Терновый Оплот (ЛП) - Каннингем Элейн - Страница 40

После долгого изучения, Алгоринд отступил от мужчины.

— Я верю тебе, — сказал он. — Можешь идти.

На мгновение, солдат уставился на него.

— Вот так вот просто? — спросил он с недоверием.

— Ты сыграл свою роль. Можешь идти.

Человек рассмеялся — горьким, сардоническим смехом.

— Ты так просто говоришь об этом. Известно ли тебе, что сделает Даг Зорет, когда узнает, что я потерял свой патруль в схватке с одним человеком? Когда узнает, что я тебе рассказал? А он узнает. У него есть способы вызнать даже то, что я сам не желаю. Если я вернусь в крепость — я, считай, мертвец.

Алгоринд был совершенно смущен.

— Тогда зачем ты сказал?

— Ты предложил мне быструю смерть. Тогда я подумал, что для меня это лучшая из возможных сделок.

Это потрясло молодого паладина. Ужасно, что человек вынужден был подобным образом бояться своего начальства. Он долго изучал жентийца, молча призывая Тира помочь ему в оценке этого человека. То, что он обнаружил, изумило его, делая задачу с убийством солдата все более обескураживающей.

А как же его собственные поиски? Захват Тернового Оплота и смерть Хронульфа положили им конец. Но как же кольцо и женщина? Этот вопрос казался серьезным и требовал мудрости старшего паладина. Может быть, сир Гарет все еще был в Залах Правосудия. А если нет, то разве не был захваченный город лучшим местом для начала поисков «симпатичной девки»?

— Мы оба некоторым образом потеряны, — сказал Алгоринд. — Я заключил с тобой сделку не предполагая, что все может обернуться вот так вот. Как по мне, лучше отправиться на юг, в Глубоководье. Сопровождай меня, если желаешь. В большом городе ты, наверняка, сможешь найти лучшую жизнь и затаиться.

Солдат приподнялся на локтях, недоверчиво глядя на молодого человека.

— Что ты предлагаешь? Измену?

— Спокойный проход на юг, — поправил Алгоринд, — и мое честное слово, что я не вижу в тебе много истинного зла. Я также могу предложить тебе искупление, именем Тира. Прими его, покинь путь, который ты выбрал, и когда придет время умирать, тебе не придется встречать смерть с тем же ужасом в глазах. Но будь осторожен, — предупредил паладин, — Тир — бог справедливости, и вполне возможно, твоя жизнь в Жентариме оставила дела, требующие расплаты. Прощение Тира не бывает бесплатным.

— И какова цена? — проворчал солдат, однако, принял протянутую Алгориндом руку, давая молодому паладину помочь ему подняться на ноги. В глазах этого человека, юноша увидел мерцающее вожделение даров Тира — надежды, чести и мрачной, но утешительной веры в суровое правосудие.

— Я могу отправиться с тобой в Глубоководье, — сказал солдат.

* * * * *

Бронвин неслась за дворфом, покуда не убедилась, что бока её разрываются на части. Когда она была уверена, что не сможет сделать более ни шагу, дворф свернул в совершенно темный туннель. Спотыкаясь, она побрела позади, зная только, что они несколько раз повернули. Наконец, её проводник остановился.

Долгое время, она стояла, положив руки на колени и пытаясь отдышаться. Дворф издавал примерно те же звуки, однако, намного громче. Воздух влетал и вылетал из этого толстого парня с силой и грохотом, что производят работающие кузнечные меха.

— Но все же, как ты оказалась в этой шахте? — потребовал он, когда собрал достаточно воздуха для того, чтобы говорить.

— Поверь, это не было моей идеей, — Бронвин опустилась, садясь на холодный каменный пол туннеля. — Была битва. Жентийцы вошли в крепость — через уборные, если судить по запаху. Когда стало ясно, что крепость падет, один из паладинов кинул меня в эту дыру.

