Большая книга рассказов и повестей - Драгунский Виктор Юзефович - Страница 1

Виктор Драгунский

БОЛЬШАЯ КНИГА РАССКАЗОВ И ПОВЕСТЕЙ

О Викторе Юзефовиче Драгунском

Виктор Драгунский родился очень давно и очень далеко, в другой части света. Детство его прошло в Гомеле, небольшом зеленом городе, что находится в Белоруссии. Он рано лишился отца, но не чувствовал себя сиротой, потому что его отчим, красный командир, любил его. Он часто сажал мальчика на своего коня и давал подержать саблю. В конце гражданской войны отчим погиб. Мама Виктора работала, и поэтому он проводил время в компании таких же сорванцов, как и он сам. Играли они в своих небольших дворах, бегали купаться на реку Сож… Виктор всегда был заводилой во всех играх. По вечерам друзья пробирались в парк князя Паскевича (конечно, без билетов). Там шли представления: артисты пели куплеты, танцевали тогда модный танец стэп, а попросту — чечетку. Виктор выучивал куплеты, научился танцевать чечетку и устраивал свои представления, на которые собиралась вся улица. Тогда уже начали проявляться его актерские способности. Виктор Драгунский прожил интересную и разнообразную жизнь. В юности он учился на токаря, потом работал шорником на фабрике «Спорттуризм» у братьев Старостиных, ставших впоследствии знаменитыми на весь мир футболистами. При фабрике был манеж, и можно было обучаться конному спорту, а лошадей он любил с самого детства. В семнадцать лет Виктор выдержал экзамен в актерскую школу, которая называлась «Литературно-театральные мастерские», под руководством замечательного актера и режиссера Алексея Дикого.

В этой школе большое внимание уделяли не только преподаванию актерского мастерства, но и глубокому изучению литературы. Окончив школу, Виктор Драгунский стал хорошим театральным актером. После смотра молодых талантов московских театров он был приглашен в Театр сатиры. Во время войны Драгунский был в ополчении, после ее окончания он продолжил работу в Театре сатиры. А потом, к удивлению всех друзей, ушел в цирк — работать Рыжим клоуном. Позже он создал маленький театр под названием «Синяя птичка». Это был театр пародий, в которых актеры высмеивали всякую халтуру в искусстве — будь то театр, кино, литература, живопись, музыка… Играли там артисты увлеченно, и публика восторженно принимала все спектакли. Но театр вскоре закрыли, так как в те мрачные времена не над всем разрешалось смеяться. Драгунский выступал также и на московской эстраде. В зимние каникулы он любил «работать» Дедом Морозом. Виктор Драгунский был добрым, веселым и остроумным человеком, он очень любил маленьких детей, и общение с ними доставляло ему огромное удовольствие. Только в сорок лет он начал писать. И это были рассказы для детей. Героем его произведений стал младший сын Дениска. Вскоре начали выходить книжки с рассказами о его приключениях. (Были написаны и рассказы, посвященные дочери Ксении. — Прим. ред.) Они пользовались большим успехом у нашей детворы.

Виктор Драгунский часто выступал по радио со своими рассказами, нередко бывал в гостях в детских домах, интернатах, школах, библиотеках. Он замечательно читал свои веселые произведения — ведь в недалеком прошлом он был актером. Драгунский часто получал письма от юных читателей и всегда старался ответить на них. Каждое свое послание он заканчивал девизом: «ДРУЖБА! ВЕРНОСТЬ! ЧЕСТЬ!»

Виктора Драгунского нет с нами уже много лет, но книжки его продолжают выходить.

Уже не одно поколение прочитало «Денискины рассказы», и еще не одно познакомится с ними. Поэт Яков Аким, близкий друг Виктора, однажды сказал: «Юному человеку нужны все витамины, в том числе все нравственные витамины. Витамины доброты, благородства, честности, порядочности, мужества. Все эти витамины дарил нашим детям щедро и талантливо Виктор Драгунский».

Алла Драгунская

Про папу моего

Когда я была маленькая, у меня был папа.

Виктор Драгунский. Знаменитый детский писатель. Только мне никто не верил, что он мой папа. А я кричала: «Это мой папа, папа, папа!!!» И начинала драться. Все думали, что он мой дедушка. Потому что он был уже совсем не очень молодой. Я — поздний ребенок.

