Красные камни (СИ) - Савин Влад - Страница 45

А я смотрю с танковой башни - вдоль этого края вытянулись строем, десяток или больше, тяжелые, на Т-72 похожи, но не они (марку вспомнил, ИС-11, так не было вроде такой). И наши, русские ребята за рычагами, ждут моего приказа. А мне тоже ясно все - если там эти черножопые на Аню накинутся, бей пулеметами (на каждой машине по КПВТ и три обычного калибра) и жми на газ, ну а кто заглохнет или приказ не выполнит, я с того после шкуру спущу! И плевать, что после будет - мне Анина жизнь своей дороже, а уж тем более, всей многотысячной оравы этой голодрани, я вам сейчас такой тяньаньмень устрою, ваш аллах или кто там еще задолбается врата перед душами сдохших грешников открывать!

А толпа вдруг смолкает, опускается на колени. И расступается перед Аней, освобождая проход. И идет она ко мне, под крики "святая". А я приказываю по рации, башни повернуть на тридцать градусов, моя машина и кто от меня справа, вправо, а кто от меня слева, влево, это на случай если толпа снова взбесится, Аню огнем не задеть, а лишь отсекать, кто сбоку. Вот уже близко она идет - и тут какой-то бородатый моджахед вскакивает и на нее с ножом, затем и вся толпа поднимается как море. И я ору - бей, заводи, вперед, ну будут сейчас трупы штабелями и кишки на гусеницах, молитесь своему богу, уроды.

Тут меня в бок толкают - Валя, Валечка, что с тобой? И я просыпаюсь, и вижу лицо Маши. А я ее Аней успел назвать - только сцены ревности мне сейчас не хватало. И сон досмотреть не успел - из того, оставленного нами мира (так вроде, не было там танков ИС-11), или будущее мира этого, или еще какая-то параллельная реальность, после случившегося с нами во что угодно поверишь. Страна на Афган похожа, но не он, гор не видно нигде. И морды скорее арабские, черных и желтых не заметил.

-Валечка - Маша на меня смотрит, и слезы у нее в глазах - Валя, Валя...

Ну не надо - "ты другую любишь, не меня". Она другому отдана и верна ему навек. Ну а мне - что делать, я такой какой есть, если хочешь и можешь - прими. Только давай объяснения на после отложим, как в Москву вернемся - а то тут зреет что-то нехорошее, вот пятой точкой чувствую, завтра до драки дойдет. А ты не обучена совсем - это Юрке хорошо, римлянка с ним в слаженной боевой паре работать может, когда и если припрет, ну а за тобой лишь присматривай, не натворила бы чего.

Вчера местные товарищи нам еще одного агентика обеспечили - поймали того, кто у Лючии сумочку отнял. Прочтя показания, за голову захотелось схватиться - у товарища Линника тут самая настоящая сеть, и не только в университете. Как коммунистическое подполье под фашистами - сорганизовались энтузиасты! Причем большинство из них искренне считает себя борцами за подлинный коммунизм - и всех выкорчевывать, хватать и по этапу? Но и спустить нельзя - кто знает, до чего они завтра договорятся? И главное, не стоит ли за ними кто-то умный и опасный. Насколько легче было в иное сталинское время, как кто-то что-то чего-то - арестовать и на Колыму. Но кажется, после знакомства с последующей историей, Вождь проникся, решил гайки чуть отпустить, дозволить инициативу масс. Вот и расхлебываем последствия!

Втолковывал новому агенту "номер 10" его "легенду". Что в милицию его водили, поскольку решили, "это кровь", но убедившись что нет (поскольку не отмывается водой), отправили к врачам. Которые подтвердили, что имеет место пока не определенная болезнь, так что пока в карантин (в военный госпиталь), дальше посмотрим. Мое же мнение - велосипедист этот никакой не враг, вот предложил ему вожак (названный им командир комсомольского отряда), он и пошел. И попал в жернова - в ином СССР уже гремел бы по этапу, как жигулинские. Ну а здесь, все ж другое уже отношение к людям.

Ну а мы, сети распустив, собираем пока информацию. И снимаем кино, эпизод штурма. Как это должно выглядеть на экране - строится на поле войско, впереди каре немецких наемников, штурмовая пехота, позади них панская кавалерия. И пушки - сделанные из труб, досок и тележных колес, но, выкрашенные как положено, на экране совсем как настоящие. Численность осаждавших - Стругацкий поначалу вписал в сценарий, двадцать тысяч, как бы у нас, дивизия с усилением. Пришлось ему разъяснить, что по тем временам, такую армию на большую войну собирали - население тогда было существенно меньше.

