Дама со стилетом
(Роман) - Лович Яков - Страница 13

— Другой — бухгалтер…

— Боже мой! Еще хуже!

— …Горин, — докончила блондинка в изумрудном платье.

— Как? Горин? Его имя и отчество?? — быстро спросила леди Ю, сделав движение, чтобы встать.

— Андрей Михайлович.

— А-а! — протянула леди Ю. — Я где-то слышала это имя.

Оно на минуту задумалась, потом сказала:

— Хорошо, я согласна. Зовите их сюда. Где они?

Глава 18

ЮДИФЬ

— Вот они, — сказала блондинка в изумрудном платье, кивая в сторону Горина и Кросса.

Леди Ю растерянно посмотрела но них.

— Это нехорошо, Ира! Вы поставили меня в самое глупое положение. Оказывается, они сидели рядом и слышали все, что я о них говорила. Неважное начало для знакомства!

Но подошедших Горина и Кросса она встретила с самой очаровательной улыбкой.

Блондинка в изумрудном платье представила их леди Ю.

Горин смущенно и с невольным трепетом поцеловал и чуть пожал протянутую ему руку — гибкую, маленькую, но сильную.

Леди Ю расширенными, странными глазами смотрела на молодого человека. Какая-то затаенная мысль светилась в ее глазах: казалось, она припоминает что-то.

На Кросса она почти не обратила внимания. Все уселись за столик.

— Наша общая знакомая, — с полупоклоном в сторону блондинки проговорил Кросс, — рассказала нам столько чудес о вас, что мы заочно совершенно вами очарованы…

— О! — весело воскликнула леди Ю. — Очень польщена. Я, вообще, нахожу, что Шанхай — исключительно вежливый город. Я получила несколько признаний в любви даже на улице, от совершенно незнакомых людей. Шанхайцы — очень пылки и настойчивы. Я никогда не предполагала, что здесь, на Дальнем Востоке, могут кипеть такие испанские страсти.

Она с насмешкой смотрела на Кросса.

— Что ж, — ответил он. — То, что вам признавались в любви, даже на улице, доказывает, что шанхайцы непосредственны, прямодушны и к тому же обладают хорошим вкусом…

— …и плохим воспитанием, — докончила леди Ю.

— Видимо, Шанхай не нравится вам? — спросил Горин.

— Напротив! Я никогда не веселилась так много, как здесь, в вашем дальневосточном Вавилоне, как его называете вы, шанхайцы, и как его никогда не называют в Европе. Я заразилась от шанхайцев лихорадкой беспечного веселья. Ваш сумасшедший город так не похож на чопорные города Англии, где я долго жила.

Я узнала, что шанхайцы любят свой город, но тщательно скрывают эту любовь: хвалить Шанхай считается дурным тоном. Отсюда бегут, но потом возвращаются сюда, а если не могут вернуться, то тоскуют по нем. Мне это многие говорили. Безумный, легкомысленный и жестокий город, но интересный, красочный, пестрый, оригинальный.

Он только что пережил ужасающую трагедию — кровь, война, горе, слезы. И вот он опять весел, беспечен, оживлен. Его улицы переполнены снующей толпой, магазины — сколько их, десятки тысяч? — также полны, полны театры, кино, рестораны, кабаре.

Все куда-то торопятся, волнуются, бегают, ловят призрачное счастье, или, вернее, доллары. Маленький Нью- Йорк… с его бешеной погоней за наживой.

И во всей этой каше я с особенным чувством следила, пока здесь жила, за жизнью русской колонии… ведь это маленькая Россия, ее осколок. Осколок того прошлого, которое уже никогда не вернется. Осколок с неровными краями, облезлый, с трещинами по всем направлениям, но все же кусочек прекрасного прошлого, великого целого, которого, вероятно, уже не восстановить. И потому этот кусочек так дорог…

Она сказала это с чувством.

Кросс удивленно посмотрел но нее.

— Странно, — сказал он. — Вы — англичанка. И вдруг такая любовь к России.

— Ничего нет странного, мистер… мистер…

— Кросс, — подсказала блондинка.