Младшая. У меня есть два старших брата — Леня и Денис. Они умные, ученые и довольно лысые. Зато всяких историй про папу знают гораздо больше, чем я. Но раз уж не они стали детскими писателями, а я, то написать чего-нибудь про папу обычно просят меня.

Мой папа родился давным-давно. В 2013 году, первого декабря, ему исполнилось сто лет. И не где-нибудь там он родился, а в Нью-Йорке. Это вот как вышло — его мама и папа были очень молодые, поженились и уехали из белорусского города Гомеля в Америку, за счастьем и богатством. Про счастье — не знаю, но с богатством у них совсем не сложилось.

Питались они исключительно бананами, а в доме, где они жили, бегали здоровенные крысы. И они вернулись обратно в Гомель, а через некоторое время переселились в Москву, на Покровку. Там мой папа плохо учился в школе, зато любил читать книжки. Потом он работал на заводе, учился на актера и работал в Театре сатиры, а еще — клоуном в цирке и носил рыжий парик. Наверное, поэтому у меня волосы — рыжие. И в детстве я тоже хотела стать клоуном.

Дорогие читатели!!! Меня часто спрашивают, как поживает мой папа, и просят, чтобы я его попросила еще что-нибудь написать — побольше и посмешней. Не хочется вас огорчать, но папа мой давно умер, когда мне было всего шесть лет, то есть, сорок с лишним лет назад, получается. Поэтому я помню совсем мало случаев про него.

Один случай такой. Папа мой очень любил собак. Он все время мечтал завести собаку, только мама ему не разрешала, но наконец, когда мне было лет пять с половиной, в нашем доме появился щенок спаниеля по имени Тото. Такой чудесный. Ушастый, пятнистый и с толстыми лапами. Его надо было кормить шесть раз в день, как грудного ребенка, отчего мама немножко злилась… И вот однажды мы с папой приходим откуда-то или просто сидим дома одни, и есть что-то хочется. Идем мы на кухню и находим кастрюльку с манной кашей, да с такой вкусной, (я вообще терпеть не могу манную кашу), что тут же ее съедаем. А потом выясняется, что это Тотошина каша, которую мама специально заранее сварила, чтобы ему смешать с какими-то витаминами, как положено щенкам. Мама обиделась, конечно.

Безобразие — детский писатель, взрослый человек, и съел щенячью кашу.

Говорят, что в молодости мой папа был ужасно веселый, все время что-нибудь придумывал, вокруг него всегда были самые клевые и остроумные люди Москвы, и дома у нас всегда было шумно, весело, хохот, праздник, застолье и сплошные знаменитости. Этого я, к сожалению, уже не помню — когда я родилась и немножко подросла, папа сильно болел гипертонией, высоким давлением, и в доме нельзя было шуметь. Мои подруги, которые теперь уже совсем взрослые тетеньки, до сих пор помнят, что у меня надо было ходить на цыпочках, чтобы не беспокоить моего папу.

Даже меня к нему как-то не очень пускали, чтобы я его не тревожила. Но я все равно проникала к нему, и мы играли — я была лягушонком, а папа — уважаемым и добрым львом.

Еще мы с папой ходили есть бублики на улицу Чехова, там была такая булочная, с бубликами и молочным коктейлем. Еще мы были в цирке на Цветном бульваре, сидели совсем близко, и когда клоун Юрий Никулин увидел моего папу (а они вместе работали в цирке перед войной), он очень обрадовался, взял у шпрехшталмейстера микрофон и специально для нас спел «Песню про зайцев».

Еще мой папа собирал колокольчики, у нас дома целая коллекция, и теперь я продолжаю ее пополнять.

Если читаешь «Денискины рассказы» внимательно, то понимаешь, какие они грустные.

Не все, конечно, но некоторые — просто очень. Я не буду сейчас называть, какие. Вы сами перечитайте и почувствуйте. А потом — сверим. Вот некоторые удивляются, мол, как же это удалось взрослому человеку проникнуть в душу ребенка, говорить от его лица, прямо как будто самим ребенком и рассказано?… А очень просто — папа так всю жизнь и оставался маленьким мальчиком. Точно! Человек вообще не успевает повзрослеть — жизнь слишком короткая. Человек успевает только научиться есть, не пачкаясь, ходить, не падая, что-то там делать, курить, врать, стрелять из автомата, или наоборот — лечить, учить… Все люди — дети. Ну, в крайнем случае — почти все. Только они об этом не знают.