Смертельная ртутная ложь - Кук Глен Чарльз - Страница 38

– Кто-то сказал мне, что Кливер – ее брат. Быть может, они близнецы?

– И он был сутенером своей сестры?

– Ты так говоришь, будто никогда не слышал, как братья отправляют на панель своих сестер…

– Ты прав. Я на секунду забылся. Не следует забывать, до каких низостей можете опуститься вы – человеческие существа.

– У нас осталось еще несколько комнат.

Мне вовсе не хотелось вступать в дискуссию и объяснять, что поступки людей иногда бывают вынужденными. Морли мне все равно не переубедить – он в принципе крайне низкого мнения обо всей человеческой породе.

Если поступок вынужден, я всегда смогу его понять и не стану осуждать. Но мне отвратительны те, что продают своих сестер, дочерей или жен, лишь бы не трудиться самим.

– Тебе придется терпеть меня, Морли.

– Терплю, Гаррет, терплю. Так же, как и всех остальных особей твоего вида. Хочешь не хочешь, именно они воплощают в себе настоящее и будущее нашего мира. Все остальные вынуждены искать себе нишу для существования. Если они этого не сделают, время промчится мимо них.

– Браво! – зааплодировал я. – В Морли проснулась мудрость, и ему осталось лишь избираться в городской совет.

– Для этого в моих жилах течет слишком мало человеческой крови. И вдобавок у меня нет времени.

Я был потрясен. Мое шутливое замечание воспринято вполне серьезно. Подумать только: Морли Дотс – костолом и убийца – член городского совета, олдермен!

Впрочем, не исключено, что время для этого уже созрело. Думаю, даже Попка-Дурак был бы не хуже других, окажись он на месте некомпетентных ворюг и полоумных идиотов, заседающих в совете.

Танфер считается городом людей в человеческом королевстве Карента. Так, во всяком случае, гласят все первоначальные договоры. Это, в свою очередь, значит, что управление в стране осуществляется людьми, кроме особых случаев или отдельных регионов, специально оговоренных в соглашениях.

Кроме того, Танфер является открытым городом, что означает: представители любой расы, заключившей договор, могут свободно селиться в городе, обладая теми же правами и привилегиями, что и подданные Каренты. При этом теоретически подразумевается и равенство обязанностей.

На практике же разнообразные племена приходили и уходили независимо от наличия договоров и, как правило, не выполняя каких-либо гражданских обязанностей. Кентавры – наиболее яркий пример. Все договоры с ними утратили силу после того, как их племена перешли на сторону Слави Дуралейника. Юридически с тех пор кентавры считаются недружественными иностранцами. Но когда республика Дуралейника приказала долго жить, кентавры вновь заполонили королевство, и никто, кроме экстремистов, не думал протестовать.

Население Танфера на добрую половину состояло из мигрантов-рабочих и постоянно проживающих нечеловеческих существ. Но по мере того как война шла на убыль, все больше людей видели неизбежность экономических перемен и начинали выражать беспокойство засильем иностранцев. Видимо, очень скоро проблема инородцев превратится в центральный вопрос политики различных групп – как уже стала для организации, именующей себя «Зов». В программе «Зова» нет места для экивоков и околичностей. Стратегия организации состоит в том, чтобы убивать чужаков до тех пор, пока оставшиеся в живых не предпочтут убежать самостоятельно.

Меньше всего на свете мне хотелось бы оказаться в центре гадюшника, называемого расовой политикой. Да избавят меня силы неба от политики вообще, как бы она ни пахла.

Мы с Морли ускорили работу. Мы искали наверху, искали внизу. Искали справа, слева, на севере и на юге. Особенно внимательно мы осмотрели апартаменты, якобы принадлежавшие Жюстине Дженн.

– Здесь никто не жил, – объявил Морли. – Все было разыграно.

Пришлось согласиться.

– Думаешь, стоит порыться еще раз? – спросил он.

– Сомневаюсь, что в этом есть смысл. Не желаешь ли спуститься в подвал?

– А ты?

– Я помню, что произошло, когда мы последний раз осматривали подвал. Сейчас я больше склонен забежать в одну лавочку.

