Город заклинателей дождя - Тимайер Томас - Страница 3

Лавируя между пешеходами и повозками, Оскар пересек проезжую часть, пробежал около ста метров и свернул налево - на улицу Артиллериенштрассе. Здесь было немного тише. На углу он остановился и только теперь отважился взглянуть назад. Ни один преследователь не смог бы угнаться за ним в этой толчее, однако убедиться в этом следовало. Он приподнялся на цыпочки и стал вглядываться сквозь мельтешение толпы.

Понадобилось совсем немного времени, чтобы заметить черный цилиндр, плывший над головами, как труба океанского парохода. Устремив взгляд прямо на юношу, незнакомец продолжал шагать с той же скоростью, что и прежде. Ни быстрее, ни медленнее. Спокойно, энергично и неотвратимо, как судьба.

И тут Оскару стало ясно, что ни о каких совпадениях не может быть и речи. Не стоило обманывать себя: его преследовали. Смутная тревога мигом превратилась в настоящую панику. Зажав папку под мышкой, он поспешил дальше, судорожно размышляя на ходу, что теперь предпринять. Незнакомец опасен, в этом нет никаких сомнений. Но выиграет в этом состязании тот, кто окажется хитрее. Оскар знал все закоулки, ходы и проходные дворы в этой части города, как свои пять пальцев, и для того, чтобы принять решение, ему понадобилась доля секунды.

На следующем перекрестке он снова свернул налево. Улица Цигельштрассе заканчивалась тупиком, а здание, перегораживавшее ее, примыкало к парку дворца Монбижу. Собственно, это была ловушка, если не знать, где находится вход в подвал, который никогда не запирается. Этот подвал соединен с подвалами других зданий в этом квартале, и оттуда можно пробраться в северную часть города. Оскар не раз пользовался этим путем, если требовалось быстро и бесследно исчезнуть. Так сказать, раствориться в воздухе.

Он бросился со всех ног в конец улицы, и когда добрался до лестницы, ведущей в подвал, был весь мокрый как мышь. Спустившись на несколько ступеней, он обернулся и бросил через плечо быстрый взгляд назад.

Таинственного незнакомца не было видно. Оскар с силой толкнул дверь и нырнул во мрак.

Пару секунд пришлось привыкать к темноте. Подвалом уже несколько лет никто не пользовался, он служил только в качестве запасного выхода в тех случаях, когда главный подъезд по каким-то причинам оказывался запертым. Кроме каких-то пыльных полок, на которых громоздились пустые бутылки, здесь не было ничего заслуживающего внимания. Через узкое оконце, наполовину погруженное в землю, едва просачивался дневной свет, но его было вполне достаточно, чтобы сориентироваться. Оскар торопливо пересек помещение, толкнул еще одну дверь и побежал вдоль тоннеля, от которого ответвлялись тоннели, ведущие в другие подвалы.

Наконец он остановился перед массивной дубовой дверью, которая выходила на лестничную клетку, и прислушался. Как будто все спокойно. Единственное, что сейчас доносилось до его слуха, были звуки скрипки, на которой играл нищий музыкант, снимавший клетушку в этом доме.

Теперь можно без опаски выйти на площадку в подъезде. Однако потребовались немалые усилия, чтобы хоть немного приоткрыть дубовую дверь. При этом раздался отвратительный скрип. Оскар мигом протиснулся в образовавшуюся щель и кинулся вверх по лестнице, но ненадолго задержался у оконца в свинцовом переплете, чтобы оценить обстановку на Цигельштрассе.

Несколько пешеходов виднелись на тротуаре, но среди них не было мужчины в черном. Возможно, ему все-таки удалось ускользнуть. Однако Оскар не хотел рисковать, потому и не спустился к парадной двери, выходившей на улицу, а продолжил бесшумно подниматься вверх по деревянной лестнице.

Старые ступени скрипели при каждом шаге. Эта часть пути была самой рискованной. В любую минуту кто-нибудь из жильцов или прислуги мог выйти и обнаружить здесь незнакомого подростка. Но пока все шло гладко.

Наконец он миновал дверь жилища скрипача. Скрипка за нею ныла жалобно и безутешно - музыкант без конца бился над одним и тем же пассажем. Оскар поднялся на пятый этаж, где находился выход на чердак, открыл дверь, выкрашенную белой краской, и с осторожностью прикрыл ее за собой. Еще пара шагов - и он на чердаке, где можно немного перевести дух.

