Бочка порядка ложка хаоса. Игра в прятки (СИ) - Гуркало Татьяна Николаевна - Страница 40

— Древний придурок, — повторил парень, смакуя слова. — Очень старый меч и… Меч.

Максим задумчиво потер переносицу и решил поискать еще и меч. Таката вроде вообще не шибко любит находиться в человеческом обличье.

Меч Максим нашел почти сразу. Он был воткнут в стену недалеко от лестницы и, видимо, наблюдал за метаниями племянника владельца с большим интересом.

Максим хмыкнул и пошел к Такате, понимая почему папаша радовался, что этот меч ему не достался.

Потом пришлось долго стоять, опершись спиной о стену, и смотреть на старого упрямца, любящего испытывать чужое терпение. Просить превратиться в человека Максим не собирался. Подозревал, что не поможет. Тем более, это он Такате понадобился, а не наоборот. Так что и сам превратится.

Потом парень задумался о превратностях жизни и незаметно для себя задремал, хотя мог бы поклясться, что отоспался на трое суток вперед. И когда по плечу ударило что-то тяжелое и хлесткое, натурально подпрыгнул.

— Вот молодежь, — проворчал Таката, глядя в лицо. — Сначала блуждает как потерянная тень, потом вообще спит. Никакого уважения. Мог бы для начала поздороваться.

— Здрасте, — сказал Максим.

Меч в человеческом обличье покачал головой и тяжко вздохнул.

— Он прав, — сказал задумчиво. — Ты нетерпелив. Но, возможно, так даже лучше. Я не скажу ему, что его наука не идет тебе на пользу. Может, это изменится. Или он сам поймет. Может, пока просто не то время.

Максим похлопал глазами и пожал плечами.

Таката опять тяжко вздохнул.

— Ты тоже сам поймешь, — сказал меч мстительно. — А сейчас хочу рассказать тебе то, что знают все, кто пришел из хаоса, но по какой-то причине не помнит тот, кто пришел в мир с тобой. Возможно, именно это знание вернет ему хотя бы часть разума, который он то ли потерял, то ли запер из-за того, что ты был ребенком. Вы, люди, конечно же не понимаете, но мы приходим к взрослым не из-за того, что так нам удобнее. Просто дети, пока растут, слишком восприимчивы и можно случайно на них так повлиять, что они либо сойдут с ума, либо перестанут мыслить как люди. Впрочем, одно от другого отличается не сильно.

Максим зачем-то кивнул.

— Слушай внимательно и не отвлекайся, — приказал Таката. — Не переспрашивай и не перебивай. Просто слушай. Вопросы задашь потом, когда обдумаешь.

Максим опять кивнул.

— Когда-то мы не нуждались в людях, — сказал Таката. — Нам незачем было с ними соприкасаться. Мы просто существовали, и они тоже существовали. А потом что-то случилось. Давно случилось, тогда еще хаос не был хаосом и нам вовсе не надо было, едва родившись, отправляться в мир материи. Мы могли спокойно существовать где-то в другом месте, которое куда-то делось, а может, и превратилось в хаос. Точно никто не помнит. Потому что те, кто был старше нас, либо умерли, либо изменились так, что их можно было назвать новорожденными. Эти, вторые, очень мало помнили о старом мире. А мы были юными и не спрашивали и только потом обнаружили, что они постепенно забывают даже те крохи, которые сохранили изначально. Наверное, потому, что наш мир продолжал меняться. И они менялись вместе с ним, что-то при этом теряя. Я часто думаю о том, а не меняюсь ли я точно так же. Поэтому когда-то стал вести записи и сверять с ними свою память. Так вот я почему-то не забываю, а они забывают. Возможно, из-за того, что так и не сумели привыкнуть к существованию хаоса. Это первое, что я хотел тебе сказать.

Таката внимательно посмотрел на стоявшего с каменной физиономией Максима и продолжил:

— Теперь второе. Сколько бы мы не бились и не протестовали, рано или поздно каждый из нас признает, что наш мир на самом деле давно мертв. И хаос, это то, во что превратилось нечто, когда-то делавшее его живым. Как любой труп, наш мир постепенно распадается. Понимаешь ли, в живом теле тоже умирают клетки, но их заменяют живые. Они способны делиться и заполнять пустоту. Как-то так. Наш мир делать это разучился. В нем появляются пустоты и нет того, что способно их заполнить. Поэтому мы, фактически воруем клетки из чужого тела, точнее, чужих тел.

