Выбрать книгу по жанру
Фантастика и фэнтези
- Боевая фантастика
- Героическая фантастика
- Городское фэнтези
- Готический роман
- Детективная фантастика
- Ироническая фантастика
- Ироническое фэнтези
- Историческое фэнтези
- Киберпанк
- Космическая фантастика
- Космоопера
- ЛитРПГ
- Мистика
- Научная фантастика
- Ненаучная фантастика
- Попаданцы
- Постапокалипсис
- Сказочная фантастика
- Социально-философская фантастика
- Стимпанк
- Технофэнтези
- Ужасы и мистика
- Фантастика: прочее
- Фэнтези
- Эпическая фантастика
- Юмористическая фантастика
- Юмористическое фэнтези
- Альтернативная история
Детективы и триллеры
- Боевики
- Дамский детективный роман
- Иронические детективы
- Исторические детективы
- Классические детективы
- Криминальные детективы
- Крутой детектив
- Маньяки
- Медицинский триллер
- Политические детективы
- Полицейские детективы
- Прочие Детективы
- Триллеры
- Шпионские детективы
Проза
- Афоризмы
- Военная проза
- Историческая проза
- Классическая проза
- Контркультура
- Магический реализм
- Новелла
- Повесть
- Проза прочее
- Рассказ
- Роман
- Русская классическая проза
- Семейный роман/Семейная сага
- Сентиментальная проза
- Советская классическая проза
- Современная проза
- Эпистолярная проза
- Эссе, очерк, этюд, набросок
- Феерия
Любовные романы
- Исторические любовные романы
- Короткие любовные романы
- Любовно-фантастические романы
- Остросюжетные любовные романы
- Порно
- Прочие любовные романы
- Слеш
- Современные любовные романы
- Эротика
- Фемслеш
Приключения
- Вестерны
- Исторические приключения
- Морские приключения
- Приключения про индейцев
- Природа и животные
- Прочие приключения
- Путешествия и география
Детские
- Детская образовательная литература
- Детская проза
- Детская фантастика
- Детские остросюжетные
- Детские приключения
- Детские стихи
- Детский фольклор
- Книга-игра
- Прочая детская литература
- Сказки
Поэзия и драматургия
- Басни
- Верлибры
- Визуальная поэзия
- В стихах
- Драматургия
- Лирика
- Палиндромы
- Песенная поэзия
- Поэзия
- Экспериментальная поэзия
- Эпическая поэзия
Старинная литература
- Античная литература
- Древневосточная литература
- Древнерусская литература
- Европейская старинная литература
- Мифы. Легенды. Эпос
- Прочая старинная литература
Научно-образовательная
- Альтернативная медицина
- Астрономия и космос
- Биология
- Биофизика
- Биохимия
- Ботаника
- Ветеринария
- Военная история
- Геология и география
- Государство и право
- Детская психология
- Зоология
- Иностранные языки
- История
- Культурология
- Литературоведение
- Математика
- Медицина
- Обществознание
- Органическая химия
- Педагогика
- Политика
- Прочая научная литература
- Психология
- Психотерапия и консультирование
- Религиоведение
- Рефераты
- Секс и семейная психология
- Технические науки
- Учебники
- Физика
- Физическая химия
- Философия
- Химия
- Шпаргалки
- Экология
- Юриспруденция
- Языкознание
- Аналитическая химия
Компьютеры и интернет
- Базы данных
- Интернет
- Компьютерное «железо»
- ОС и сети
- Программирование
- Программное обеспечение
- Прочая компьютерная литература
Справочная литература
Документальная литература
- Биографии и мемуары
- Военная документалистика
- Искусство и Дизайн
- Критика
- Научпоп
- Прочая документальная литература
- Публицистика
Религия и духовность
- Астрология
- Индуизм
- Православие
- Протестантизм
- Прочая религиозная литература
- Религия
- Самосовершенствование
- Христианство
- Эзотерика
- Язычество
- Хиромантия
Юмор
Дом и семья
- Домашние животные
- Здоровье и красота
- Кулинария
- Прочее домоводство
- Развлечения
- Сад и огород
- Сделай сам
- Спорт
- Хобби и ремесла
- Эротика и секс
Деловая литература
- Банковское дело
- Внешнеэкономическая деятельность
- Деловая литература
- Делопроизводство
- Корпоративная культура
- Личные финансы
- Малый бизнес
- Маркетинг, PR, реклама
- О бизнесе популярно
- Поиск работы, карьера
- Торговля
- Управление, подбор персонала
- Ценные бумаги, инвестиции
- Экономика
Жанр не определен
Техника
Прочее
Драматургия
Фольклор
Военное дело
Назови меня своим именем (ЛП) - Асиман Андре - Страница 15
Я взглянул на него, не пряча улыбку.
