Смертельная ртутная ложь - Кук Глен Чарльз - Страница 44

Наконец нам удалось прорваться в кухню. Скользкий объявил:

– Гаррет, припасов осталось совсем мало. Надо отправиться за покупками.

Бросив на него злобный взгляд, я обнял Чэс за плечи и повлек ее к задней двери. Как выяснилось, мне вовсе не хотелось оставаться дома.

Большим пальцем правой руки я трижды провел по красной стороне деревянной фишки.

– Скользкий, мы скрываемся через черный ход. Если парадная дверь еще раз окажется запертой изнутри, я вырву чье-то сердце. Постарайся сделать так, чтобы Айви все понял.

Знаменитая интуиция Гаррета подсказывала, что во всем был виноват Айви. Человек, когда-то служивший в глубокой разведке, теперь опасался собственной тени.

– Запомни, Скользкий. Это мой дом, и в нем действуют правила и порядок, установленные мною.

– Спокуха, Гаррет. Все будет под контролем. Если вы и док куда-то отправляетесь, желаю вам славно провести время.

– Надеюсь, все злодеи остались стоять лагерем возле моего дома.

46

Мы с Чэстити наслаждались прекрасным вечером. Вечер был бы безукоризненным, если бы не один неприятный момент. Я заметил Майю Стамп. Когда-то Майя была обо мне более высокого мнения, чем я сам.

Майя меня не увидела, я выбросил мысли о ней из головы и в итоге прекрасно провел время. Чэстити была в полном порядке, и я чувствовал себя с ней как рыба в воде. Я рассказывал ей байки о Гаррете, слегка подредактировав их с учетом аудитории. Она, в свою очередь, поведала мне о Чэс Блейн (о своем семействе она не очень распространялась). Мы потеряли счет времени. А время потеряло наш след. Вдруг к нам подошел парень с не очень чистым полотенцем, переброшенным через руку, и извиняющимся тоном сообщил, что заведение закрывается. Мы кивнули, извинились и, оставив слишком большие чаевые, вышли на улицу. Впрочем, мы ее не увидели – для нас обоих мир слился в одну крошечную точку. Мы сами превратились в собственную вселенную – как бывает только в далекой юности…

– Боже, до чего же ты красива, – сказал я ей, когда мы оказались дома (это был не мой дом).

Она и вправду была прекрасна, еще прекраснее, чем я мог себе представить.

Однако ее скрытые комплексы прорвались наружу, и она запротестовала:

– Вот и неправда. Нос у меня кривой, один глаз сидит выше другого, а рот перекошен. И одна грудь больше второй.

– Возможно, на ногах у тебя слишком длинные пальцы. Но мне на это плевать. Слышишь, как все воют от зависти? Мне даже не пришлось идти за своим счастьем за тридевять земель.

– Нам обоим в эти дни пришлось несладко, и мы слегка перенапряглись, правда?

– Абсолютно точно. Никто и нигде не достигает полного комфорта. Поэтому то, что делает нас свободными от напряжения и отчаяния, является драгоценным подарком жизни. Разве не так?

– Это что – комплимент? Так постараемся действовать в его духе.

По совести говоря, я процитировал одну из сентенций Покойника. Но разве можно разочаровать женщину?

Наверное, я начал стареть – проснулся с угрызениями совести, что ничего не сделал для поисков Эмеральд Дженн. Взглянув на спящую Чэс, я припомнил, как высоко отзывался Морли о ее достоинствах. Затем вспомнил, что видел Майю, и на душе стало тоскливо.

Чэс приоткрыла один глаз. Увидев, что я смотрю на нее, она улыбнулась и потянулась. Простыня соскользнула, и я разинул рот в немом восторге.

К жизни мы вернулись лишь через час. Если вы спросите, где мы провели это время, я не отвечу. Просто потому, что ничего не помню.

– Ну и что ты теперь собираешься делать? – поинтересовалась Чэс, услышав от меня все подробности дела.

– В твоем вопросе – суть всего. Здравый смысл подсказывает мне все бросить и оправдаться тем, что кто-то пытался мной манипулировать и за это я получил деньги. Следовательно, мы квиты.

– Но часть Гаррета ужасно хочет узнать, что же происходит на самом деле, а еще одна часть беспокоится о девушке – так ведь?

Я не стал выступать с признаниями.

– Уолдо рассказывал мне об одном деле, в котором он тебе помогал.

