Никакого зла (СИ) - Сакрытина Мария - Страница 53

   - Но добро же всегда побеждает...

   - Не в этот раз, - рычит Дамиан, поворачиваясь ко мне. - Я сильнее, умнее и могущественнее любого из недавних Властелинов!

   Я ловлю умоляющий взгляд Ромиона и улыбаюсь.

   - Да ты просто дурак. Не видишь, что у тебя под носом творится. Подумай, Дамиан, сама мысль вернуть себе сердце тебя пугает. Одна лишь мысль пугает могущественного Властелина, вы подумайте! Да ты не сильнее ме...

   Дамиан, при первых моих словах принявшийся развязывать шнуровку ворота, вытаскивает теперь кулон с сердцем и, скалясь, поднимает его вверх.

   - Вот это? Это даст мне силу? Идиот! Смотри.

   И с размаху швыряет кулон об пол.

   Я вскрикиваю, а рубин разбивается, как простая стекляшка. Вдребезги. Осколки разлетаются по всему залу, а Дамиан смеётся.

   - Видел? Сила? Зло, добро - какая разница? Власть и сила - нет ничего важнее! Я всесилен, ты можешь себе это представить?! Стоит мне только захотеть - и я одной мыслью убью любого в этом зале! Вы все будете ползать у моих ног! Да, вот как ты сейчас, Виил.

   Я действительно падаю на колени, ловлю осколок-искорку, сжимаю в руке и не чувствую боли. А когда разжимаю пальцы, искорка поднимается в воздух и опускается мне на щёки, смешивается с моими слезами. Гаснет.

   Дёрнув уголком рта, Дамиан отворачивается, идёт обратно к столу и бросает через плечо.

   - Даю тебе право последнего слова. И советую просить прощения. Может, я и смилостивлюсь.

   У стола он останавливается, оборачивается.

   - Ну же, Виил. Скажешь мне что-нибудь напоследок? - И улыбается злой, жестокой улыбкой. Той, с которой он превращает людей в камень.

   - Виола, не надо, - одними губами шепчет Ромион.

   - Мне так жаль тебя, - бормочу я. - Ты как демон, который тоже постоянно голоден и которому постоянно скучно. Мне... так жаль.

   Краем глаза я замечаю у одного из столов Туана. Он широкими от изумления глазами смотрит на меня. Я грустно улыбаюсь.

   - Что, это и всё? - вскидывает брови Дамиан. - Виил, проси прощения! Или, клянусь бездной, твоя смерть будет ужасной.

   Я закрываю глаза и глотаю слёзы. Нет, всё правильно. Всё и должно быть так. Честно. Мы друг друга не понимали раньше, потому что я лгала самой себе - а потом и ему. Хватит. Я не могу так больше.

   Потом я снова смотрю, ловлю взгляд Дамиана и снимаю волшебную перчатку. Всё так, так, я не буду больше лгать. Всё так.

   По залу проносится изумлённый вздох, Дамиан отшатывается к столу, а я сверкаю золотом и благоухаю фиалками. Мои волосы, больше не сдерживаемые шпильками, лежат вокруг меня дивным шлейфом. Кажется, от их сияния в зале становится светлее.

   - Виола, нет! - выдыхает Ромион, и в наступившей тишине его слышно на весь зал.

   Я грустно улыбаюсь, но смотрю только на Дамиана. В его глазах такая злость и ненависть, что они бы сожгли меня... Но я сияю ярче. И когда он поднимает руку, я вижу, как его губы шепчут проклятье - не вставая с колен, я громко говорю:

   - Я люблю тебя.

   И свет становится тьмой.

***

Она светилась, даже когда должна была обратиться в камень. Даже когда упала, сорванным цветком склонилась на пол, и её глаза закрылись, она, бездна и все демоны, светилась!

   Этот свет резал ему глаза. Такой же свет, как та стекляшка, которая только что разбилась, но она перестала сиять, а эта фея - нет.

   И он заключил её в лёд - но лёд растаял от её тепла, однако, сияние всё же чуть поблёкло. Теперь он уже мог на неё смотреть, не отводя глаз.

