Хроники безумной подстанции, или доктор Данилов снова в «скорой» - Шляхов Андрей - Страница 4

И вот в одну зловещую ненастную осеннюю ночь наркоманы толпой напали на ритмично колыхающуюся и абсолютно беззащитную машину «Скорой помощи». В целом эта публика довольно безалаберна и не склонна к четким слаженным действиям. Но когда дело касалось добычи вожделенных субстанций, могла творить чудеса. Налетели скопом, разом перебили все окна, кричали устрашающе, отжали ломиком дверь салона… Ломик заранее припасли! Вот как основательно готовились, оцените.

Витя после говорил, что нападавших было десять. Лара с Олей называли гораздо большие цифры – до двадцати с гаком. Но не в конкретных цифрах было дело, а в том, что сопротивляться не было смысла. Да и все оружие – молоток, нож, гаечные ключи – хранилось у Вити под его водительским сиденьем, а застали его в салоне, когда он… Ну, впрочем, эти подробности можно опустить, поскольку для сюжета они значения не имеют. Достаточно понимать, что все члены бригады находились в салоне в чем мать родила, беззащитные в своей беспомощности. Опять же, нападавшие действовали наверняка. Вите, как самому опасному из троих, досталось ломиком по плечу и по колену, отчего он совершенно утратил способность к активным действиям. Хорошо еще, что без переломов обошлось.

Забрав то, что было у бригады официально, нападавшие потребовали неофициального, которого у бригады не было, поскольку наркотиками Оля, Лара и Витя не приторговывали. Но пойди объясни наркоману, что его вожделенная пещера Аладдина пуста, – не поверит же. И эти не поверили. Вышвырнули незадачливую троицу в чем мать родила (в том виде, в котором застали) из машины, а саму машину угнали, чтобы разобрать ее в своем укромном месте на атомы и найти все попрятанные заначки. Вышвыривание сопровождалось нанесением побоев, нападавшие вымещали зло на ни в чем не повинных членах бригады. В результате прошло не меньше получаса, а то и час, до тех пор, пока Витя, Оля и Лара пришли в себя и обрели способность передвигаться.

Пошли к родной подстанции. А куда же им, бедолагам, еще было идти? Домой к Вите? Или же в офицерское общежитие?

Призовите на помощь все свое воображение и вообразите эту картину – осень, ночь, ливень, грязь, три голых человека крадучись пробираются к подстанции окольными путями (ну не по улице же прямиком топать в таком виде!)… И нарываются они на милицейский патруль, который их, естественно, задерживает, не слушая сумбурных объяснений. В Москве с середины двадцатых годов прошлого века перестали раздевать догола при ограблении. Так что у милиционеров было два варианта мнения о нагой троице – или чокнутые, или обдолбанные. Вероятнее всего, второе.

Если вы думаете, что на этом проблемы и приключения закончились, то сильно ошибаетесь. По приезде в отделение выходивший из милицейской машины Витя поскользнулся (не привык он босиком по мокрому ходить), ударился головой о бордюр и потерял сознание. Разумеется, дежурный по ОВД вызвал «Скорую». Приехала бригада с соседней подстанции (свои все были в разгоне) и увидела незабываемую картину – голого Витю, лежащего на кушетке в позе спящей Данаи, и сидящих по бокам от него Лару и Олю. Женщинам сердобольные милиционеры выдали одеяла, в которые те завернулись наподобие тог. Получилась такая картина в древнеримском стиле – две рабыни охраняют покой спящего господина… Но дело было не в Витином бессознательном покое, а в том, что эту картину увидели «чужаки». Приехали бы свои, было бы не так стыдно и оставался бы шанс как-то выкрутиться, сгладить дело. Полюбовно договориться со стражами порядка проблемы не составляло. Задержанные были не правонарушителями, а пострадавшими, да и редко ли когда «скоропомощники» выручали милиционеров? А вот соседи-медики сразу же растрезвонили о происшествии. Назавтра об этом на «Скорой» уже знали все – и те, кому положено знать, и те, кому не положено. А то можно было бы сказать, что машину остановили по дороге на вызов и так далее…

Но тем не менее все закончилось более-менее хорошо, могло бы быть и хуже… Машину нашли неподалеку от подстанции и не сильно раскуроченной. Витя неделю пробыл на больничном. Оля получила выговор за то, что, возвращаясь с вызова на подстанцию разрешила водителю остановиться по личному делу (формулировка из ее объяснительной), а Ларе ничего не было. Финансовые потери влюбленных свелись к одежде, которую наркоманы забрали с собой явно с целью продажи.