-Так в летописях записано, что в веке семнадцатом, даже один крупный польский магнат, вроде Вишневецкого, мог иметь пятнадцать тысяч конного войска.

-Ну во-первых, за сто пятьдесят лет, мобресурса стало побольше. А во-вторых, даже в время "шведского потопа", численность армий составляла порядка десяти-двадцати тысяч. Под Варшавой там сражались (вопрос жизни и смерти Польского королевства) семнадцать тысяч шведов и бранденбуржцев против сорока тысяч поляков - причем в трехдневной битве, паны были разбиты и Варшаву сдали. А так, согласно истории, вся шведская армия вторжения насчитывала два корпуса, в четырнадцать и в двенадцать тысяч - и этого хватило, чтобы всю Польшу на уши поставить, "потоп", катастрофа, после которой Речь Посполитая так и не оправилась.

-Это как? Две дивизии, на такую территорию?

-Так шведы не одни были. Сами поляки, те же магнаты, как дерьмо в проруби болтались, то присягая шведам, то воюя с ними. И бранденбуржцы (то есть немцы), и даже мы, русские, тоже активно участвовали, себе куски отрывая. Ну и правда, мало оказалось - польское войско шведы разбивали не раз, а территорию удержать, у них войск не хватало, ту же Варшаву за войну занимали не однажды. Но и тогда, повторяю, больше двадцати тысяч войска у одной из сторон в одном месте собиралось редко. Так что урежь осетра - если по летописям, в 1569 году в Дрогобыче жило 1800 человек, то на семьдесят лет раньше, клади полторы тысячи. С вооруженной силой, максимум полсотни постоянной городской стражи, и ополчение могло быть еще сотни три-четыре, на случай набега татар. Против такого, панам трех-четырех тысяч войска хватит. И то даже не для сражения, а как аргумент, чтоб сосед по походу себе больше не урвал. А собственно лезть на стены - на то могли скинуться (особенно с участием Церкви) на немецких наемников. Считая, что (узнавал у университетских) рядовой кнехт тогда получал четыре талера в месяц, элитный боец первого ряда - двойную плату, сержант - тройную или четверную, офицеры, к коим также относились знаменосец, барабанщик, лекарь, казначей и фельдфебель (тогда это была должность заведующего обозом и лагерем, по-нашему, зампотылу) - шести- или восьмикратную, ну а зарплата полковника оговаривалась особо - правда, и "чрезвычайные" траты полка, если таковые возникали, шли из командирского фонда. При том, что заработок квалифицированного ремесленника тогда - два талера в месяц, а подмастерья или крестьянина, один или меньше. То есть нанять тысячную банду на месяц, святому отцу обошлось бы где-то в шесть-семь тысяч талеров - размер среднего купеческого состояния, для Церкви вполне подъемно. Тем более, если пообещать расплатиться после штурма (за вычетом убитых), и надеяться повесить на побежденных все расходы.

-Так ведь артиллерия еще. Ее сосчитали?

А ведь верно - тогда, самый дорогой род войск. Пушкарям все завидовали - получают плату как офицеры пехоты, а в битве от сечи в стороне (ну если только враг до пушек не доберется). Только были пушки под стенами, скорее всего, собственностью панов, а не наемников - чтобы пыль в глаза другим панам пустить, какая у меня сила. А значит, за собственный панский счет.

Вообще, достоверность в фильме больше пришлось соблюдать по части оружия современного. Поскольку зрителями будут не только штатские - но и те, кто служил, и кто воевал, а они хорошо могут оценить эффективность пулемета и снайпера на указанной дистанции, по плотному строю ростовых мишеней. А со средневековой тактикой не знакомы, если сам Великий Режиссер (бывший фронтовик) предложил для эпизода с послами, огненные стрелы "для большего драматизма" - искренне полагая, что это так же просто, как в наше время "зажигательные патроны заряжай". Но товарищи с истфака здесь, для консультаций привлеченные, объяснили, что со стрелами было куда сложнее - вместо ценного закаленного наконечника к древку прикручивалась пакля, пропитанная смолой, строго в пропорции (слишком хорошо будет гореть - сгорит еще в полете, слишком плохо - эффекта не даст). И у стрелка при этом был "второй номер" с факелом, запаливавший стрелу в самый последний момент. Потому, по жизни в той обстановке, совершенно невероятно, что у поляков бы наготове такие стрелки оказались, и они не запаниковали бы под пулеметом. Но уж больно зрелищной и эффектной получилась сцена - решили не менять.