Кровосмешение (СИ) - Агафонов Андрей Юрьевич - Страница 2

— А другим мужчинам не нравится, когда я их кусаю, — блестит зубами в темноте Алена.

— Ничего, — говорит Логан, — я переживу.

И бросает ее лицом в подушку.

Раннее утро. На набережной, почти заехав в воду, стоит с распахнутыми дверцами джип. Внутри кровавое месиво. На одной из дверец повисла половина Анзора. Идущая мимо наркоманка с букетом в руках отделяет от букета розу и бросает на труп.

Волны равнодушно бьются о берег.

ГЛАВА 3. АНАЛИЗАТОРЫ

Шаги в коридоре, скрип дверей, обыденность серого полудня, замызганные шторы, запах забычкованных сигарет. За столом — молодой полицейский в форме не по размеру, уже скурвившийся, казенный, деревянный, напротив — продавец из «Свежего мяса» в цивильном. Полицейский заполняет протокол.

— Пришел. Наехал, — монотонно гудит продавец, — К бабе пристал. Получил по яйцам. Встал. Ушел.

— Баба как выглядела?

— Лет 30—35, в красном платье, черные волосы, глаза то ли синие, то ли серые, не разобрал. Рост ну примерно 165. На каблуках.

— Ты ее знаешь?

— Она нездешняя.

— А ты сам здешний?

В кабинет входит мужчина в сером пиджаке с оранжевыми вставками на рукавах, спрашивает у продавца:

— Если ДНК твоего фартука сделаем, что найдем?

Тут же кивает двум вошедшим вместе с ним полицейским, один тыкает продавца электрошокером, другой бьет пистолетом по затылку.

Узкий коридор. Стены, покрашенные масляной краской неопределеного цвета. В небольшой квадратной комнате переминается и дышит несколько десятков человек, в углу комнаты — дверь, над дверью надпись «Диспансеризация в кабинетах 4, 35, 36, 81». Из кабинета, сжав кто правую, кто левую руку, время от времени выходят пациенты.

— На двойной есть кто? — слышится из кабинета. — На двойной без очереди!

— Мне развернутый! — суется было к двери суетливый мужичок.

— Всем развернутый! — осаживает его толпа.

Он отходит обратно и ехидно хрипит в первое подвернувшееся ухо:

— Что война, что не война, не пробьешься ни хрена!

Да паразиты! — с возмущенной готовностью отвечает ухо. — Ну видишь, у тебя народу полно, так посади еще врачей! Возьми девчонок-практиканток, не великая сложность иголку в руку воткнуть! Нет, набьют как сельдей в бочку, да еще в рабочее время. А если мне неудобно в рабочее время! Мне работать надо, не то что этим, — ухо повышает голос, — кошелкам старым, которым дома не сидится!

Кошелки молча жамкают губами, но чувствуется, ответ не замедлит.

— Осторожно! Пропустите! — кричат от дверей. Испуганный подросток тащит за талию бледную девушку, которая, выходя из кабинета, упала в обморок.

— Ты видал, что делают?! — сипит мужичок в Ухо. — Совсем стесняться перестали…

Кто-то из бабок тихонько крестится.

Подвальное помещение, продавец чуть ли не весь замотан скотчем, руки и ноги намертво зафиксированы и привязаны к стулу, по бокам, уткнувшись стволами в виски, напряженно замерли автоматчики. Для верности поверх скотча узника сковывают цепи. Напротив сидит мужчина с пистолетом на коленях, рядом с ним на штативе — работающая мини-видеокамера. Одна из стен представляет собой зеркало, за которым, вероятно, тоже находятся люди и записывающее оборудование. Продавец дважды моргает и открывает глаза. Охранники шарахаются в стороны. Мужчина с пистолетом вздрагивает, но только на мгновение. По всему видать, он не робкого десятка.

— Мы про вас пока что многого не знаем, — говорит он. — Но узнаем. С твоей помощью.

— Про кого… про нас? — хрипло интересуется продавец. Мужчина иронично смотрит на него долю секунды, потом, чуть повернув кисть руки, стреляет. Ухо продавца окрашивается кровью. Он досадливо вскрикивает.

