо, не затрагивая душу. Яркая, цветная жизнь протекала рядом, огибая девушку, как бурный поток в горной реке огибает камень. Скучные и серые дни, лишенные слез, радости, грусти. Любых тревог и переживаний. Похожие на верстовые столбы за окном поезда.

Встать утром. Привести себя в приличный вид. Дойти до учебного корпуса. Высидеть положенные пары, прилежно записывая слова лектора. Вернуться в общежитие. Сделать домашние задания. Лечь спать.

Вэл, видя ее в таком состоянии, расстраивалась до слез и из кожи лезла, чтобы растормошить, вернуть прежнюю Дженни.

— Не надо, — попросила волчица подругу, после очередной неудачной попытки. — Это пройдет. Само.

— Когда?

— Когда-нибудь.

Это прошло ровно на седьмой день после расставания, когда вернувшись с лекций Дженни обнаружила, что вся ее половина комнаты завалена многочисленными пакетами — Раум упаковал и переслал все свои подарки.

— С-с-скотина, — прошипела она, сжимая кулаки. Отстраненное безразличие раскололось на тысячи осколков, как стекло от удачно брошенного камня. Взрыкнула волчица. Дженни схватила ножницы и с яростью набросилась на ни в чем не повинные вещи. Первым под удар попало платье из искристого шелка. То самое, которое Раум подарил ей сразу после выхода из тюрьмы. Тупые ножницы для бумаги неохотно кромсали тонкую льнущую к коже ткань. Девушка зарычала и дернула, пытаясь помочь себе руками, но шелк не поддался, оправдывая свою славу не только красивого, но и прочного материала.

— Дженни! — возмущенно вскрикнула Вэл за спиной. — Ты что делаешь?!

— Ненавижу, — пропыхтела она. — Пусть подавится своими подарками!

— Хватит, прекрати! — подруга выдернула из ее рук орудие мести. — Вещи ни в чем не виноваты, зачем ты их портишь?

— Это мои вещи! Я имею право делать с ними что угодно!

— Ну ладно, — Вэл неожиданно улыбнулась и протянула ей назад ножницы. — Если тебе станет от этого легче, режь. И с возвращением, Джен!

Девушка взяла ножницы, но запал уже прошел. Даже если Дженни сейчас разрежет каждую из этих брендовых шмоток на тысячи кусочков, Раум вряд ли узнает об этом. А ей хотелось не просто уничтожить навязанные проклятым демоном тряпки, но и сделать это максимально скандальным образом. Швырнуть ему в лицо его подачку.

— Знаешь, — Дженни злорадно улыбнулась. — А пожалуй, ты права. Портить их не так уж весело. Давай лучше вот что сделаем…

— А ты права — это действительно весело, — хихикнула Вэл и с шумом втянула молочный коктейль через трубочку.

С балкона общежития открывался отличный, просто шикарный вид на лихорадочно роющихся в помойке девиц. Они сосредоточенно пыхтели, распихивая друг друга локтями, а порой с визгом вцеплялись друг другу в волосы, сражаясь за право обладания той или иной дорогущей тряпкой от-кутюр.

— Камеру бы сюда, — ухмыльнулась Дженни.

В груди тлел огонек злорадного удовлетворения. Взгляд выхватывал среди сражающихся у помойки фурий то одно, то другое знакомое лицо. Те самые девчонки, что усиленно набивались в подруги, когда узнали о романе Дженни с Раумом, а потом говорили гадости за спиной.

— Я не понимаю: ты специально именно их позвала? — спросила Вэл, от которой тоже не ускользнул этот факт.

— Не-а. Я повесила объявление у главного корпуса для всех. Но за обновками пришли только самые небрезгливые.

За спиной послышались смешки. Все общежитие высыпало поглазеть на невиданное зрелище. Парни и те девчонки, которым не хватило места на балконах, стояли на улице полукругом. Можно не сомневаться, что модниц запомнят в лица и поименно, и любое появление на территории в отвоеванных в помойной битве шмотках будет сопровождаться повышенным вниманием, но совсем не таким, о каком мечталось.

Стоявшая за спиной девчонка рассмеялась, пихнула Дженни локтем в бок и преувеличенно громко, чтобы слышали все вокруг, выкрикнула:

— Ой, смотри, и Адалия там! И Лиза… она-то на что надеется? Ей чтобы в твои шмотки влезть сначала надо год на диете сидеть.

Дженни безразлично пожала плечами.

— Продаст.

В глазах злословившей девицы отразилось: «А что — можно и так?». И сразу после — жгучая обида. Спуститься к мусорке, чтобы сражаться за подарки Раума ей, как и многим другим, не позволяла гордость, но зависть к менее щепетильным товаркам не давала просто пройти мимо.

И она была не одинока. На лицах многих девчонок из тех, что одеты победнее, читались похожие чувства. Можно не сомневаться, что они еще долго не забудут своим небрезгливым сокурсницам это сражение за платья и туфли.

— Не жалеешь? — спросила Вэл вечером, когда они сидели в комнате Дженни, пили чай и хихикали, вспоминая давешнее зрелище.

— Ничуть! За удовольствия надо платить.

А главное: можно не сомневаться, что известие о Великой Помойной Битве за Шмотки дойдет до Раума. И Дженни очень надеялась, что уязвит его хоть немного.

Сильфа требовательно заглянула в глаза.

— Как ты? Уже лучше?

— Не знаю.

Если бы от Раума было так же легко избавиться, как от его подарков!

Зрелище драки между завистницами исцелило хоть отчасти раненое самолюбие, но демон сумел задеть не только ее гордость. В глубине души все так же ныло и кровоточило дурацкое, выросшее вопреки ее желанию чувство. Малейшее воспоминание отзывалось болью, а хуже всего было понимание, что это навсегда.

Свою пару, с которой обвенчался перед ликом Луны, нельзя забыть. Мама так и не впустила в свою постель другого мужчину, не завела новую семью.

Раньше считалось, что волк лишившийся пары умирает. Сходит с ума от тоски. В некоторых кланах до сих пор верили в это, хотя опыт поколений давно доказывал обратное. Если захочешь, если будет ради чего, будешь жить и с дырой в сердце. А Дженни вдруг очень захотелось выжить назло сволочному наглому демоняке. И не просто выжить, а добиться успеха, стать богатой, знаменитой, счастливой.

— Мне… одиноко, — грустно призналась она.

Не хватало близости, тепла, поддержки. Материнских или дружеских объятий, способных прогнать ноющую боль в груди.

Но мама далеко. С Чарли они рассорились окончательно, а Вэл… Увлеченная своим романом Дженни совсем отдалилась от подруги. И она и так в последнее время слишком злоупотребляла их дружбой. Снова просить помощи было стыдно.

Но Вэл поняла все правильно. Она всегда все правильно понимала.

— Моя соседка завтра уезжает к родителям. Хочешь пока пожить у меня?

Они уже подходили к общежитию Вэл, когда из кустов неожиданно вынырнул и преградил им дорогу темный мужской силуэт. Вэл вскрикнула и шарахнулась в сторону. Дженни сжала кулаки и глухо зарычала.

— Тише, тише, — зашикал незнакомец. — Пожалуйста, не надо меня убивать!

— Не надо так напрыгивать на беззащитных девушек из темноты, — проворчала Дженни, не сводя взгляда с подозрительного типа. Лицо его, да и вся фигура, терялись в тени, но ей почему-то показалось, что он молод. Кто-то из студентов?