– Ты прекрасно знаешь, что я никуда не денусь.
Вот, еще одно признание, подумал я.
В ожидании я покатил оба наших велосипеда к памятнику молодым солдатам, жителям города, погибшим в битве при Пьяве во время Первой Мировой войны. В каждом городке Италии есть подобный памятник. Два маленьких автобуса только что остановились поблизости и высаживали пассажиров – пожилых женщин, приехавших за покупками из близлежащих деревень. На небольшой площади пожилые люди, в основном мужчины в однообразных, старомодных, серо-коричневых костюмах, сидели на низеньких шатких креслах с плетенными спинками или на скамейках. Мне стало интересно, многие ли здесь еще помнят тех молодых ребят, которых они потеряли при Пьяве. Тем, кто их знал, сейчас, должно быть, не меньше восьмидесяти. И не меньше ста тем, кто был тогда старше их. К этому возрасту наверняка привыкаешь к потерям и скорби – или они преследуют тебя до самой кончины? В сто лет забываются братья, забываются сыновья, забываются любимые, никто ничего не помнит, даже самых угнетенных покидают воспоминания. Матери и отцы давно мертвы. Хоть кто-нибудь помнит?
Я вдруг подумал, узнают ли когда-нибудь мои потомки о сказанном сегодня на этой самой площади? Вообще кто-нибудь? Или это растает как дым, чего отчасти мне хотелось, должен признаться. Узнают ли они, что их судьба балансировала на краю пропасти в этот день на этой площади? Мысль немного развлекла меня, помогла отрешиться от того, что предвещал день.
Через тридцать-сорок лет я вернусь сюда и вспомню разговор, который не забуду никогда, при всем желании. Я приду сюда со своей женой, детьми, покажу им окрестности, бухту, местные caffès, дансинг, отель «Гранд». А затем встану на этом самом месте и попрошу памятник, и кресла с плетеными спинками, и шаткие деревянные столики напомнить мне о человеке по имени Оливер.
Первое, что он выпалил, вернувшись:
– Эта дуреха Милани перепутала страницы и теперь должна перепечатывать все заново. Так что работа на сегодня отменяется, весь день насмарку.
Теперь он искал предлог, чтобы уклониться от темы. Если он так хотел, что ж, я мог подыграть ему. Можно было поговорить о море, о Пьяве, о фрагментах из Гераклита, например «Природа любит скрываться» или «Я искал самого себя». Если не об этом, то о поездке в Э., которую мы обсуждали уже несколько дней. Или об ансамбле камерной музыки, чей приезд намечался со дня на день.
По дороге мы миновали магазин, где моя мать всегда заказывала цветы. Ребенком я любил разглядывать большую главную витрину, покрытую завесой водяных капель, которые, медленно стекая вниз, придавали магазину завораживающий, загадочный вид, создавая эффект размытого кадра, который часто используют в кино во время флэшбеков.
– Не надо было говорить, – наконец произнес я.
Звук моего голоса словно разрушил какие-то чары.
– Я притворюсь, что ничего не слышал.
Весьма неожиданный оборот для человека, готового легко принимать все на свете. У нас дома никто так не выражался.
– Это значит, мы будем говорить на общие темы, но не более?
Он обдумал это.
– Слушай, мы не можем говорить о таких вещах. Правда, не можем.
Он надел рюкзак, и мы покатили вниз по склону.
Пятнадцать минут назад я пребывал в агонии, все нервные окончания, все эмоции были истерзаны, сплющены, раздавлены, как в ступке Мафальды, смолоты в порошок, так что нельзя было отличить страх от злости, от проблеска желания. Но тогда еще существовала надежда. Теперь же, когда карты были раскрыты, осторожность и стыд исчезли, но вместе с ними исчезло всякое подобие надежды, с которой я жил все эти недели.
Только окрестный пейзаж и погода помогали мне не упасть духом. И еще совместная поездка по пустой деревенской дороге, всецело принадлежавшей нам в это время дня, когда солнце уже начинало припекать на открытых участках пути. Я сказал, чтобы он ехал за мной, я покажу ему место, которое большинство туристов и посторонних никогда не видели.
– Если у тебя есть время, – добавил я, не желая навязываться на этот раз.
– У меня есть время, – произнес он с легким нажимом, как будто находил забавной мою излишнюю тактичность. Или же это было небольшой уступкой с его стороны, попыткой реабилитироваться за нежелание обсуждать главное.
Мы свернули с дороги и направились к краю утеса.
– Сюда, – начал я, чтобы пробудить его интерес, – приходил писáть Моне.
