Stalker: Еретик (СИ) - Карелин Алексей Валерьевич - Страница 19

- Или что-то скрывают, - зло возразил Ермолов.

- Магомаев был здесь, - промолвил Аслан. - Селяне знают что, вернее, кто нас сюда привел.

- Почему не хотят помочь? - Островский нахмурился. - Разве ты не говорил, что мирному населению надоела война?

- Боятся мести. Мой сын отказался воевать. За это его кожу пустили на ремни, - ответил Аслан спокойно.

Ермолов и Голобоков вздрогнули, Островский свел брови еще сильнее.

Под ногами шуршал песок и камень. Воздух дрожал от зноя. Пахло травами и пылью. Высоко в небе орел пронзительно, зовуще перекликался с горным эхом.

Островский задрал голову и посмотрел вдаль, на восток: туда, где ввысь поднимался хвойный лес. Где-то там, у границы с Дагестаном, скрывались группировки Басаева и Хаттаба. Магомаев скорее всего стремился к ним.

Островский услышал тонкий певучий голос, звонкие удары.

- Не понял, - удивился Ермолов.

На пороге сакли сидел по-турецки долговязый мальчишка, молотил по бубну и пел на родном языке. От интонации веяло благородством и мужеством, а также печалью. Среди ручья незнакомых слов ухо уловило наиболее повторявшееся - “берзлой” .

Островский почувствовал, как напряглись его бойцы. Казалось, готовы пристрелить ребенка. На всякий случай Островский напомнил:

- Не стрелять. Аслан, скажи парню, чтобы замолчал.

Старик позвал мальчишку, прохаркал что-то на своем. Подросток проигнорировал.

- Глухой? - предположил Голобоков.

- Борзой, - рыкнул Ермолов. - Эй, песий выродок, заткнись, пока носом в землю не уткнул!

- Ермолов, - осадил Островский.

Аслан подошел к мальчику и попытался объясниться - тщетно, песня не оборвалась. Ермолов возмущенно мотнул головой и было рванулся к парнишке, но Островский сжал плечо.

Младший сержант с тревогой оглядывался. Все должно иметь логическое объяснение. Странное поведение мальчика могло служить сигналом боевикам или отвлечением.

- Аслан, заткни его! - выходил из себя Ермолов.

- Оставь, - безразлично бросил Островский.

Аслан пытался заговорить с мальчиком, но тот, точно заведенный, пел с отрешенным видом.

- Пусть сидит. Идем, - раздраженно сказал Островский. - Аслан, куда теперь?

Старик помахал ладонью перед пустыми глазами мальчика, вернулся к военным и озабоченно поделился мнением:

- Не нравится мне он. Точно обкуренный. И песня мне его не нравится.

- К черту мальчонку, мы почти нагнали Магомаева, - отрезал Островский.

Аслан кивнул, вздрогнул: заметил за спиной Островского лицо, один из селян выглянул в окно. Ермолов моментально проследил за взглядом Аслана, подскочил к зеваке, схватил за ворот и вытащил на свет Божий. Чеченец заверещал, предостерегающе выставил руки, глаза выпучил. Ермолов оружие не убирал, и чеченец не унимался. Аслан попытался успокоить его. Когда удалось, начал расспрашивать о боевиках. Чеченец не хотел отвечать, но Ермолов ткнул автоматом в ребра, приставил дуло к виску, и чеченец сломался. Указал направление дрожащим костлявым пальцем.

Островский не сразу сообразил, что заставило взволноваться. “Не поет”, - мелькнула мысль, и шрам на брови тревожно зазудел. Под ноги глухо упала “лимонка”.

- Граната! - заорал Ермолов.

Распластались на камне. Уши заложило ватой, зад обожгло. Кто-то завыл. Островский обернулся. Селянину оторвало ногу, он вопил, пытаясь остановить кровотечение. Голобоков стоял на четвереньках, зажал уши; сквозь пальцы сочилась кровь. Ермолов, не поднимаясь, строчил из автомата за спину Островскому. Аслан лежал кверху лицом. Мертвый.

Знакомое пение. Со множеством согласных. Некрасивое, харкающее и хрипящее. Подкидывающее море неприятных ассоциаций. Таких, как “чичи” и “груз 200”. Звонкое шуршание металла о металл. Кто-то точит нож.

Открыл глаза. Надо мной - обшарпанный потолок, серый от пыли и грязи. Стены выглядят не лучше. На них - черно-белые пожелтевшие фотографии: девочка с большими белыми бантами, в школьной форме; гордый, как олимпийский чемпион, мальчик с футбольным мячом; мужчина, занятый ремонтом радиоприемника; все трое и женщина с пышной кудрявой прической - “химией”.

