Гильдия - Голотвина Ольга - Страница 70

– Довольно! – не выдержал Сарх.

– Что – довольно? Ты бы мне там приказывал, в храме! Мои боги живы, потому что я готов защищать их! И не пыточными инструментами, верблюд ты долговязый, а мечом! И таких, как я, сотни! А твоего бога защитить было некому, и он сдох! А ты бежал с поля боя, а теперь ищешь, кого исподтишка...

– Я сказал – молчать!!!

Сарх страшен. Глаза выкатились, губы искривились, засверкали острые белые зубы.

Ладно, можно и помолчать. А ты говори, пират. Тебя твоя шайка слушает. Им тоже интересно, покажешь ты удаль или начнешь издеваться над связанным пленником. Личная отвага атамана – для любой банды дело святое.

Сарх тоже об этом вспомнил. Еще ни слова не произнес, а по злющим черным глазам уже видно: попался, попался, попался в ловушку!

– Ладно, Сокол. Считай, что Кхархи решил тебя не только погубить, но и унизить. Тебе дадут меч, и все увидят, что такое воины Хмурого!

– Интересно, а кто после этого станет в шайке атаманом?

– Не паясничай, грайанец. Сейчас тебе развяжут руки. Но мы не базарные шуты, что на потеху толпе машут деревянными мечами. Перед боем предлагаю биться об заклад. Если ты победишь... – Сарх скривился, словно раскусил плод тхау, и с усилием повторил: – Если ты победишь – буду я жив или нет, – мои люди отпустят тебя и твоих спутников.

Это ты, наррабанская темная рожа, врешь. Но круглый дурень Ралидж похлопает ресницами и поверит. Еще и поторгуется для полного идиотизма.

– Нет, так не годится! Свободу с боя сам возьму, а насчет заклада... Ты собирался вниз по течению, верно? Вверх тебе опасно, там Чаргрим.

– Ну, допустим.

– Мне с друзьями как раз и надо вниз по реке. Довезешь нас. Идет?

– Идет, – легко соглашается Сарх, чтоб не тратить времени на спор с грайанским недоумком. – А твой заклад, Хранитель?

– Не знаю. Назови сам.

– Мне нужна твоя жена – поквитаться за разрушенный храм. Напиши, что ждешь ее в Шаугосе, в «Рыжей щуке».

Та-ак! Вот в чем подвох! Арлина им понадобилась. Ладно, отчего не написать! Грамоте, хвала богам, обучен. Потом, скорее всего, попробуют снова связать руки, но это мы уже поглядим.

– Пергамент найдется? Не на бумаге же писать Дочери Клана!

За пергаментом послано на корабль. А пока разомнем освобожденные кисти, продолжая выказывать цыплячью наивность:

– Меч мой мне вернут или как?

– Или как, Сокол, или как. Про твой меч ходят сказки! Что дадим, тем будешь драться.

Пра-авильно. А теперь добавим в глаза чистого детского любопытства:

– А мою Саймингу кто-нибудь из ножен уже вынимал?

– Нет еще... – встревает в разговор один из пиратов.

– Жаль. Слушайте, если кто-нибудь тронет клинок, расскажите, что из этого вышло, ладно? А то мне самому интересно.

– Почему? – не удерживается все тот же разговорчивый придурок.

– Да жена заклятья наложила на клинок, а какие – не говорит. Мол, тебе, мой супруг, это знать ни к чему, а чужой к мечу сунется – будет удивлен.

Полезный и увлекательный разговор, увы, обрывается: с корабля принесли пергамент. И чернильницу на цепочке. И перо. И дощечку – на колени положить. Все по уму, как у людей. Итак: «Дражайшая моя супруга, высокородная госпожа Арлина Золотой Цветок...»

– Почему так торжественно? – интересуется Сарх, наблюдая, как бежит перо по пергаменту. – Не королеве пишешь.

Самое время вспомнить былое актерское мастерство. Значит, так: оскорбленно нахмуренные брови, раздраженно дернувшийся уголок рта, в глазах горечь и жажда понимания. Мол, скажу тебе как мужчина мужчине...

– Сразу видно, наррабанец, ты не был женат на женщине знатнее себя! Я родился рабом, разве ты об этом не слышал? А она – Волчица, гордость Клана, Истинная Чародейка. И не дай мне Безымянные хоть на миг забыть об этом!

Показалось или нет, что в черных глазах мелькнул проблеск сочувствия.

– Я бы давно убил такую жену. Ладно, пиши...