Естественно. Он не упустит сыграть свое «Это все моя вина».

– Уолдо? – Они что, уже на «ты»?

– Уолдо Тарп.

– А… Плоскомордый. Иногда я забываю, что у него есть имя.

– А твой друг Морли рассказал о деле, в котором была замешана девушка по имени Майя и что-то такое под названием Сестры Рока.

– Неужели? – Ее слова меня несказанно удивили.

– Совершенно очевидно, Гаррет, ты – идеалист и романтик. Один из последних по-настоящему хороших парней.

– Эй, остановись! Я уже начал краснеть. По правде говоря, в мире не найдется второго столь прагматичного человека, чем сынок миссис Гаррет.

– Ты и сам в это не веришь. Что же, валяй, отправляйся на поиски Эмми Дженн. Я ухожу с твоего пути. Тебе нельзя отвлекаться.

– Здесь мы полностью расходимся во взглядах.

– Успокойся. Как только покончишь с делом, дай сигнал в дом моего отца. Я постучу в твою дверь, прежде чем ты успеешь произнести: «Ах, эта противная девчонка Чэстити!» – О Боже… – Неужели все повторяется снова?

– В чем дело?

– Не сердись, но я не знаю, кто твой отец.

– Неужели ты не провел предварительного расследования?

– Не видел в этом никакой необходимости.

– Мой отец – Повелитель Огня Фоке Дайрхарт.

Господи помилуй! Я сумел только пискнуть.

– Так ты не забудешь меня известить? Снова писк. Никогда не имел дел с дочерьми чародеев-аристократов. Я чувствую, что пока недостоин чести украсить своей шкурой чей-нибудь портфель.

– Папуля не должен пугать тебя. Дома он для всех просто старый Фред Блейн.

Еще бы. Всю жизнь искал себе девчонку, чей папаша – один из могущественнейших магов, мечтающий лишь о том, чтобы я шлепал его по спине и называл Фредди.

– Так ты известишь меня?

– Ты прекрасно знаешь, что да, женщина-дьявол.

Я потерял способность сопротивляться.

– Тогда приступай к своей благородной миссии. – Она сморщила носик: – Папа не преминет заявить: «А что я тебе говорил?» – когда я расскажу ему о больнице. Просто ненавижу, когда он оказывается прав, а он прав всегда, считая людей злыми, эгоистичными и жесткими созданиями.

Я подставил щеку для прощального поцелуя и направился домой, размышляя на ходу, почему один из самых блестящих героев Каренты находится здесь, в Танфере, а не очищает Кантард от остатков разбитых отрядов противника.

47

На сей раз я проскользнул домой через черный ход. Скользкий и Айви проводили время на кухне. Один пил, другой занимался стряпней.

– Привет, Гаррет, – начал Скользкий, – буфет пуст.

– Не мешало бы и бочоночек подкупить, – заплетающимся языком пробормотал Айви.

– И не надоело вам обоим постоянно долдонить одно и то же? – проворчал я.

Если им здесь не нравится, никто их не держит.

Где-то у входной двери Попка-Дурак жаловался, что его, несчастного, все бросили. Интересно, коль скоро кончились все запасы, не захочет ли Скользкий приготовить рагу из попугаины.

Еще любопытно, что подумает Покойник, когда проснется и обнаружит себя в этом зоопарке.

– Не пора ли вам подыскать себе более тучное пастбище? – осведомился я.

– А?

– Вы пробовали найти работу? Подыскать жилье? Сдается мне, я выполнил свой долг перед вами.

– А?

– Он абсолютно прав, – вдруг заявил Айви. Его язык заплетался, но, несмотря на это, Айви пьяный был значительно более красноречив, чем Айви трезвый. – Разве мы вносим свой вклад в общее дело? Не исключено, что мы вообще не способны на такое. И это в конце концов его дом.

Проклятие. Совершенно справедливые слова Айви почему-то заставили меня почувствовать себя виноватым.

– Разве я не мыл его проклятую посуду, Айви? Не стирал белье? Я даже протирал жидкостью от насекомых ту гадость, которая содержится в библиотеке. На ней развелось столько жучков… Поэтому не говори, Айви, что я не вносил свой вклад. Послушай, Гаррет, какого черта ты вообще хранишь эту мумию? А если уж так приспичило, почему выбрал именно это страшилище?