Среди эмиграции
(Мои воспоминания. Киев-Константинополь, 1918-1920) - Слободской А. - Страница 20

В вестибюле, перед лестницей было пусто. Бросились налево в вестибюль, ведущий во двор, — тоже никого. Тогда, заглянув в биллиардную, которая отделяла внутреннее помещение от второго вестибюля, мы натолкнулись на человека, лежавшего на полу между биллиардом и дверью вестибюля. Это был ген. Романовский. Возле него на коленях стояла какая-то женщина и платком прижимала кровь, струившуюся из ранки возле сердца. Лежал он лицом вверх. Выражение лица было абсолютно спокойное, и только чрезмерная, мертвенно-синеватая бледность лица говорили, что он уже мертв. Убит он был наповал тремя пулями, из коих одна попала в сердце. В это время прибыл уже врач и начальство из драгоманата. Всех из вестибюля удалили. Проходя наверх и войдя уже обратно в зал, мы заметили справа, около стеклянной перегородки, трясущуюся фигуру какого-то солдата. Оказалось, что это был денщик графа Шувалова, с коим он вместе эвакуировался из Новороссийска. На мой вопрос: «что с вами?», он ничего не ответил. Продолжал стоять и дрожать. Кто-то принес валерьянки, он выпил и только после этого, успокоившись, рассказал: «Я стоял около вещей графа и случайно смотрел через стеклянную перегородку в зеркало, что на площадке лестниц. В это время я увидел в зеркало, что внизу идет генерал, а сзади него молодой офицер. Потом этот офицер остановился около одной колонны, выхватил из кармана револьвер и несколько раз выстрелил по направлению генерала. Затем он быстро побежал по лестнице в зал, но дверь была закрыта, и он начал стучать. Когда я увидел, что вы побежали и начали ему открывать дверь, я до того испугался, что не мог не только крикнуть вам что-либо, но даже двинуться с места. Я думал, что как только вы откроете, то он начнет стрелять в вас». Таким образом, единственным и совершенно случайным свидетелем убийства ген. Романовского был денщик графа Шувалова. Зеркало во всю стену площадки между лестницами отражало во второй этаж все, что происходило внизу в вестибюле. Если бы не случайное, нервное потрясение денщика графа Шувалова, то, вероятнее всего; убийца был бы задержан. Я точно деталей и примет убийцы не заметил, но зато денщик графа Шувалова описал убийцу с деталями и подробностями. По этим приметам было выяснено, что убийца по черной лестнице и через двор драгоманата бежал на улицу, ведущую вниз в Галату.

Перед этим убийством, в течение нескольких дней, во двор посольства заходили какие-то офицеры и наводили справки у швейцара и привратника посольства о приезде ген. Деникина и ген. Романовского. В день убийства этот офицер-убийца от княгини Урусовой узнал, что ген. Деникин и генерал Романовский уже в посольстве, остался во дворе и начал выжидать удобного случая. Случай этот вскоре представился и ген. Романовский был убит.

Минут через 15 все ходы и выходы из посольства были заняты английскими войсками. Последние были также введены внутрь посольства и поставлены для охраны ген. Деникина и драгоманата. Немедленно началось следствие, которое повели английские власти. Всех свидетелей этого убийства, в том числе и меня, немедленно схватили и повели на допрос в драгоманат. Лишь после продолжительного допроса всех освободили и поздно ночью я вернулся домой. В тот же вечер, после панихиды по убитом ген. Романовском, ген. Деникин, вместе со своей семьей, под охраной английских войск был доставлен на английский миноносец и на следующий день утром уехал из Константинополя.

В течение этого вечера весть об убийстве Романовского облетела весь город, и на следующий день посольский двор был полон беженцами, обсуждавшими убийство и причины, вызвавшие его. Особого впечатления на беженскую массу убийство не произвело. Ген. Романовский популярностью не пользовался и его считали «злым гением ген. Деникина». Ему приписывались все неудачи добровольческой армии и новороссийская катастрофа. Беженцы, придерживавшиеся этого мнения, считали, что это убийство было местью со стороны группы офицеров за вышеуказанные «грехи» ген. Романовского. Другие, — что это месть со стороны монархистов за нежелание Романовского, как начальника штаба, продолжать борьбу с большевиками, во главе с Врангелем. Третьи, — что выстрел был направлен не в ту сторону, куда следовало. Убить следовало не ген. Романовского, или ген. Деникина, а ген. Лукомского, бывшего при Деникине председателем «особого совещания». «Особое совещание» было в скрытой форме правительство, совет министров, под председательством генерала Лукомского.