«Дражайшая моя супруга, высокородная госпожа Арлина Золотой Цветок! Властью мужа, а также словом Хранителя крепости Найлигрим повелеваю тебе незамедлительно прибыть в Шаугос, где буду с нетерпением ожидать в трактире "Рыжая щука". Тому есть серьезные причины, которые не могут быть изложены в письме. Да хранят Безликие тебя, а также наследников наших Раларни и Арайну...»

– И что, с ней только так можно изъясняться?

– Да если я напишу «милочка» или «солнышко», она и дочитывать не станет, бросит пергамент в огонь!

– Нет, я бы ее точно убил... Теперь подпишись.

Да ради всех богов, почему не подписаться! И пусть они тащат эту грамотку Арлине. Вот умница глазищи свои зеленые распахнет! В худшем случае решит, что муж спятил, в лучшем – велит бросить пиратского посланника в темницу и выбьет из него все тайны, как зерно из колоса.

– Развяжите ему ноги! – командует Сарх.

Вей-о! Все-таки решил играть честно! Так в себе уверен? Двигается легко, гибко. Пожалуй, и впрямь мастер. Решил напомнить шайке, что он зубастый и страшный? Ну-ну...

А вот не нравятся нам те двое у заборчика. С арбалетами. Совсем не нравятся. Грамотно стоят, весь двор под прицелом. И морды очень заморские, смуглые. Оба в черном, как Сарх. Наррабанцы наряжаются ярко, цветасто, а эти – словно ими чистили трубу очага! Тоже небось из кхархи-гарр. А прочие пираты, как уже подмечено, шваль. Гомонят, пересмеиваются...

Ноги словно исколоты сотней иголочек – занемели от веревок, а теперь кровь разбегается по жилам... Ага, вот и меч. Ну, примерно как и можно было ожидать: баланс паршивый, клинок не стальной, а железный, да и затачивал его какой-то лодырь безрукий. Ладно, Аунк говорил: сражается не меч, а воин!

– Парни, а похуже ничего не нашлось? Ржавенького такого, а? Или метлу бы мне предложили, тоже вроде как оружие...

Не придержать ли язык? Хватит им светлые идеи подбрасывать.

Ученики Охотника глядят с восхищением. Зеленоглазый искусал себе губы в кровь – завидует!

– Все к забору! – скомандовал Сарх. – Мне понадобится много места.

Движением левой руки сорвал плащ. Взметнул так, что тот взвился, прошуршал черной завесой. Еще один изящный жест – и плащ наброшен на левую руку, почти обмотан вокруг нее так, что пола свисает у кисти. Неплохо придумано: можно использовать как щит, можно стегнуть противника по глазам. Проделано все быстро, ловко, красиво – левша, что ли?

А вот и не левша! Заработала правая кисть, крутанула в воздухе костяную палочку... да это не палочка, а рукоять, и вылетело из нее лезвие. Складной нож? Какой громадный! Щелкнуло стопорное кольцо, фиксируя клинок, и тут же второе лезвие, поменьше, вылетело с другого конца рукояти.

Сарх принял странную стойку: пригнулся по-кошачьи, вскинул левую руку вверх, правая с ножом – на уровне бедра. Гортанный вскрик – и это наррабанское чудо медленно двинулось по дуге вокруг противника. Далеко, слишком далеко! Он что же думает, за ним по всему двору гоняться будут? А вот не дождется. Пусть нападает, из защиты как раз сподручнее к делу приступать.

Неизвестно, что это за школа, но уж точно не карраджу. Это какие-то наррабанские народные пляски. Сарх движется сдвоенным шагом, то застывая на месте, то резко пригибаясь, то вдруг привставая на носки, то прыгая в сторону, и все по кругу, по кругу, а оба клинка живут сами по себе, шевелятся, сменяют друг друга, и тоже по кругу, по кругу, по кругу, и черный боец вороном вьется вокруг, а ты послушно поворачиваешься к нему лицом, невольно вписываясь в рисунок проклятого танца и уже понимая, что враг навязал тебе свою манеру боя. Но не успеваешь ничего изменить: темная проворная тень почемуто оказывается рядом. Лезвие скользит вдоль тела, разрезает рубаху на боку, и тут же, на возвратном движении, странное оружие касается тела острием клинка. Но только касается. Нырком уйти под клинок, под взвившийся над лицом плащ, перекатиться по земле, вскочить...

А черный мерзавец опять вьет петли своего танца на безопасном расстоянии.