Крошечные, чахлые пальмы и искривленные оливковые деревья образовывали небольшую рощицу. За деревьями, на склоне, ведущем к самому краю утеса, имелась площадка, частично укрытая в тени приморских сосен. Я прислонил велосипед к дереву, он тоже, и мы поднялись на уступ.
– Вот, взгляни, – сказал я, чрезвычайно довольный собой, как будто открывшийся вид говорил обо мне красноречивее любых слов.
Прямо под нами расстилалась застывшая в безмолвии бухта. Вокруг не было ни следа цивилизации, ни домов, ни пристани, ни рыбацких лодок. Вдали виднелась колокольня Сан-Джакомо и, если приглядеться, очертания Н., еще дальше, кажется, наш дом и соседние виллы: та, где жила Вимини, и другая, Моресков, с двумя дочерьми которых Оливер, вероятно, уже переспал, вместе или по отдельности, кто знает, да и кого это волновало теперь.
– Это – мое место. Только мое. Я прихожу сюда читать. Не сосчитать, сколько книг я прочел здесь.
– Тебе нравится быть в одиночестве? – спросил он.
– Нет. Никому не нравится быть в одиночестве. Но я научился с этим жить.
– Ты всегда так рассудителен? – поинтересовался он.
Он что, пытался изобразить снисходительный, наставительный тон, чтобы наравне с остальными начать убеждать меня больше развлекаться, заводить новых друзей, не быть таким эгоистом? Или это было вступлением к роли психотерапевта / приходящего друга семьи? Или я снова его не так понял?
– Я вовсе не рассудителен. Я говорил тебе, что не знаю ничего. Только книги и то, как складывать слова в предложения, но это не значит, что я умею говорить о самых важных для меня вещах.
– Но ты говоришь об этом сейчас, в некотором роде.
– Да, в некотором роде. Именно так я всегда говорю обо всем: в некотором роде.
Разглядывая морскую гладь, чтобы не смотреть на него, я сел на траву и заметил, что он присел на корточки в нескольких метрах от меня, как будто готовился в любую секунду вскочить и вернуться к оставленным внизу велосипедам.
Мне не приходило в голову, что я привел его сюда не только затем, чтобы показать ему свой маленький мир, но чтобы мой мир принял его, чтобы место, куда я приходил побыть в одиночестве летними днями, познакомилось с ним, вынесло ему оценку, признало, вобрало его в себя, чтобы я мог возвращаться сюда и вспоминать. Сюда я сбегал от реального мира в поисках выдуманного; в сущности, это был мой отправной пункт. Оставалось лишь перечислить произведения, прочитанные здесь, чтобы он составил представление о всех местах, где я побывал.
– Мне нравится то, как ты говоришь. Почему ты вечно принижаешь себя?
Я пожал плечами. Он критиковал меня за самокритику?
– Не знаю. Чтобы ты не осуждал меня.
– Ты так боишься того, что думают другие?
Я мотнул головой, не зная, что ответить. Или же ответ был настолько очевиден, что в нем не было необходимости. В такие моменты я чувствовал себя особенно уязвимым, обнаженным. Надави на меня, заставь нервничать – и, не сумев дать отпор, я выдам себя с головой. Нет, мне нечего было ответить. Я не мог даже пошевелиться. Меня подмывало отослать его домой, одного. Я бы приехал к обеду.
Он ждал, пока я скажу что-нибудь. Сверлил меня взглядом.
И тогда впервые, наверно, я осмелился так же пристально смотреть на него. Обычно, взглянув, я тут же отводил взгляд – отводил, потому что не хотел без позволения окунаться в восхитительный, прозрачный омут его глаз, и никогда не ждал достаточно долго, чтобы узнать, впустят ли меня туда; отводил, потому что слишком боялся смотреть людям в глаза; отводил, потому что не хотел выдать себя; отводил, потому что не мог признаться, как много он для меня значит. Отводил, потому что его стальной взгляд всегда напоминал, насколько высоко стоял он, и как низко был я. Теперь, в эту наполненную тишиной минуту, я смотрел на него не для того, чтобы позлить его или показать, что больше не чувствую смущения, но чтобы сдаться, сказать, вот я, вот ты, вот чего я хочу, теперь мы оба знаем правду, а там, где есть правда, не должно быть барьеров и взглядов утайкой, и если из этого ничего не выйдет, по крайней мере ни один из нас не сможет сказать, что был не в курсе происходящего. У меня не осталось надежды. Возможно, я смотрел на него, потому что теперь мне нечего было терять. Я смотрел всезнающим, призывным взглядом человека, бросающего вызов и спасающегося бегством одновременно.
- Предыдущая
- 15/49
- Следующая