Ген. Лукомский делал всю внутреннюю и внешнюю политику, и вот, по мнению этой группы, эта-то политика была причиной гибели армии и новороссийской катастрофы. Было и еще одно мнение, приписывавшее это убийство делу рук большевиков, и что, мол, надо ждать еще ряда убийств лиц командного состава. Большевики, мол, посредством убийства всей «верхушки» армии, хотят тем самым прекратить борьбу.

После убийства и в целях обнаружения убийцы было приказано от имени верховного союзного командования зарегистрироваться всем офицерам, врачам, военным чиновникам и солдатам у военного представителя и иметь удостоверение о регистрации. Все, не имеющие такового удостоверения, должны были арестовываться и немедленно препровождаться в Крым. Но этот приказ, как и вообще все приказы, не имел никакого успеха. На регистрацию явились лишь те, кто проживал в официальных учреждениях и общежитии.

Убийца разыскан не был, но молва говорила, что убийца безусловно, кому следует, известен, но по некоторым причинам решили это дело прекратить. С невыяснением убийцы не была выявлена и истинная причина убийства ген. Романовского.

То обстоятельство, что убийство ген. Романовского, одного из видных руководителей добровольческой армии, прошло почти незамеченным официальной печатью Врангеля, заставляло многих предполагать, что в этом убийстве были замешаны верхи.

Как уже указывалось выше, одной из причин, заставивших Врангеля согласиться принять на себя руководство дальнейшей борьбой с большевиками, была обещанная поддержка Франции. В первые же дни начала возобновления борьбы во главе с Врангелем и первой моральной поддержкой было официальное признание Францией правительства ген. Врангеля. После ликвидации большевиками Колчака, Юденича, Миллера, Деникина и ряда мелких противобольшевистских правительств, в Крыму и под властью Врангеля решено было сосредоточить все разбитые и разрозненные силы прежних правительств.

Вслед за признанием Францией, начался ряд «признаний» со стороны бывших руководителей противобольшевистским движением: ген. Семенов на Дальнем Востоке, Чайковский в Париже, Перемикин в Польше и т. д. вплоть до Махно в Екатеринославской губернии. Все они начали слать в Крым своих представителей с выражением покорности и признания власти Врангеля. Но признание Францией Врангеля имело, помимо платонического, еще и реально-материальные свойства. Армия, находившаяся в Крыму, после новороссийской катастрофы осталась, в сущности говоря, без снарядов и оружия.

Первая забота Франции, после признания, сводилась к снабжению всем необходимым армии Врангеля. Все находившееся в распоряжении французов снаряжение и боевые припасы на Салоникском фронте, оставшиеся от германской войны, были срочно направлены в Крым. Все находившееся оружие в Константинополе и захваченное турками во время войны у русских началось спешно приводиться в порядок. Сотни русских беженцев получили неожиданную работу по сортировке и чистке винтовок и принадлежностей. Беженцы работали в артиллерийских складах, по нагрузке и разгрузке пароходов. Работа кипела день и ночь.

Были, конечно, и жертвы. В Макри-Рее — станция железной дороги по направлению на Адрианополь во время сортировки и погрузки снарядов, в одном из складов вспыхнул пожар. Склад, был почти пустой и в нем находилось лишь некоторое количество пороха. Последовавшим взрывом пороха дверь, закрывавшаяся изнутри, была настолько сильно захлопнута, что ее удалось с большим трудом сломать снаружи лишь через 15–20 минут. Но было уже поздно. Все работавшие на этом складе, около 28 человек беженцев, погибли. После пожара нашли лишь обуглившиеся трупы. В газетах об этом случае не писали. Было запрещено.