Гильдия - Голотвина Ольга - Страница 19

Восхитительный голос смолк. Струны еще вели мелодию, но их осиротевший звон казался неприятным дребезжанием. Урихо и его дружки разразились восторженными криками, к ним присоединились старик и толстяк. Только пьяный, вконец раскиснув, не поднял на певицу глаз.

Красавица оглядела зал и легко спрыгнула на мраморные плиты пола. Возвышение не осталось пустым – по лестнице спускалась бронзовокожая толстуха с невероятным количеством браслетов и цепочек и в не заслуживающих упоминания лоскутах парчи.

Черная Азалия, увернувшись от объятий старика, темной бабочкой порхнула через зал. Не успел Шенги удивиться, как обнаружил, что рядом с ним в «клетушке» на ковре сидит смуглое чудо с огромными смеющимися глазами.

– Ты – Совиная Лапа? – без предисловий поинтересовалась женщина. – Тот, про которого по всей стране ходят легенды?

– Ты – Черная Азалия? – в тон ей отозвался Охотник. – Та, про которую по всему городу ходят сплетни?

Певица фыркнула, как смешливая девчонка.

– А я – Киджар Деревянный Нож, – попытался наемник привлечь внимание красавицы. – Десятник стражи.

Певица не оглянулась. Черные миндалевидные глаза, загадочно мерцая, не отрывались от глаз Шенги.

– Я знаю балладу о тебе, Совиная Лапа. Хочешь спою? Обожаю Подгорных Охотников!

И всем телом подалась к мужчине. Вот-вот выскользнет из узорчатого платья!

Кто тут не потерял бы головы? А вот нашелся один! Мелькнувшее воспоминание разом охладило Шенги.

– Знаю, – спокойно, почти приветливо ответил он. – Но некоторые из них платят тебе не золотом, а кровью.

В глазах певицы мелькнуло недоумение. Затем она вздрогнула, побледнела.

– Зачем ты мне об этом напоминаешь? Да еще так, словно я в чем-то виновата! Разве я отвечаю за всех сумасшедших в городе? Не помню даже имени этого приезжего, только тяжелый взгляд...

– Чингир Луговой Ручей из Семейства Шагутар, – подсказал десятник, но красавица упорно не желала его замечать.

– Вот противника его помню хорошо. Такой милый юноша, такой щедрый! Авимет Светлый Шелк, из богатого Рода... ах, какой славный мальчик! Это был такой ужас! У обоих ножи, оба вцепились друг в друга, да так, что и мертвых не растащить было! – Черная Азалия махнула рукой в серебряных кольцах, отгоняя воспоминание, и сказала уже без волнения, с легкой брезгливостью: – Весь ковер в моей комнате кровью залили! – Певица вдруг засветилась детской, наивной гордостью и уточнила: – Я не сплю, где остальные девочки, у меня своя комната! Я ведь не рабыня!

– Вольноотпущенница, – уточнил Киджар, задетый ее невниманием.

Женщина впервые соизволила обернуться к нему. И уж взглянула так взглянула! Такого взгляда могла бы удостоиться шелудивая шавка, начавшая вычесывать блох в опасной близости от платья Азалии. Десятник поспешно уставился на сцену, где коричневая толстуха вызванивала своими браслетами и цепочками замысловатый ритм.

А красавица вновь расцвела навстречу Шенги:

– Забудем о печальном! Как тебе понравилась моя песня?

– Ты, госпожа моя, слишком хороша для этого убогого игорного дома, – отделался Шенги вежливой фразой, про себя удивляясь двойственному чувству, которое испытывал.

– Знаю, – спокойно сказала красавица. – Я отлично пою. И еще лучше танцую. Но главный мой талант не в этом.

Она сделала неуловимое движение и оказалась рядом с Шенги так близко, что пышная горячая грудь коснулась плеча полулежащего на подушке Охотника. Шенги ощутил сладкое дыхание.

– Мой талант, – томно вздохнула Азалия, – делать мужчин счастливыми. О, это высокое искусство! Каждый понимает счастье по-своему, а я сумею угодить каждому! Вот ты, Совиная Лапа, что считаешь высшим блаженством на свете?