— Пока можешь ничего не говорить, я засекаю время. Если я ошибся, разойдемся в разные стороны. Если нет, значит, не разойдемся. В общем, смотри. Сегодня утром на набережной найден автомобиль. В нем предположительно четыре трупа. Предположительно — потому что там месиво. Один из них — это твой посетитель, который пытался тебя крышевать. Люди говорят, что в машине с ним была какая-то девка в красном платье. А потом якобы некая неведомая хуйня вытащила девку, а все остальное в джипе превратила в фарш. Или как вариант, водитель потерял управление, джип несколько раз перевернулся, всех внутри поубивало о стойки и друг об друга, потому что ремни для лохов. А девка вылетела через крышу. Такая версия мне больше нравится. Но тут одна проблема — машина целехонькая. Только сиденья изодраны. И люди. И почему я думаю, что ты к этому как-то причастен?

— И почему? — разлепляет пересохшие губы продавец.

— Ты ухо свое потрогай. А, прости, ты не можешь.

Ухо продавца, поросшее рыжим волосом, блестит здоровым блеском и чуть подрагивает.

— Это один момент. Второй. Мы спросили у соседей, откуда ты взялся. Никто не знает. Полгода торгуешь, претензий к тебе нет, но есть непонятки. Где живешь? Кто покупатели? Откуда мясо?

Руки продавца вибрируют под скотчем. Мужчина покачивает пистолетом:

— Не советую. Одну пулю ты переваришь, а пару очередей вряд ли. Короче. У меня только один вопрос. КТО ВЫ, БЛЯДЬ, ТАКИЕ?!

ГЛАВА 4. ДУША

Ты выглядишь как обдолбанный вампир!

— Я не… вампир… — неуверенно говорит Вера, — я девочка.

Она сидит у стены в крайне запущенной квартире с покрывалом, растянутым на окне вместо шторы. На ней черные колготки, и это все. Темные волосы спутаны, щеки в потеках туши, на обкусанных губах остатки помады. На полу валяется пустая пластиковая бутылка с дыркой, прожженной в боку, на столе, на подоконнике — грязные тарелки, какие-то предметы. На кровати горой навалено тряпье.

— Оденься, девочка, — парень бросает Вере белую рубашку. — А где все?

— Выгнала. — Вера застегивает пуговицы рубашки. — Надоели… Там есть попить?

— Господи, Вера, — он уходит в кухню, звякает там посудой, видимо, ищет чистую кружку, наливает воду из крана, возвращается, ставит рядом с ней на пол. — Ты из дома когда выходила в последний раз?

— Не знаю. Вчера?

— Я тебя убью. Вот возьму и убью, — он легонько толкает ее ладонью в голову. Вера прижимается щекой к его руке. Он садится рядом, обнимает ее за плечи. Обводит взглядом квартиру, вскакивает:

— Нет, это невозможно! — хватает грязную посуду, тащит на кухню. Возвращается с веником. Щелкает выключателем — безрезультатно. Бросается к окну и срывает тряпку.

— Да блин! — за окном уже серые сумерки.

Вера улыбается.

— Я все равно тебя отсюда вытащу, — говорит он, — у тебя есть еще чистая одежда?

— Там, — кивает она в сторону кровати.

— Там, — обреченно повторяет он.

К старинному зданию с табличкой «Управление внутренних дел по Сибирской губернии» подъезжает мини-вэн с камуфляжным окрасом, оттуда споро, деловито выходят несколько солидных господ в форме и штатском. Полицейский у входа отдает им честь. Группа стремительно проходит внутрь по уже знакомому нам коридору, возглавляющий группу оказывается в кабинете, где за столом сидит мужчина в сером пиджаке с желтыми вставками на локтях, вошедший грохает кулаками по столу:

— На каком основании удерживаешь Мамедова?

Кабинет за его спиной наполняется людьми. Мужчина за столом невозмутим:

— Пробиваем по другим делам, товарищ полковник.

— Где он?

— Не знаю, товарищ полковник.

— Не понял?

— Не могу сказать, товарищ полковник.

— Так, — полковник багровеет, — ты с кем, блядь, в игры играешь, Крылов? Ну-ка встал на хуй!

Крылов, усмехаясь, встает.

— Ты охуел, Крылов, — убежденно говорит полковник, — ты, блядь, в конец охуел. Где Мамедов?!

— Не скажу, товарищ полковник.

Полковник наносит неплохой хук слева, Крылов ударяется затылком об стену, отлетает животом на стол и падает, роняя мебель. Один из полицейских, зашедших в кабинет следом за гостями, пытается вмешаться. Спутник полковника, лысоватый невысокий крепыш, берет его лицо рукой и прижимает к стене: