Вечное Пламя (ЛП) - Иган Грег - Страница 5

Взглянув на своих друзей, Тамара поняла, насколько была слепа. Роберто был прав, отказываясь признать старый метод, состоявший из наполовину бесполезных наблюдений; и Ада справедливо настаивала на том, что более совершенные методы могут оказаться совсем рядом – только руку протяни. Но до этого момент и они, и сама Тамара вели себя чересчур застенчиво.

– А почему бы нам самим туда не слетать? – предложила Тамара.

Роберто моргнул.

– Что?

Ада восторженно защебетала.

– Ты имеешь в виду запустить двигатели и …?

– Нет, нет! – прервала ее Тамара. – Бесподобная слишком большая и неповоротливая, да и неразумно тратить впустую столько горючего. Нам стоит построить ракету поменьше, специально для этого путешествия – аппарат, на котором мы смогли бы приблизиться к Объекту, насколько нам хватит смелости. Затем мы сможем произвести все измерения и наблюдения, какие только пожелаем… провести наши собственные эксперименты, может быть, даже взять с собой кое-какие образцы.

Ада подняла свой экземпляр руководства для навигатора, посмотрев на него в новом, едва ли не благоговейном, свете. Изучая те же самые конспекты, Тамара предполагала, что пригодятся они ей только для того, чтобы передать теорию следующему поколению, не дав знаниям затеряться в прошлом, пока обитатели ракеты дожидаются бесконечно далекого будущего, в котором, наконец-то, смогут вернуться домой.

Ошеломление на лице Роберто сменилось выражением чистого восторга.

– Если даже малейшая крупинка ортогональной породы действует как пассивитовый либератор, – произнес он, – кто знает, как подействует на наше топливо тот же материал, если его взять в большем объеме?

– Думаю, наши химики проявят интерес, если мы попросим их помочь с поиском ответа на этот вопрос, – сказала Тамара.

Глава 3

Карла открыла клапан наверху лампы, позволив струйке либератора коснуться солярита. Первым делом в ответ на внезапные звуки шипения и ослепительно яркую вспышку света она быстро переместила руку к гасящему рычагу, который должен был засыпать пламя песком. Но спустя какое-то мгновение шум утих, превратившись в ровное потрескивание, а луч, пробивавшийся сквозь отверстие в защитной оболочке лампы и ничуть не утративший своей внушительной яркости, тем не менее, выглядел вполне устойчивым.

Карла лично подготовила либератор, экстрагировав активный компонент из корней пильника, а затем разбавив его размолотым пудритом, трижды убедившись в правильности пропорции и прогнав полученную смесь через смеситель, чтобы наверняка избавиться от комочков. Но даже эти предосторожности не могли в полной мере унять ее страхи. Любой огонь означал переход через границу Корнелио в область положительных температур, однако процесс поджигания солярита сам по себе напоминал нечто вроде призыва какого-нибудь злобного существа из саг. Он мог просто стоять на полке и забавлять вас своими фокусами, но при всем при этом вы знали, что его подлинным желанием было пронести свой мир сияющего хаоса через щель, которую вы проделали между двумя сферами влияния.

Линза, размещенная над отверстием лампы, частично компенсировала естественное рассеивание света. Карла поместила на пути луча небольшое зеркало; расположенное по диагонали на закрепленном при помощи штырьков держателе, оно направляло луч аккурат в отверстие, находящееся в верхней части стола. Встав на колени, она вставила в нужное место треугольную призму, которая должна была перехватить вертикальный луч света, а затем провела под ней перевернутой кверху рукой, наблюдая, как сверкающий спектр скользит по ее коже. Солярит ее нервировал, но добиться таких чистых и насыщенных цветов с помощью другого источника света было невозможно.

На полу под столом стоял прочный хрусталитовый контейнер. Не считая углов, закругленных для придания большей прочности, он имел прямоугольную форму, а гравитация здесь была достаточно велика, чтобы удерживать его на месте за счет одной лишь силы трения. В нижней части контейнера располагалось плоское свежеотполированное зеркало прямоугольной формы. Спектр на выходе из призмы растягивался по длине зеркала, причем тонкая полоска цветов выдавалась за край и попадала на разграфленную бумагу, за счет чего было проще определить местоположение каждого оттенка. Карла отметила положение красного и фиолетового концов; за их пределами оставалось некоторое пространство, в котором зеркалит должен был подвергаться воздействию невидимых частот. Половина спектра, отраженного от зеркала, отображалась на нижней поверхности стола, в то время как остальная достигала соседней стены, однако Карла не ощущала желания сдерживать свет, не давая ему выходить за отведенные границы. Эксперимент этого больше не требовал; к тому же полоса на стене придавала мастерской более позитивный вид.

Используемая ею призма была откалибрована относительно световой гребенки предыдущим заложником мастерской – аккуратно записанная таблица датировалась всего-навсего дюжиной и четвертым годом после запуска – что позволяло ей сопоставить точную длину волны каждой линии сетки. Она проверила калибровку в целом, выбрав полдюжины случайных точек, а затем взглянула на часы. Судя по словам Марцио и принимая во внимание интенсивность луча, она планировала установить выдержку в один день.

На Бесподобной Марцио был одним из самых уважаемых специалистов по изготовлению инструментов. Четыре года тому назад астрономы попросили его сконструировать широкоугольную камеру, которая могла бы функционировать в космической пустоте, надеясь с ее помощью получить более четкие изображения, нежели те, что удавалось запечатлеть, находясь за хрусталитовыми панелями наблюдательных куполов. По аналогии с большинством подобных камер его конструкция включала в себя зеркало, предназначенное для отклонения светового луча – благодаря этому было проще предотвратить образование налета, которые мог оставить на линзах газ, активирующий светочувствительную бумагу. Созданное им устройство справлялось со своей задачей вполне успешно, но во время недавней встречи с Карлой он сообщил ей одну любопытную новость: зеркало мутнело быстрее, чем соответствующий компонент любой другой камеры, которую ему доводилось конструировать до этого. Такого не ожидал никто; считалось, что постепенное снижение отражающей способности отполированного зеркалита происходит за счет медленной химической реакции с воздухом.

Марцио высказал предположение, что активационный газ, который, по-видимому, не создавал каких-либо проблем в камерах, заполненных воздухом, в вакууме вел себя иначе – несмотря на то, что по-прежнему исправно выполнял свою работу. К тому же в помутнении на поверхности зеркала, – признался он, – не было никаких признаков, указывающих на какое-либо новое явление: оно ничем не отличалась от патины, которая возникала в обычных условиях. Просто в отсутствие воздуха она появлялась быстрее.

У Карлы на этот счет не было ни одной подходящей теории, однако наблюдения Марцио не выходили у нее из головы. Если причиной помутнения был не воздух, то тогда что? Воздействие света или просто течение времени? Было бы нелепым просить Марцио сделать совершенно новую камеру для ее экспериментов, поэтому она и подготовила этот простой опыт. Чтобы измерить исключительно воздействие времени, второе зеркало, расположенное в другом вакуумном контейнере, было заперто в светонепроницаемом ящике.

Карла стояла у стола, устало разглядывая лампу. Ей пришлось вымаливать у Ассунто разрешение на использование солярита, несмотря на то, что эта горстка была ничтожно мала по сравнению с тем количеством, которое ежедневно сжигалось системой охлаждения Бесподобной. – Какова цель этого эксперимента? – раздраженно спросил он. На следующем собрании ему пришлось бы лично аргументировать свое решение перед Советом, поэтому объяснение ему требовалось как можно более содержательное.