Смертельная ртутная ложь - Кук Глен Чарльз - Страница 7

Престарелое пугало отступило назад. Хотя Ичабод не произнес ни слова, он явно не одобрял решения хозяйки. Он вообще против того, чтобы типы моего класса входили в этот дом. Трудно сказать, что придется извлекать из моих карманов, когда я соберусь уходить. Не исключено также, что я наскребу на себе блох и запущу их в дом на предмет колонизации ковров. Я оглянулся посмотреть, как чувствует себя мой «хвост». Бедный чурбан лез вон из кожи, пытаясь остаться незамеченным.

– Прекрасная дверь, – заметил я, глянув на нее с торца. Панель оказалась не уже четырех дюймов, – Ожидаете сборщика налогов, вооруженного тараном?

Обитатели Холма настолько богаты, что у них могут возникнуть сложности подобного рода. Мне же это не грозит – мне никто никогда не одолжит столько денег. – Идите за мной, – повернувшись, пробурчал Ичабод.

– Надо говорить: «Следуйте за мной, сэр». Я – гость, а вы – лакей.

Не знаю почему, но этот тип вызывал у меня ужасную неприязнь. Я даже начал менять свою точку зрения на революцию. Когда я захожу в библиотеку повидаться с Линдой Ли, то иногда заглядываю и в книги. Мне доводилось читать о переворотах. Похоже, что слуги низвергнутых воспринимают все болезненнее, чем их хозяева. Конечно, если у них не хватило ума еще раньше переметнуться на сторону восставших.

– Да, конечно.

– Ага, вот и комментарий. Ведите меня, Ичабод.

– С вашего позволения – Зэк, сэр. Обращение «сэр» просто сочилось сарказмом.

– Зэк?

Это звучало почти так же скверно, как и Ичабод.

– Да, сэр. Так вы идете? Хозяйка не любит, когда ее заставляют ждать.

– Тогда – вперед! Тысяча и один бог Танфера обрушат на нас свой гнев, если мы огорчим Ее Рыжеволосое Величество.

Зэк предпочел не отвечать. Он, видимо, решил, что я чувствую себя не в своей тарелке. Возможно, он был прав. Мне просто было немного стыдно. Не исключено, что он всего лишь милый старик с оравой внуков. И вынужден трудиться, дабы прокормить неблагодарную банду отпрысков его сыновей, отдавших жизнь в Кантарде за честь Каренты.

Вообще-то я ни секунды не верил в подобную чушь.

Интерьер здания разительно отличался от его внешнего облика.

Несмотря на обилие пыли, дом мог быть мечтой портового бродяги, воображающего себя великим монархом. Или собственностью великого монарха со вкусом портового бродяги. Здесь было много от первого и куча от второго, но… единственное, чего в доме не хватало, так это полчищ вышколенных слуг. Помещение захлестывали безвкусные валы океана богатства. Роскошь становилась все роскошнее по мере движения к центру дома. Словно мы переходили из одной зоны в другую, и в каждой дурной вкус проявлялся все сильнее.

– Ото! Вот это да! – не в силах дольше сдерживаться, воскликнул я.

Передо мной была мастерски выделанная из ноги мамонта подставка для хранения тростей и зонтов. – У вас здесь, наверное, масса подобных вещей? Зэк, оглянувшись, уловил мою реакцию на весь этот домашний шик. Его каменная рожа на мгновение смягчилась. Он был согласен со мной. В этот момент мы, кажется, заключили шаткое перемирие.

Не сомневаюсь, оно просуществует не больше, чем перемирие между Карентой и венагетами. Последнее продержалось целых шесть с половиной часов. – Иногда нам трудно бывает избавиться от нашего прошлого, сэр.

– Разве Мэгги Дженн когда-нибудь охотилась на мамонтов?

Перемирие рухнуло. Он угрюмо побрел вперед. Скорее всего потому, что я продемонстрировал свое полное незнание того, кем в свое время являлась Мэгги Дженн.

Почему все, включая меня самого, полагают, что это должно быть мне известно? Моя легендарная память сегодня работала просто сказочно.

Зэк провел меня в самую безвкусную комнату из всех, что мне доводилось видеть.

– Мадам присоединится к вам здесь.