Гораздо значительнее был моральный ущерб – заведующая подстанцией, получив нагоняй от начальства, взъярилась и навечно разлучила влюбленных, расставив их по разным сменам. Вы только представьте себе эту ситуацию! Люди работают порознь сутки через двое, значит, каждые сутки кто-то один из них находится на линии. Не встретиться втроем никогда, не отвести душу…

В результате большому и светлому чувству быстро пришел конец. Оля развелась с мужем и вышла замуж за одного из фельдшеров, но не со своей подстанции, а с соседней. Лара тоже развелась и стала жить с подстанционным охранником, но без регистрации брака. Витя вскоре уволился и начал перегонять из Германии подержанные автомобили… Злые языки судачили, что после всего случившегося его любовный пыл немного поутих. То ли нападение, произошедшее в самый интересный момент, наложило свой отпечаток, то ли черепно-мозговая травма была тому виной. Или же Витя просто охладел к производственным романам…

Мне хочется думать, что у всех героев этой истории дальнейшая жизнь сложилась хорошо.

Баллада о неупокоенных душах

В кардиологическом отделении одной московской больницы одна пациентка начала слышать потусторонние голоса. За стенкой. По ночам. Голоса стонали и всхлипывали. Тихо, но как-то пугающе.

В больнице по ночам чего только ни услышишь! И то, что есть на самом деле, и то, чего нет. Такие уж это особенные места – больницы.

Поначалу пациентка не осознала, что слышит именно голоса. Решила, что в соседней палате кто-то ночью стонал и плакал. Она сказала об этом во время обхода своему лечащему врачу, а тот напомнил ей, что за стенкой не палата, а кабинет старшей медсестры отделения, в котором если кто из распекаемых подчиненных стонет или даже рыдает, то исключительно в дневное время. С семнадцати часов вечера до восьми часов утра кабинет пустует и заперт на ключ, некому там стонать.

Пациентка решила, что ей почудилось. Следующей ночью она спала крепко и никаких голосов не слышала. А на вторую ночь услышала их снова. В той же тональности – стоны вперемежку с всхлипами. И имела неосторожность сказать об этом лечащему врачу. Мол, вы мне, доктор, не верите, а стоны-всхлипы за стенкой на самом деле имеют место быть! Казалось бы, ну что тебе за дело до того, что происходит за стенкой? Радуйся, что твои дела идут хорошо, что тебя готовят к выписке и спи спокойно. Но есть такие люди, которым непременно нужно доказать свою правоту и настоять на своем.

Имеют место быть… Как бы не так! Если вы думаете, что доктор решил провести ночь в палате, чтобы лично убедиться в правоте пациентки, то сильно ошибаетесь. Во-первых, мужчине, пускай даже и врачу, ночевать в женской палате нельзя. Во-вторых, доктору было чем ночью заняться, он недавно женился. А в-третьих, зачем огород городить, когда и так все ясно. Доктор назначил пациентке консультацию психиатра, как и положено при галлюцинациях.

Больничные пациенты обожают консультироваться у специалистов разных профилей. Многие даже госпитализируются не для лечения, а ради обследования. С первого же дня начинают нудить: «Покажите меня урологу, эндокринологу, невропатологу, окулисту и т. п.». Людей можно понять. Консультации приятно разнообразят скучную больничную жизнь. Кроме того, в больнице консультироваться очень удобно, не то что в поликлинике. Не надо неделями ждать дефицитных талонов, а потом отсиживать часы в очередях. Специалисты сами приходят в палату… Сервис на высшем уровне!

Больничные пациенты обожают консультироваться у специалистов разных профилей… За одним исключением. Консультацию психиатра любой здравомыслящий, а тем более нездравомыслящий, пациент воспринимает как личное оскорбление. «Да кто вам дал право считать меня психом?!! Да я вас…!!! Да вы сами все тут психи, раз нормального человека от сумасшедшего отличить не можете!» Разумеется, пациентка осталась недовольна тем, что ей в течение двух часов пришлось отвечать на дурацкие, по ее мнению, вопросы психиатра и доказывать, что она не верблюд. То есть что она на самом деле слышит голоса по ночам, причем только здесь, в этой палате и вот за этой стенкой. А дома не слышала. И когда в больничном туалете сидит, тоже ничего не слышит. И в буфете тоже не слышит. Сказано же – только в палате и исключительно по ночам.