Устроившись у слухового окна, он раскрыл свою папку и извлек оттуда светло-коричневое кожаное портмоне. Явно недешевое и почти новенькое. Его вес свидетельствовал, что, помимо бумажек, внутри находится немало монет. Влажными от пота, слегка подрагивающими пальцами Оскар открыл бумажник, заглянул внутрь и присвистнул от изумления. Пригоршня золотых монет по десять марок ласкала глаз солнечным блеском, кроме того, внутри была еще куча серебра.

Он высыпал содержимое на ладонь и попытался прикинуть общую сумму. Сто пятьдесят марок золотом и сорок пять серебром. Оскар еще раз посвистел сквозь зубы. Такую кучу денег ему вообще никогда не приходилось держать в руках. Незнакомец все-таки оказался богачом, нюх не подвел его.

Вопрос только в том, как этот денди оказался на улице Краусникштрассе? Тут что-то не вязалось. Правда, теперь это неважно. Нечего ломать голову из-за таких мелочей. Деньги теперь принадлежат ему, Оскару, и это главное.

Оскар уже собирался вернуть монеты обратно в бумажник, но внезапно заметил между ними какое-то сероватое мерцание. Кусочек металла, выглядит, как слегка потускневшее железо, немного стерт по краям. Он осмотрел его со всех сторон. С виду - никакой ценности. Но почему тогда он лежит в портмоне вместе с золотом и серебром? Объяснения этому Оскар так и не сумел придумать и решил заняться непонятной железкой попозже.

Он вернул содержимое портмоне на место, застегнул его и засунул поглубже во внутренний карман пиджака. Затем он поднялся. Часть этих денег ему придется отдать ростовщику Берингеру, но зато он раз и навсегда рассчитается с долгами. С таким уловом можно полгода жить припеваючи. Может, удастся снять маленькую квартирку. Настоящую квартирку, а не паршивую дыру, в которой ему приходится ютиться сейчас.

Распахнув слуховое окно, Оскар выбрался на крышу. Небо над Берлином успело затянуться тучами. Несколько симпатичных кудрявых облачков превратились в свинцово-сизую стену, медленно надвигавшуюся с запада. Свежий ветер пах дождем. Оскар прикинул: примерно через час польет как из ведра. Пора возвращаться домой.

Дорогу к своему жилью Оскар нашел бы и с завязанными глазами. Он легко перепрыгивал с крыши на крышу через просветы между домами, пробирался между водостоками и печными трубами, балансировал, словно трубочист, на крытых черепицей коньках. Ему нравилось наверху. Внизу оставались грязь, суета и уличный шум, а отсюда он мог без помех наблюдать, как внизу снуют люди, маленькие, словно муравьи. Он любил эту необъятную панораму крыш и отдаленный звон, доносившийся с колоколен церквей, стаи голубей, круживших и кувыркавшихся над городом. А иногда ему хотелось стать одним из них.

Через несколько минут он достиг конца своего путешествия: грязного дома на улице Ораниенбургерштрассе, расположенного наискосок от старой синагоги. Его фасад украшали маленькие балкончики с коваными решетками, которые соединялись между собой пожарной лестницей. По ним можно было легко спуститься вниз. Только между вторым этажом и тротуаром лестница отсутствовала, поэтому приходилось последние три метра преодолевать по водосточной трубе.

С обезьяньим проворством он спустился по лестнице, перебрался на трубу и через секунду уже стоял на тротуаре. Не обращая внимания на подозрительные взгляды пешеходов, Оскар задрал нос и отправился прямо в свою конуру.

Но не успел он пройти и десяток метров, как рука в черной перчатке схватила его за ворот и втащила в ближайшую подворотню.

- Наконец-то я тебя поймал! - насмешливо произнес глубокий и низкий голос.

Только теперь Оскар осмелился поднять глаза. Над ним возвышался незнакомец в цилиндре. Его лицо оставалось в тени, только глаза за стеклами очков мерцали, словно два водянистых кристалла. Оскар рванулся, но рука в перчатке держала его крепче слесарных тисков.

- Не спеши, - остановил его голос. - Ты куда-нибудь торопишься?