Без права на жизнь (СИ) - Рейн Роман - Страница 37

Овальд утвердительно кивнул головой, и они отправились к центру этой заповедной зоны.

Условия для проживания здесь были спартанскими. Никакой хижины не оказалось. Лежбищем для хозяина служила куча листьев. Из мебели здесь была одна огромная деревянная табуретка с прорезью для хвоста и большой, грубо сколоченный, стол. Еще имелась большая яма, расположенная на самом краю этого импровизированного двора, служившая, по-видимому, нужником. Больше у Зонга не имелось НИЧЕГО.

— Скажи, Зонг, а вы ходите друг к другу в гости? — спросил Овальд.

— Регулярно. Вчера я ходил к Менгу, а сегодня Зорн пришел ко мне — ответил Зонг, кивком указав на труп.

— Это понятно, но я не это имел ввиду. Ходить в гости просто для того, чтобы побеседовать.

— И такое у нас бывает. На прошлой неделе Зуру приходил ко мне, что бы заранее предупредить о поединке.

— Нет, ты не понял. Ходить в гости друг к другу не для того, что бы убивать или назначать время для поединка, а просто так, чтобы поговорить по душам и скоротать время.

— Нет. А зачем это нужно? — сказал Зонг, уютно сев на табуретку. — Обсуждать мне с ними нечего. Все они знают столько же, сколько и я. Если кто-то хочет поговорить с тобой — значит ему что-то от тебя надо, а я ничего давать не собираюсь. Мечтать скоротать время могут только бездельники. Мне всегда есть чем заняться.

— И чем же ты занимаешься в свободное от поединков время?

— Сейчас мне предстоит перестраивать изгородь, нужно объединить с трофейными костями покойного Зорна. Останется время — я потренируюсь.

— Да, логично. Скажи, а почему вы едите друг друга?

— А кого нам еще есть? — удивился Зонг.

— Зверей каких-нибудь. Охотиться на них.

— А за что их убивать? Чем я становлюсь сильнее — тем больше мне требуется пищи. Если мне не хватает еды — значит, у меня мало яиц. Если мало яиц — значит мало самок. Если мало самок — значит мало территории. Если мало территории — нужно драться за нее. Так что звери тут не причем.

Зонг резко поднялся со стула.

— Заболтался я с тобой. Ты пока отдохни немного, а я схожу и проведаю свои новые владения. Хорошо?

— Конечно. Занимайся своими делами.

Ящер ушел обживать новую территорию, которую добыл Овальд в не совсем честном бою.

Собрав валяющийся хворост, Овальд разжег небольшой костер при помощи газовой зажигалки и уселся возле него. Глядя на огонь, он думал о том, как же тайдгюнтерыпримитивны. Возможно, именно их можно назвать наивысшим звеном в пищевой цепочке, поскольку до такого не смогли додуматься даже люди: создать из самих себя мясокомбинат.

Такой мир можно осуждать, но стоит признать — такой народ, как тайдгюнтеры, будет жить вечно, с каждым поколением становясь все сильнее, благодаря жесткому естественному отбору; природа так и останется, девственно чиста и прекрасна. Человечество, обремененное диетами, ленью и своим липовым дружелюбием — обречено.

Костер, потрескивая поленьями, выстреливал стаи ярких искр в небо.

В такой момент думается обо всем: о своей жизни, других мирах, приходят на ум вопросы, на которые ты никогда не находишься с ответом. Огонь очищает душу и наполняет тело приятным теплом.

— Скучаешь? — резко хлопнул по плечу Зонг, вернув в реальность Овальда.

— Конечно, скучаю. Я же бездельник. И тренироваться я не умею.

— Могу научить. Ты надолго к нам прибыл? Успеем?

— На пару дней.

Зонг просто кивнул головой, не издав лишних слов что-то вроде: «Жаль» или «Погостил бы еще немного».

— Представляешь, оказывается у Зорна осталась всего одна самка — его не плодоносящая, пока что, дочь. Молодая еще слишком. Теперь понятно, почему Зорн был так агрессивен — он умирал от голода. Все его самки умерли от старости — а от этой проку никакого.

— Ты сказал ей, что убил ее отца?

— Конечно.

— И что? Как она?

— А что ей будет? Поплачет и успокоится. — А ты я вижу уже и костер смастерил. Молодец. Быстро у тебя это получилось, — подбрасывая не веточки, а бревна, похвалил Зонг.

— Я схожу к ней, не возражаешь?