Остренький язычок тронул нежные полные губы, ярко-розовые, как два лепестка шиповника.

Краем глаза Шенги заметил движение – это приподнялся на локте Киджар, готовый оставить друга наедине с женщиной.

И тут Охотника словно Хозяйка Зла за язык дернула:

– Лепешку с медом.

Он пожалел о сказанном прежде, чем закрыл рот. Но было поздно.

– Что?.. – растерялась Черная Азалия.

Ошеломленный Киджар застыл на месте.

– Ты же спросила, что я считаю высшим блаженством, – дружелюбно разъяснил певице Шенги. – Лепешку с медом. Белую. Сдобную. С детства обожаю.

И улыбнулся самой простодушной улыбкой, на какую был способен.

Надо отдать должное Черной Азалии – она повела себя великолепно. Откинула голову, рассмеялась:

– Если бы всем мужчинам было так просто угодить!

Обернулась (черный поток волос бурно заволновался) и повелительно что-то крикнула по-наррабански. Затем низко склонила голову перед Шенги:

– Твое лакомство сейчас принесут. Надеюсь, вы оба еще не раз посетите «Путь по радуге». Здесь и впрямь хорошо готовят.

Поднялась на ноги и переливающейся походкой заскользила к сцене. Легко вскочила на возвышение, изящно обогнула пляшущую толстуху и удалилась по винтовой лестнице.

– Тебя что, Охотник, – хрипло спросил Киджар, – маленьким в колодец уронили и слишком долго вытаскивали? Такая женщина на шею вешается, а ты...

– Вот именно, – негромко ответил Шенги. – Не выношу в женщинах нахальства и самонадеянности. Даже если она красива, настырность все испортит. – Он взглянул на Киджара, который ответил серьезным, дружеским взглядом. – Это с юности. Первая девушка, в которую я был влюблен, была прекрасна и горда, как северная королева древних времен. Она не знала, что такое кокетство. Но мужчин тянуло к ней со страшной силой! С тех пор меня раздражают бабы, которые уверены, что стоит им скинуть юбку – и все вокруг падут к их ногам.

– Понимаю, – задумчиво протянул Киджар. – Мужчина должен быть стрелой, а женщина – мишенью?

– Именно. А если мишень гоняется за лучником, это очень, очень странно... Кстати, что такое «газель»?

– Да коза какая-то.

– Надо же так себя обозвать... Глянь-ка, пролазы уходить собрались. Правду говорят – этот тип ходит в «Путь по радуге» только ради пения Черной Азалии.

По другую сторону сцены Урихо поднялся на ноги и двинулся к черному ходу.

– Ого! – восхитился стражник. – Через заднее крыльцо пошел! Боится мимо тебя лишний раз пройти. Хорошо ты ему... внушил.

– Их же трое было, а ушло вроде двое.

– Да ну, пересчитывать их... Ох, раздразнила меня эта газель, мысли такие сладкие... Словом, я наверх, а ты?

– Пожалуй, выпью еще.

– Ладно, скоро вернусь. Азалия мне не по кошельку, а с Клюквочкой договорюсь. Помнишь, рыжая, «лисий танец» выплясывала? Что-то захотелось проверить, крепко ли у нее хвост пришит!

Десятник направился в сторону главного входа (там в коридорчике была лестница наверх). Шенги отметил, что походка наемника осталась ровной и твердой.

Подбежала служаночка с подносом. Конечно, лепешка с медом! Девчонка еле сдерживала смех, ставя поднос перед Шенги. Охотник усмехнулся, подмигнул служанке и отломил кусок лепешки.

Рабыня пошла было прочь, но ее окликнул толстяк. Девчонка шустро подбежала к нему, присела рядом на пол, и толстяк облапил малышку. Та визгливо захихикала.

Переведя взгляд на сцену, Шенги обнаружил там новую танцовщицу, закутанную в множество полупрозрачных покрывал, – не женщина, а витрина торговца тканями! Танец заключался в том, что, плавно извиваясь под музыку, она сбрасывала покрывало за покрывалом. И далеко она намерена зайти в этом занятии? Очень, очень интересно!