– Виксон и Уайт? Отчаянные ребята. Они действительно знали девчонку?

– Они точно знали какую-то девушку, – буркнул я. – Что же до конкретных личностей, то с ними в последнее время происходят странные метаморфозы.

– Отлично сказано. Впрочем, надо откуда-то начинать. Не возражаешь, если я потащусь с тобой?

Ого, похоже, я становлюсь телепатом. Я почему-то заранее знал, что он пожелает пойти со мной.

Вслух же я сказал:

– Если бы не Виксон и Уайт, я вообще начал бы серьезно сомневаться в существовании девицы.

– Некоей девицы, как ты справедливо заметил. А вообще-то не пора ли нам слинять отсюда?

– Мне нравится ход твоих мыслей. Прежде всего мы проверили, на месте ли наблюдатели. Торнада и кровожадный пират торчали внизу, делая вид, что не замечают друг друга.

– Как приятно наблюдать у людей такую завидную взаимную терпимость, – пробормотал я.

– Да, это делает наш мир как-то лучше, – согласился Морли. – Глянь-ка в амбразуру на фасаде и проверь, чем занимается гений сыска.

Я последовал его совету и прильнул к окну-щели.

Профи решил, что мы выйдем из парадной двери, сделав вид, что живем здесь. Во всяком случае, он поступил бы именно так. Теперь парень топтался неподалеку.

И никаких следов придурковатого наблюдателя.

Любопытно.

Морли хихикнул:

– Интересно, как долго они станут ждать, если не будут знать, что мы уже смылись?

– Но как?

– Крыша. Теперь хихикнул я:

– По-моему, стоит. Рискнем?

– Мы даже могли бы напустить на них охранников. – Нет. Нет. Я вовсе не желаю всю оставшуюся жизнь оглядываться, опасаясь мести Торнады.

– Ты прав. Пошли.

И мы двинулись. Все складывалось как нельзя лучше. Единственный люк открывался вовнутрь, а крыши оказались плоскими.

40

Мы проверили три водосточные трубы. Ни одна из них не смогла бы выдержать моего веса.

– Неужели нельзя почаще ремонтировать дома? – ворчал я. – Люди совсем утратили чувство достоинства. Так обращаться с собственностью…

– С другой стороны, можно было бы начать программу сгонки веса с Гаррета, – заявил эльфик, который без труда мог спуститься по любой из трех труб.

Вдобавок во время последней попытки мы привлекли внимание стайки мальчишек. Они решили, что двое взрослых забрались на крышу со злым умыслом. Странные дети! Почему бы им не решить, что мы добронравные кровельщики в поисках работы?

Наш эксперимент заканчивался. Патруль наверняка уже где-то на подходе.

Морли свесился с крыши и подергал очередную водосточную трубу. Орда подростков внимательно наблюдала за его действиями. Я скорчил страшную рожу, но дети не испугались.

– Эта подойдет.

Желая убедиться, я лично подергал трубу. Он прав. Водосток оказался более прочным, чем предыдущие. И все же…

– Нам просто необходимо оказаться внизу, Гаррет.

– Какие могут быть сомнения? Я там наверняка окажусь. Не знаю, правда, из скольких кусков тебе придется меня собирать.

Морли перелез через край крыши, бросив меня на произвол судьбы. Дав ему возможность немного спуститься, я двинулся следом – вес моего тела приходился на другие кронштейны. Я спустился футов на восемь, когда до моих ушей вдруг донеслось вычурное ругательство эльфов. Я решил было, что отдавил ему пальцы.

– Что случилось?

– Зацепился.

Я немного откинулся от стены, чтобы увидеть то, что происходит внизу. Точно. Его рубашка выбилась из брюк и зацепилась за один из кронштейнов, крепящих трубу к стене здания. Пытаясь освободиться, Морли слегка вскарабкался вверх. Но по причине, известной лишь богам, учинившим этот трюк, дело только осложнилось. Я услышал звук рвущейся ткани. Морли снова начал сыпать проклятиями. Он повис на одной руке, стараясь другой отцепить рубашку.

Та не желала отцепляться. Надо заметить, Морли обращался с ней ужасно деликатно.