— Зачем? — насторожился Зонг.

— Просто поговорю, — ответил Овальд.

— О чем с ней говорить? Обычная, неразумная самка.

— Я все же хочу поговорить. А ты пока приготовь что-нибудь нам поесть, договорились?

— Ладно. Она вон в той пещере, — махнул одной рукой Зонг, второй при этом вырывая с корнем дерево, которое тут же бросил в жутко ревущий, огромный полукостер, полупожар. — Раковину не забудь прихватить для нее, а то она тебя не поймет.

Овальд поднял раковину и направился к пещере, на ходу сдувая с нее забившуюся пыль.

Глава 8

ГЛАВА 8. ЗАРИ

Из пещеры веяло холодом и сыростью, а внутри нее была кромешная тьма.

Овальд нерешительно шагнул вглубь пещеры.

— Есть тут кто-нибудь? — спросил темноту Овальд.

Где-то в глубине раздалось шевеление, но ответа не последовало.

— Я знаю, что ты здесь. Послушай, я не причиню тебе больше зла. Я и так сделал тебя несчастной.

Послышалось вполне человеческое всхлипывание. Овальд, не видя ничего под ногами, пошел на этот звук. Внезапно он почувствовал, как из его руки кто-то потянул раковину. От неожиданности он сильно сжал пальцы, но вовремя опомнился и отпустил ракушку.

— Кто ты? — раздался вполне приятный, слегка шипящий, женский голос.

— Здравствуй. Я прилетел с другой планеты. Меня зовут Овальд. — заучено протараторил Овальд.

Невидимая собеседница не сочла нужным назвать свое имя.

— Что тебе здесь нужно?

— Я хотел бы извиниться.

— Что сделать? — в голосе послышались нотки удивления.

— Извиниться. Это я убил твоего отца, а не Зонг. Он тут не причем. Так что не злись на него. Это я во всем виноват. Прости.

— Тогда почему Зонг сказал, что теперь я принадлежу ему?

— Потому, что я отказался занимать эту территорию.

— То есть ты убил просто так?

— Нет. Твой отец хотел убить меня. Я просто защищался. Все как-то само получилось…

— Зачем ты прилетел к нам? — продолжал допрашивать голос.

— Я ищу планету, похожую на мою Землю, чтобы на ней смогла жить одна девушка. Ее заморозили и теперь единственный шанс спасти ее — это найти ей новый дом. Тогда она оживет, и будет счастливой.

— А за что ее заморозили? Она опасна для других?

— Вовсе нет, наоборот, она слишком безобидна и беспомощна.

— Как ее зовут?

— Скай.

— Хорошее имя, доброе, — она впервые не спросила, а утвердительно сказала.

Нескончаемая череда вопросов нисколько не смущала Овальда. Он чувствовал себя словно на исповеди, где не нужно врать и лихорадочно придумывать.

— Это сделали плохие люди?

— Нет, это были обычные люди: не хуже и не лучше других.

Видимо, такой ответ не совсем был понятен для нее, поскольку она тут же решила сменить тему.

— Как выглядит твоя планета?

— Она очень похожа на вашу.

— Ты хочешь отнять ее у нас?

— Нет, я улечу отсюда через пару дней и больше никогда не вернусь сюда. Ваш мир по-своему прекрасен — его нельзя погубить.

— А зачем его обязательно губить? Можно просто жить.

— Люди никогда не смогут жить «просто так». Знаешь, мне иногда кажется, что мы живем на огромном яйце, под скорлупой земной коры которого, долгими веками сидит огромный монстр и копит силы. Мы бегаем по этому яйцу и греем его своим теплом, жаром от взорванных бомб, что- бы монстр полноценно развивался. Порой чувствуется, что его время скоро вот-вот придет, начинает уже трескаться и разъезжаться скорлупа, волны огненной лавы начинают заливать поверхность… Но все резко заканчивается, наверное, монстр решает подождать еще немного. Люди о нем не знают, но что-то чувствуют. Укрепляют тонкую скорлупу бетоном и асфальтом, латают прорехи небоскребами. По параллелям и меридианам стягивают яйцо стальными хомутами железных дорог. Укрепляются и ждут часа расплаты.

Возникла пауза. В такие моменты Овальд всегда жалел, что был не курящим. Заполнить паузу можно было долгим набиванием трубки или раскуриванием сигареты. В конце концов, можно просто курить, делая умное лицо, и пауза тогда была бы осмысленной.