— …мистер Кросс, — продолжала леди Ю. — Я родилась в России, тем росла и воспитывалась. После революции родители увезли меня в Англию, но первые мои жизненные впечатления — самые свежие и непосредственные — конечно, связаны с Россией и эту великую страну я считаю своей настоящей родиной. Душою я всегда там. Я предана России и верю в ее великое будущее. Я считаю русских очень талантливыми, симпатичными и интересными людьми. Они проще, сердечнее, лучше других людей. Их несчастья, эта ужасная революция глубоко и всегда меня волновали.

Она замолчала, задумалась.

Горин, не отрываясь, смотрел на нее.

Леди Ю рассеянно взглянула на него и вдруг громко рассмеялась.

— Теперь я охотно верю, что вы очарованы мною, как заявил ваш друг. У вас такой странный вид… такой…

— …глупый, — подсказал Кросс. — У него это бывает. Страшно влюбчивый молодой человек. Это его болезнь.

— О! — воскликнула леди Ю. — Значит, большой победой я не могу гордиться? Вы всегда так быстро влюбляетесь?

Горин невольно покраснел под лукавым взглядом леди Ю.

— Нет, нет! Только теперь я узнал, что такое настоящая, истинная любовь.

Он шутливым пафосом старался скрыть свое смущение.

— Все прежнее было самообман. В вас столько очарования, вы так ярки на нашем будничном фоне, так выделяетесь на нем, как… как…

— …как павлин на заборе. Правда?

Леди Ю смеялась, блестя зубами, кокетливо щуря глаза.

— Даже ваше имя, — леди Ю — странно, загадочно, таинственно, — все в том же тоне продолжал Горин. — В вашем имени чарует слух музыкальность, мягкое созвучие. Ваше имя должно дать имя, содержание какой-нибудь легенде… в духе легенды о леди Годиве.

— Стойте, стойте, — смеялась леди Ю. — Вы договоритесь до того, что и меня заставите раздеться, как леди Го- диву, и разъезжать верхом в костюме праматери Евы по улицам Шанхая. Благодарю покорно. Ей-Богу, молодой человек, я не достойна вашей любви. Ведь я старуха. А леди Ю не имеет в себе никакой загадки… Просто я взяла первую букву своего имени. Меня зовут по-русски Юдифь. Я не еврейка, но мои родители почему-то решили сделать меня библейской героиней, да еще к тому же такой кровавой. В России близкие и подруги всегда звали меня просто — Ю. Дальше кто-то прибавил к этому леди. Так и прилепилось ко мне это имя. Вот и все…

Горин поймал острый, торжествующий взгляд Кросса.

«Юдифь! — мелькнуло в голове Горина. — Юдифь! Женщина, к которой ехал на свидание Лямин! Юдифь, о которой он упоминал!»

Огненные, сверкающие буквы горели перед его глазами — Юдифь!

В ушах звенело настойчиво, угрожающе, переходило в громовые раскаты — Юдифь! Юдифь! Юдифь!

Убийца Лямина!

Глава 19

ГОЛОВА ОЛОФЕРНА И ГОЛОВА КРОССА

Сеть затягивалась вокруг леди Ю — вокруг обаятельной женщины, которая сидела сейчас против Горина и беспечно смеялась.

Впервые чувство враждебности к Кроссу овладело Гориным.

Сухой математик решал уравнение, в котором, вместо икса, была леди Ю.

У нее не было души: она была для Кросса только иксом, только значком из алгебраической задачи.

Кросс смотрел на нее равнодушно, спокойно.

Он закурил сигарету, откинул голову, пустил дым к потолку и с улыбкой обратился к леди Ю.

— Мой друг высказал пожелание, чтобы ваше имя увенчало какую-нибудь легенду. Он забыл, что такая легенда уже существует. Вы упомянули об этой легенде, сказав, что ваши родители почему-то дали вам имя библейской героини. Конечно, вы, леди Ю, помните эту легенду? Сомневаюсь, чтобы ее помнили Горин и наша очаровательная Ира. А потому позвольте мне напомнить вам эту легенду.

Кросс снова пустил дым к потолку и продолжал:

— Легенда это таится в тумане веков. Около двух с половиной тысяч лет тому назад свирепый и кровожадный царь вавилонский Навуходоносор отправил своего полководца Олоферна с армией в непокорную Иудею. Иудеи укрепились в Ветулии и вавилонские войска осалили город.