Пение оборвалось.

- Салам аллейкум, брат! - голос приветливый, но с акцентом.

Я повернул голову - в шее стрельнуло - зашипел, поморщившись.

- Крепко тебя.

В углу комнаты, около дивана сидел щуплый мужик примерно моих лет. Не чеченец, слава Богу, однако и не русский. Косой разрез глаз и широкие скулы выдавали монголоидную примесь. Темный ежик волос был аккуратно, почти по-военному, подстрижен. Комбинезон, рельефный от бронепластин и снабженный многочисленными карманами, выдавал опытного сталкера.

Сталкер улыбался и смотрел вполне дружелюбно. Значит, нож точился не по мою честь. Хотя… Кавказцы - хитрый народ. Сколько их было: улыбающихся, с мягким говором, готовых в следующую секунду перерезать тебе глотку.

В комнате находился кто-то еще. Я хотел осмотреться, попробовал приподняться на локтях, но острая боль отбила желание.

- Лучше не двигайся, - посоветовал сталкер. - Ты крепкий. Кости вроде целы. Может, только пару ребер… Срастутся. Пули в плече нет, рана несерьезная, так, царапина. Да прибавит тебе Аллах сил и здоровья.

Меня покоробило. В моей жизни за упоминанием Аллаха всегда следовали, мягко говоря, неприятные сцены. Впрочем, плечо и впрямь стягивал бинт. Только неизвестно

В глотке першило от сухости, язык зудел, жаждал влаги. Я прохрипел:

- Где мы?

- Мы в Зоне, - пожал плечами сталкер.

“То ли он - дурак, то ли хренов шутник”, - зло подумал я. Мое состояние к юмору не располагало. В голове звенело, соображалось туго. Беспокоили многие вопросы, но на языке крутился один. С трудом я уловил, что именно хочу знать в первую очередь, выдавил:

- Почему ты меня спас? Это ведь ты тащил меня от ДК?

Сталкер снова пожал плечами - прям Незнайка какой-то - и ответил:

- Таков уж я. Ты был в беде, и я не смог пройти мимо. Как говорят у меня на Родине, помогай и врагу, если он нуждается в твоей помощи.

Звучало искренне, но я не поверил. Сталкеры - это особая порода людей. Они помогают, если помощь сулит выгоду. Но чем мог быть полезен я? Видимо, мое недоверие отобразилось на лице, потому что сталкер решил изложить подробности:

- Я услышал перестрелку. По звукам понял, что бой серьезный, с моим запасом патронов лучше не вмешиваться. Подождал, пока утихнет. Еще подождал. Как говорят у меня на Родине, орлы дерутся, а перья достаются оружейнику. Пока я обшаривал наемников, Миледи учуяла тебя.

Миледи… Вспомнилась лохматая морда, тянувшая меня за плечо. По затылку пробежали мурашки.

- Кто это, Миледи?

- Ты только не волнуйся.

Сталкер свистнул, раскрыл объятия, позвал Миледи. К нему лениво подошла… псевдособака! Да какая там собака - волчица. Белая крупная сучка с красными, как у вампира, глазами. Меня прошиб пот. Сталкер же ласково потрепал псину по голове. Я думал, тварь откусит глупцу руку, но нет, стояла смирно. Я заскреб пальцами по полу в поисках автомата. К сожалению, он лежал далеко, у ног.

- Аллаха оправдываю, она не тронет тебя, - заверил сталкер. - Я ее с полугодовалого возраста знаю. Мать ее тоже приручена.

- У тебя здесь что, целый питомник?

- Не у меня, - усмехнулся сталкер, - у Ноя. Есть тут такой отшельник на кладбище кораблей.

- Где?

- Турист, - понимающе кивнул. - Я тут забаррикадировал вход, и стекла в квартире целы. Живем пока. Да сделает Аллах твою болезнь скоропроходящей.

Болезнь… По-моему, на мне живого места не найти.

- Есть вода? - спросил я, опасаясь услышать отрицательный ответ.

Сталкер встал, подошел ко мне, одной рукой приподнял голову, другой - поднес к губам флягу. Напиться не дал. Я успел сделать всего три глотка.

- Извини, воду надо беречь, - оправдался сталкер. - В Зоне ее не наберешь, а до кордонов еще дойти надо.

Кордоны! Как там мои бойцы? Достали их монолитовцы или не успели?