— Большой Шторм, — сказал Максим, вспомнив рассуждения Ярослава.

— Да, Большой Шторм. И нет, он не способен оживить труп. Он всего лишь ремонтирует куклу. Или мумию. Не знаю, во что наш мир превратился. Знали те, кто гораздо старше, чем я. Они когда-то даже знали, откуда взялся Большой Шторм. Но теперь забыли. А мы, глупые дети, не спросили когда еще было можно. Вот так вот. А еще, мы не знаем куда этот шторм уносит то, что окончательно умерло. Возможно, это имеет какое-то значение, а мы не знаем.

— Зачем вы мне это рассказываете? — спросил Максим.

Таката мрачно улыбнулся и хлопнул ладонью по плечу.

— Потому что ты способен найти ответы на эти вопросы, — сказал меч. — Они в тебе. Это чувствуется. Ты появился на свет, когда кто-то их нашел. Так что подумай. Может, вспомнишь. И не рассказывай об этом даже отцу. Ты должен сам принять решение.

— Какое еще решение? — удивился Максим.

— Не знаю. Но однажды каждый из нас принимает решение. Решение способное изменить мир. Немного его изменить. И тогда мир на несколько мгновений оживает. Или наоборот, становится еще мертвее, но тоже всего на несколько мгновений. На самом деле нет никакой разницы. Просто мы надеемся, что кто-то сумеет принять такое решение, что мир оживет навсегда.

— Или навсегда умрет, — сказал Максим.

— Кто знает… — не стал спорить Таката.

Гибель мира его, похоже, совсем не волновала. И именно поэтому парню стало жутко.

Глава 8

По дороге шторма

Во второй раз архивы Максим читал долго, вдумчиво и все подряд. Но это все равно не сильно помогло. Возможно, он был недостаточно умен, чтобы заметить какие-то намеки. Может, он первый, с кем Таката поделился реальным положением дел в мире сати. А может, и не первый. Просто писать об этом даже в архивах никто не решился. В общем, ничем эти архивы помочь не смогли. Или это Максима интересовало совсем не то, что должно было по мнению Серой Кошки.

Начитавшись в свое удовольствие, Максим разлегся поперек кровати и стал смотреть в потолок, старательно ни о чем не думая. Надеялся, что в такой ситуации оно само придет. Что именно «оно» Максим не знал. Возможно, то самое состояние сатори.

Но ничего так и не пришло. Возможно, попросту не успело, потому что парень заснул.

Снилось ему плато в мире Ярослава. Холодный ручей, срывающийся в пустоту. И дракон. Огромный, темно-красный с черным гребнем. Абсолютно правильный дракон, такой, какими они и должны быть. А вот в мире сати драконы неправильные. Им здесь материи не хватает, чтобы появляться в своем облике, поэтому приходится притворяться людьми. Об этом говорил Ярослав. А еще он радовался тому, что драконы в этом мире продолжают рождаться.

— Или для этого мира? — рокочущим голосом спросил дракон.

Максим подскочил и проснулся.

Похоже, сатори к нему все-таки пришло. Драконы ведь рождаются не в мире. Они в мир приходят. Из хаоса. По крайней мере, они так считают. Или просто говорят. Потому что они из тех неудачников, которых притянуло в точку-узел. Они понимают, что никуда от нее не денутся и остаются жить рядом с ней. А на самом деле они рождаются в плотных мирах. Как пассия Вовы, или его дракон, или… В общем, драконы в мертвых мирах не рождаются, они рождаются для этих миров. И наверняка должны на что-то повлиять. Так или иначе.

А еще, именно поэтому те, кого меч Лакья обозвал теми «кто гораздо старше, чем я», очень многого не помнят. В мире становится меньше материи. Поэтому драконы, которым не повезло родиться в этом мире, тоже что-то теряют, а потом это что-то заменяется тем, что приносит Большой Шторм. А те, кто помоложе, не страдают амнезией из-за того, что на самом деле большая их часть находится в живых и плотных мирах. А меньшая, видимо, ни на что особо не влияет. Вот и все, что хотел на самом деле донести Таката. Так что можно расслабиться и заняться чем-то полезным. Или интересным.