Магистериум морум (ЛП) - Бэд Кристиан - Страница 61

Да малоню заберут!

Белка пела и тихонько улыбалась сама себе, хотя на лице её виднелись грязные дорожки от слёз, а волосы выбились из косы.

Допев куплет, девочка поднимала голову, с надеждой и любовью смотрела на спящую. Она боялась даже думать о том, что придётся одной выходить из кухни, где было тепло, где спала её спасительница и наставница. Белка по-детски чуралась того, что вокруг, думая: пока дверь заперта крепко — прочий мир — далеко за морями.

Где-то высоко дёрнули за шнур, и в комнате под потолком зазвенел колокольчик. Девочка подняла голову. Алисса же вздрогнула и проснулась.

Она выпрямилась на лавке, бездумно оправила платье, встала и подошла к крепкой деревянной двери. Там Алисса прислушалась и только потом отодвинула засов. Бесшумно ступая и озираясь, она поднялась по узкой крутой лестнице в обеденную залу и застыла на пороге.

Пахло гарью и разогретым металлом. Пол так и остался замусоренным, хоть она и посылала мальчишку прибраться и вымести грязь. Блюда стояли на столе в беспорядке, рядом с кувшинами для вина высились пыльные бутылки — кто из слуг посмел поставить их на стол, не протерев?

Фабиус за ночь осунулся и посерел лицом. Но что человек — даже демон выглядел усталым и измученным.

— Доброго восхода, девочка, — сказал магистр Фабиус, тяжело поднявшись из-за стола.

Он подошёл к Алиссе, ласково и аккуратно приобнял её, словно боясь раздавить.

Та судорожно вздохнула, коснулась глазами его щеки и тут же опустила взгляд, не решаясь перебить мысли магистра вопросом, который он мог прочитать в ней.

— Я должен ехать, — продолжал маг тихо и устало. — Нужно организовать размещение беженцев и предотвратить беспорядки: бандиты всё ещё бродят по улицам, будоража людей. Я попрошу тебя никого не впускать в дом. И от моего имени объявлять всем, что префект болен и выйти никак не может. Никак!

Фабиус обернулся и посмотрел на демона в костюме магистра Ахарора. Слишком смуглого, с алыми искрами в глазах, но издалека вполне похожего на богатого ловеласа, прибывшего из провинций у моря. С точёными чертами лица, тонкими запястьями и длинными пальцами, с волосами — чёрными и волнистыми.

— Оберегай его, Алисса. Он защитит дом от бандитов, если таковые появятся, но ты должна уберечь его от молвы. Лучше бы вообще никто не узнал о том, что он здесь.

Демон хмыкнул и тоже встал из-за стола. Улыбнулся. Нервно облизал губы.

— Зови уж меня Борн, ты ведь знаешь моё имя, а её — я не боюсь.

— Борн, — тихонько прошептала себе под нос Алисса.

— Проклятый Борн? — с усмешкой уточнил магистр Фабиус.

Но усмешка была невесёлая.

— А как же Совет магов? — спросил демон.

— Из церкви я пошлю ворона, там есть птичник. Это слегка растянет процедуру, но, я полагаю, что с Пакрополюсом мы как-нибудь столкуемся. Совсем же не поставить в известность Совет Магистериума я не могу.

— А если тебя спросят, почему ты не прибегнул к силе камня?

— У меня есть что ответить, не беспокойся. И это будет даже не ложь.

Алисса покачала головой: Фабиус больше не бледнел и не стекленел глазами, обращаясь к порождению Ада. Маг и демон говорили как равные. Что-то случилось между ними на рассвете. Что-то, что дало им общую цель.

Фабиус тяжело вздохнул, ухватился за цепь на шее, и в разорванном вороте рубашки показался большой синий кристалл в серебряной оправе.

— Надо бы зашить, — тихо сказала Алисса.

— Пустое, — нахмурился маг, лаская пальцами камень.

— Я принесу нитки и иглу, — произнесла она твёрдо, чуть присела и выбежала вон.

Маг и не заметил, что Алисса ушла. Он был словно бы в полусне от усталости и бед, свалившихся на него.

Хотел было крикнуть слугу, чтобы привели коня. Поднял руку к шнурку колокольчика, но вспомнил, что Фенрир пропал, и вот так, с поднятой рукой, пошёл по лестнице вниз, намереваясь лично пойти в конюшню и подобать себе другую лошадь.