Я огляделся и, прикрыв ладонью глаза, задумался, не выступала ли когда-то мадам в качестве «мадам». Дом весьма смахивал на современный бордель. Возможно, его декорировали те гомики, которые украшали лучшие заведения Веселого уголка.

Я обернулся, желая спросить.

Ичабод уже оставил меня.

Я готов был заорать, призывая его назад:

– О, Зэк! Принеси мне повязку на глаза. Мне казалось, что я долго не выдержу столь мощного удара по зрительным нервам.

8

Обстановочка окончательно доконала меня. Я окаменел, словно встретился взглядом с Медузой. В жизни не приходилось видеть столько красного цвета. Все вокруг было красным, и не просто красным, а кричаще красным, можно сказать, краснющим. Небольшие золотые завитушки на стенах только усиливали общее впечатление.

– Гаррет!

Мэгги Дженн. У меня не было сил обернуться. Я опасался, что она облачена в багряный наряд, а накрашенные губы делают ее похожей на упыря за едой.

– Вы живы, Гаррет?

– Просто ошеломлен. – Я обвел вокруг себя рукой: – Это потрясает.

– Небольшой перебор, правда? Но Тедди это нравилось. Дом – подарок Тедди, и я сохранила все, как было при Нем. Мне все же пришлось обернуться. Нет, на ней не было одежд красного цвета. Она оказалась в наряде деревенской девушки с молочной фермы – одни лишь бежевые и белые кружева. На голове сидел типичный кружевной чепец молочницы. Лицо Мэгги сверкало насмешливой улыбкой, будто хозяйка немного посмеивается надо мной и приглашает повеселиться вместе.

– Наверное, я совсем отупел, – заметил я, – но я не совсем понимаю шутку о Тедди.

Мои слова почему-то смыли улыбку с лица Мэгги, и она спросила:

– Что вам известно обо мне, Гаррет?

– Немного. Ваше имя. Что вы самая привлекательная женщина из встретившихся мне за последние сто лет. Еще кое-что видное невооруженным взглядом. И то, что вы живете в классном месте. Вот, пожалуй, и все.

Она покачала головой, и рыжие локоны заколыхались в такт движению.

– Скандальная слава, нынче, видимо, не в цене. Однако пройдем в другое место. Здесь можно ослепнуть.

Ужасно мило, когда тебе начинают выдавать непонятные сентенции – нет необходимости изобретать их самому или придумывать остроумные ответы.

Мы миновали несколько вычурных, но ничем не примечательных комнат и наконец вкатились в нечто потрясающее – бам! Обеденная зала, приготовленная для двоих.

– Словно сказочная ночь на Холме Эльфов, – пробормотал я.

– У меня точно такое же чувство. – Оказывается, она не утратила слуха. – Эти помещения иногда наводят ужас. Присаживайтесь.

Я уселся на стул напротив Мэгги, поближе к концу стола. Вокруг него без труда могла бы рассесться пара дюжин гостей, не считая хозяев. – Это ваше любовное гнездышко?

– Самый маленький из всех моих столовых залов. – Она изобразила на личике подобие улыбки.

– У вас и у Тедди?

– Остается только вздохнуть. Как быстро проходит дурная слава. Кроме членов семьи, никто ничего не помнит. Хотя и этого вполне достаточно. Их злобы хватит на все человечество. Тедди – это Теодорик, принц Камарка. Он стал королем Теодориком IV а сумел продержаться в этом качестве целый год.

– Король? – наконец-то у меня в башке прояснилось. – Я, кажется, начинаю понимать.

– Вот и хорошо. Значит, мне не придется пускаться в нудные объяснения.

– Мне мало что известно. В то время я служил в Морской пехоте. Там, в Кантарде, нас не очень волновали скандалы в королевском семействе.

– Вы не знали, кто король, и вам на него было плевать. Мне уже приходилось слышать это. – Мэгги Дженн послала мне свою самую обворожительную улыбку. – Держу пари, вы и сейчас не следите за придворными скандалами.

– Они не слишком влияют на мое повседневное существование.

– Они не повлияют и на вашу работу для меня. Здесь не важно, много или мало грязи обо мне вам известно.

В зал вошла женщина. Подобно Зэку она была стара как первородный грех. Крошечная, ростом с ребенка, с очками на носу. Мэгги Дженн явно заботилась о своей прислуге – очки нынче дороги. Старуха молча застыла, скрестив на груди руки.