Магистериум морум (ЛП) - Бэд Кристиан - Страница 16

Больше всего Аро мечтал, чтобы кто-то скрасил его одиночество, но вряд ли такое было возможно. Репутация отца закрывала для юного сущего множество приличествующих ему пещер. Да, с одной стороны он был инкубом, знакомцем в Аду вполне желанным, ибо инкубы, по преданиям, лечат ум и тело уже одним своим видом. Но с другой — он же был сыном проклятого. И никто не озаботился бы его судьбой, хоть погибни он на глазах у толпы демонов и чертей.

У Аро не было приятелей по детским играм, но у него были книги и терпение.

Некоторые книги отец приобрёл у чертей, ловко ворующих всё и вся. Некоторые — сочинил сам, выдавливая буквы на податливой остывающей лаве, а потом вырезая окаменевшие куски. Грамоте отец прозрел в считанные мгновения, а вот подобрать в Аду необходимый материал для написания книг ему долго не удавалось. Последним его достижением стали тонкие деревянные доски из адского древа, одного из немногих, что растёт под землёй.

Корни его уходят в огненный мрак. Но Сатана может заставить древо расти корнями вверх, и тогда оно становится Его Церковью в людском мире. Там адское древо собирает дань, поглощая души умерших людей. Но не все они попадают в котлы, часть — питает страдающие в огне листья.

Древесина адского древа необыкновенно крепка и не поддаётся магии. Срубить его можно только топором из костей и зубов сущих. Но отец методом проб и ошибок подобрал состав минералов, прожигающий в плотной древесине светло-пепельные дорожки. И уже несколько дней увлечённо писал свои заметки, высыпая на деревянные листы огненный песок из тонкой каменной трубочки. И был счастлив.

Аро давно хотелось попробовать отцовский способ письма. Он припас в углу чистый «лист» и «волшебный» песок.

Сначала юный инкуб устроился было на троне, но там ему показалось тесно. Тогда он улёгся сам и уложил деревянный лист в центре пещеры прямо на отшлифованной плите базальта — отец бился над её гладкостью не одно столетие.

Аро взял тонкую каменную трубочку и задумался. О чём же писать? Отец начал с того, что попытался сохранить свои наблюдения для сына. Но вот беда — сыну пока не о чём сообщить ни отцу, ни тем, кто, возможно, когда-то родится от его собственного горячего дыхания, слюны или крови.

Аро погладил драгоценный деревянный лист. Добыть адское дерево было совсем непросто. Ещё труднее было подготовить его для письма. Юноше не хотелось испортить красивую чёрную плоть в ветвистых розоватых прожилках.

Юный инкуб смотрел в извилистые линии, пока не уловил в них намёки на уже существующий рисунок. И тогда он провёл первую черту, высыпая тонкую струйку песка. Подумал, провёл другую…

И вот на листе ожил хищный огненный муравей!

Аро засмеялся. Это было чудом, но у него получилось не хуже, чем на гравюрах из похищенных книг!

Он нарисовал для муравья лавовую реку и круглые камни, чтобы хищник мог перебраться через неё. Нарисовал заросли белого мха, где таилось голодное Адское Покрывало…

В это время посреди пещеры возникло вдруг сияние в виде некой смутно знакомой юному инкубу геометрической фигуры.

Сначала Аро не замечал его, увлечённый рисованием, потом поднял глаза и замер: на базальтовом полу ярко горел… один, два… пятиугольник!

Кажется, такие называются в людских книгах пентаграммами? Но откуда он здесь? Может быть, это — обещанный отцом подарок?

Инкуб подошёл к пентаграмме.

Свет её был маняще ласков. Ад полон чёрного и бордового, а эти линии пульсировали алым, как глаза самого Аро.

Он улыбнулся, обошёл вокруг, не понимая, как пользоваться необычным сюрпризом. Ведь не просто же так он появился здесь?

Инкуб поднял камушек — кусочек неудавшегося листа каменной книги, — и бросил в центр алого пятиугольника.

Камушек завис над полом, крутанулся и… исчез!

Аро вскрикнул от восторга! Похоже, папа изобрёл способ для перемещения по подземным пределам! Он зовёт присоединиться к нему в его путешествии!