   Он смотрел. Вокруг творилось что-то странное - кажется, его гости опять аплодировали, но чему? Кажется, его брат рыдал, но до него Дамиану не было дела. Он смотрел на фею, укрытую волосами, как плащом, смотрел и удивлялся. Он должен был ненавидеть, должен был чувствовать радость. Он был уверен, что будет безмерно рад, когда она, наконец, умрёт. Он мечтал об этом и сотни раз представлял, видел в своих снах. Он должен был ликовать, и его гости просто предвосхитили эту радость, потому и аплодировали, а кто-то даже поздравлял. Поздравлял? С чем? Что какая-то фея умерла?

   Радости не было. Была пустота. И холод, цепкий холод, от которого его трясло.

   Он машинально шагнул к ней - просто вспомнил, что это же она его грела всё это время. Какой глупостью было убить её! Теперь придётся искать новый источник тепла. И если вспомнить записи других Властелинов, ничто его уже не согреет. Ей когда-то принадлежало его сердце, поэтому оно так сияло в её присутствии, поэтому так отзывалось на её прикосновения. Как же он раньше не догадался?..

   Перед ним расступались все, кроме этого надоедливого брата - но и его лишь по отголоску желания духи оторвали от ещё сверкающей феи и оттащили прочь.

   Её следовало уничтожить. Сжечь тело, развеять в прах. Вывесить на всеобщее обозрение за воротами. Отрубить голову. Любой Властелин поступил бы так, и этого от него ждали.

   Дамиан наклонился - только, чтобы убедиться, что она мертва, думал он. Попробовал отодвинуть волосы с лица, но они не слушались и всё ещё жгли ему пальцы. На них пыльцы было больше всего.

   Тогда Дамиан приобнял девчонку и повернул к себе, прислушался: она не дышала. Волосы упали, открыли лицо. Бледная кожа всё ещё была теплой, но это, конечно, ненадолго. Слёзы на её щеках и в уголках губ уже превратились в льдинки.

   А ещё она была прекрасна. Дамиан смотрел на неё и удивлялся: смерть или молчание, или его магия сделали её волшебно-красивой? Кощунством было бы сжечь её и больше никогда не увидеть её лица.

   И кощунством было думать, что кто-то другой станет смотреть на неё. Эта мёртвая красота принадлежала только ему.

   Она была лёгкая-лёгкая, как пушинка. Странно, обычно после его заклятий люди становились тяжелее. Камень, лёд... Требовались маги, чтобы поднять их и принести для него, например, в сад или в тронный зал. Но эту фею он нёс сам, легко - туда, где ходу другим не было: в лабораторию.

   «Ты чудовище!» - кричал ему брат, а слуги-люди отшатывались, падали ниц, и он чувствовал их страх. Дамиан не обращал на него внимания. Какая разница, что думают люди?

   У дверей лаборатории встретился дракон. Странно - он лучше всех знал, где Властелину на глаза лучше не попадаться. Но здесь рискнул даже попросить:

   - Господин, позвольте мне, - и протянул руки к фее.

   Дамиан стегнул его первым попавшимся проклятьем и захлопнул дверь. Дракон думал, что он будет забавляться с этой девчонкой, как с его сестрой: кровь, новые заклинания? Зачем?

   На каменном жертвеннике фея смотрела хорошо. Особенно, когда он укрыл жертвенник льдом, и тот заискрился в свете свечей. Свечей нужно больше, ещё больше, десятки, нет, сотни. В их свете фея смотрится ещё лучше. И словно всё ещё греет.

   Эту ночь Властелин спал плохо. Ему было холодно, безумно холодно, и он ещё затемно снова спустился с лабораторию. Не для того, чтобы работать - нет, просто на полу у укрытой пуховой шалью феи оказалось удобнее.

   Казнить уже не хотелось. Нет, кого-то он снова превратил в камень, но вяло, без охоты. Отстегал дракона. Выслушал доклад советников. Мир принадлежал ему - осталось лишь казнить гоблинов, креманского короля, брата и героя.

   Казни не хотелось. Ничего не хотелось. Хотелось смотреть на бледное красивое лицо мёртвой девчонки, смотреть и сидеть так часами.

   На третий день Дамиан подумал, что его кто-то всё-таки проклял. Может, сама девчонка? Может, он её недооценил?

   Но по всему получалось, что проклятия нет. К тому же, она мертва, действительно мертва, а заклинания мёртвых магов всегда спадают.

   Дамиан ненавидел быть зависимым неважно от чего и на весь четвёртый день улетел на драконе обозревать своё новое огромное королевство. В итоге дракона потом пришлось отправлять к лекарю, а королевский сад пополнили новые статуи, но ночевать Дамиан снова пришёл у ложа феи.