Однако во дворе выяснилось, что младший конюх, высокий чернявый парень, давно заседлал и вывел хитрого чубарого мерина, что норовил козлить, пугаясь то ли мёртвых, то ли живых.

Воздух был по-осеннему сладок, лишь тонкие дымки ночных пожаров поднялись кое-где над крышами. Громко командовали стражники, научая плотников как им лучше чинить ворота. Все свободные слуги и служанки столпились у задней стены дома, поглазеть на трупы ночных «гостей». Мальчишки тыкали тела палками, женщины взвизгивали в притворном испуге и отворачивались, но потом снова смотрели.

— Доброго восхода, мейгир, — глухо произнёс конюх, подводя чубарого. — Конёк резвый, но не такой выносной, как ваш. Бывает, дурит.

Лицо его было мертвенно-бледным. Ведь он тоже мог бы лежать сейчас во дворе, в куче трупов, если бы не выпросился на ночь проведать мать.

Фабиус кивнул, вскочил в седло.

Чубарый решил было поддать задом, но ощутил железную силу покалеченной химерой руки и присмирел.

Магистр направил коня к воротам, объехал стражников и галопом поскакал к казармам.

Алисса тем временем спустилась в свою каморку, взяла корзинку с нитками и иголками, метнулась наверх, но вспомнила про Белку и с полдороги вернулась, заглянула в кухню.

Там и нашла её, забившуюся в угол между лавкой и очагом. Понимая испуг ребёнка и не в силах ничего с этим поделать, Алисса открыла кладовую, взяла хлеб и несколько яблок, сложила девочке в подол, усадила её на лавку и заперла дверь на замок. Ключи от всех дверей в доме префекта ключница, по должности, носила на медном кольце, прикреплённом к поясу.

Решив таким незамысловатым способом проблемы ребёнка, Алисса подхватила юбки и бегом поднялась в обеденную залу, но магистра там уже не застала.

Пока женщина растерянно озиралась, инкуб, улыбаясь, встал ей навстречу, а обе дверные створки захлопнулись сами собой.

Алисса попятилась. От обжигающего взгляда Борна щёки у неё загорелись, и сердце стало стучать мелко-мелко, словно у испуганного щенка.

Когда она увидела инкуба в первый раз, здесь же, у дверей залы, она не могла дать волю страху. Фабиус бездыханным лежал тогда на холодных камнях. Она и не поняла, где взяла сил перетащить магистра через порог. До демона ли ей было? Но вот теперь он стоял так близко, что тепло его тела она ощущала телом своим — грудями, бёдрами, словно на ней совсем не было платья.

Демон встряхнул головой. Пряди его чёрных волос взвились и развились, словно змеи, брачующиеся весной на вытаявшей поляне в лесу.

Не каждый мужчина умеет красиво избавиться от одежды. Многие сильные людского мира становятся смешными, когда их застают за сниманием штанов. Но с инкуба одежда стекла сама собой, будто кожа его стала стеклянной и гладкой.

Алисса смотрела, не моргая. В животе у неё заныло, словно бы Фабиус снова опустился перед ней на колени и прижался горячим лицом к лону. Она видела, как плоть инкуба дрогнула и налилась жаром. Засветилась живым золотистым светом, будто сосуд, наполненный изнутри и тонкий в стенках.

Демон тоже смотрел на женщину, и на лице его радость сменялась удивлением. Алисса, созерцая прелести адского создания, думала… о Фабиусе, как сладко ей было с ним. Потом инкуб узрел в её глазах лицо пропавшего мужа. Алисса вспоминала его молодым. Острым и жилистым, и даже немного страшным, когда он сбросил нарядную свадебную рубаху и штаны перед их первой брачной ночью. Вот муж… он поразил её тогда в самое сердце, Фабиус — сумел это сердце согреть, а демон…

Демон будил в ней воспоминания. Красота его была сродни скульптурам, что можно увидеть в богатых домах. Такой же гладкий, словно фарфоровый. И с подсветкой. Словно позади кто-то забыл канделябр.

Алисса фыркнула, нагнулась, подняла, упавший на пол камзол, съехавший с плеч демона. Сделала шаг — подобрала рубаху и штаны.

— Я постираю, — сказала она. — А пока принесу вам халат и рубашки префекта. Ему они, видно, уже не к надобности…