Юный инкуб положил неоконченный рисунок на пол и шагнул в пентаграмму.

Линии вспыхнули и растворились вместе с ним, оставив на базальтовом полу оплавленный контур.

Глава 7. Число человека

Мир Серединный под властью Отца людей Сатаны.

Год 1203 от заключения Договора.

Провинция Ренге, магическая башня на острове Гартин.

2 день.

«Дьявол коварен — он может явиться к нам просто в образе дьявола».

Станислав Ежи Лец

Горячие едкие испарения мешали разглядеть: получилось ли?

Дамиен сморгнул набегающую на глаза влагу: вроде бы есть! Сгусток тьмы в пентаграмме стал плотнее и приобрёл очертания мужского тела.

— Смотри на меня, инкуб! — юноша грозно возвысил голос, но неожиданно-звонкое эхо заставило его сердце заколотиться, а ладони — намокнуть.

Мгновение назад Дамиену казалось, что он может и знает всё. Обряд выучен наизусть, заклинания отскакивают от зубов. Слышал бы его сейчас отец, где были бы его слова о лени?

И вдруг — дурное эхо сбило с ритма, смешало привычный набор слов и фраз.

Почуял ли это инкуб? Способен ли он распознать кислый запах холодного пота, как это делают звери?

Разум юноши заметался в попытках вспомнить, что написано об инкубах в «Путях демонов» Игресимуса из Вирны. Душу они находят по запаху, но способны ли ощутить запах еды, напитков, пота?

Дамиен разжал горячие влажные ладони и украдкой вытер их о плащ. Принюхался: сквозь запах дыма пробивался острый аромат незнакомых пряностей, что принёс с собой пленник. Отец говорил: это именно пряности. Демоны зачем-то натираются ими. Вот бы узнать — зачем?

Дым рассеялся.

Юноша пригляделся к демону и вздохнул с облегчением: грудь сущего не вздымалась, глаза были закрыты. Инкуб всё ещё блуждал между мирами и вряд ли мог сейчас что-то учуять.

Интересно, сильно ли горяча его кожа? А внутренности? А что, если он обжигает касанием, и заклинания не спасут?

Если задуманное не удастся, демон так и останется в пентаграмме до приезда отца. И что тогда? Отправляться в деревню, выращивать репу?

Очертания тела сущего с каждым мгновением наливались плотью, набухли, как зреющий плод…

Дамиен нахмурился, злясь на самого себя. Он здесь хозяин! Он сможет, сделает! Сущность мага — делание, а он — настоящий потомственный маг!

Запертый в пентаграмме инкуб словно бы что-то услышал: кожа его заискрилась, повлажнела от выпота, он пошевелил ресницами, такими длинными, что касались бархата щёк.

Этот инкуб был красив гораздо тоньше и вернее, чем демон, призванный когда-то отцом. Тот казался вырезанным из камня, этот — изображённым уверенной рукой каллиграфа: чётко, легко, одним росчерком.

— Смотри на меня, демон!

Инкуб вздрогнул. Глаза его распахнулись, вот только зрачки остались темны и недвижны.

Не может овладеть чувствами в чужом для него мире? Трусит? Слабак!

Дамиен сглотнул, давя комок в горле. Заставил себя улыбнуться.

Самое трудное — сделано. Не так-то просто сотворить действительно сильное заклинание, чтобы пробить, словно копьём, Серединные земли и дотянуться до Ада. Похитить там демона-ротозея!

Глупый инкуб не заметил ловушки — и вот он здесь! Лежит в пентаграмме, словно олениха, истыканная стрелами, и только и ждёт, чтобы охотник достал из-за голенища нож… Только отчего же он так долго не дышит?

Ум снова испуганно заметался, пока память не подсказала — демон способен часами дышать одной только кожей. А вот внешняя уязвимость его может оказаться хитростью.

Дамиен усмехнулся: не на того напал. И тут же ему пришлось попятиться: инкуб выгнулся, задышал, захлёбываясь тяжёлым земным воздухом. Мышцы его вздулись в попытке разорвать колдовские путы, губы скривились в гримасе страдания, горячие слёзы побежали по щекам, шипя и испаряясь. Но разве демону может быть больно?