Она не сказала, кем или чем был для неё этот паладин. Её потеря была слишком свежей, слишком недавней, чтобы облекать её в слова.

— Хмммм, — оценил сказанное дворф. — Ну, теперь картинка складывается. Жентийцы значат проблемы, это же ясно. Некоторые дворфы моего клана торговали с ними. Говорил я им — не надо. Предупреждал, что они никогда не платят. Что ж, вот они и заплатили.

Горечь в голосе дворфа поразила Бронвин. Она начала собирать кусочки мозаики. У большинства крепостей были туннели для бегства, однако, они были секретными и всегда тщательно охранялись. Даже уборные, необходимые в каждом поселении, всегда были защищены от возможного вторжения. Наличие дворфского клана обеспечит мощный щит на пути отступления. Гневная помесь шока и горечи в голосе её нового знакомого подсказывала, почему набег стал возможен.

— Шахта вела в ваши туннели? — мягко спросила она.

— Так и есть. Немногие знали о горке, даже среди дворфов. Предполагалось, что лишь предводитель людей должен быть в курсе. Полагаю, ты оказалась в нужное время в нужном месте.

От неё не укрылась тяжелая ирония, прозвучавшая в его голосе, как и надрыв ужасного горя. Несколько мгновений Бронвин и её спутник сидели молча. Ничто из сказанного ей не облегчит его боль. Она знала это, ибо не могла придумать ни единого утешающего слова, способного заглушить её собственную потерю.

Маленькая сильная рука схватила её запястье.

— Идем, — сказал он грубо. — Нам лучше убраться из этого места.

Примерно час они шли молча, покуда Бронвин не стала различать формы и тени, выступающие из тьмы.

— Это выход там, впереди?

— Да. О, проклятье!

Бронвин остановилась, испуганная резким тоном дворфа.

— Что?

— Мне… мне нужно завязать тебе глаза. Никто не знает этого выхода. И лучше, я сохраню его в тайне.

Это удивило Бронвин, словно бы кто-то в отчаянии пытался закрыть дверь сарая после того, как коня уже увели. Однако, она не собиралась говорить об этом расстроенному дворфу.

— Я понимаю. Если хочешь, срежь полоску ткани с подола моего плаща.

Дворф справился с этой задачей, а затем вывел Бронвин из туннеля, выходя за ней следом. Покуда ходьба с завязанными глазами не сильно отличалась от прогулки по темному туннелю, она не возражала против этого так уж яростно. И пусть она не могла видеть, звук и порывы морского ветра подняли ей настроение. Девушка и не представляла, как угнетают туннели, пока не выбралась из них.

Наконец, дворф остановился и снял с её глаз повязку. Она моргнула и зажмурилась от внезапного потока света. Когда глаза её привыкли к смене обстановки, Бронвин заметила, что они стоят на широкой грунтовой дороге — Великом Пути. К тому же, она смогла лучше разглядеть дворфа.

Он был, ну, квадратным. Вероятно, чуть меньше четырех футов в высоту, он выглядел, словно бочонок с толстыми руками и плечами, которым позавидовали бы большинство шестифутовых мужчин. На плечах его лежали рыжевато-коричневые косы, более ярко каштановая борода распласталась на груди. В отличие от большинства дворфов он не носил усов, и это придавало его широкому лицу мальчишеский вид. С шеи дворфа на ремешке свисала подкова, еще немного чудаковатости, однако, в глазах его, цвета неба перед бурей и столь же мрачных, не было ничего детского.

Она протянула руку.

— Я — Бронвин. Спасибо, что вытащил меня из туннелей.

Он замялся, а затем сжал её запястье в кратком приветствии путешественника.

— Эбенайзер.

Его ответ был резким, почти вызывающим. Другого Бронвин и не ожидала. Дворфы были не скоры на доверие и не желали доверять своих имен без особой необходимости.

По невысказанной договоренности, они побрели на юг, вдоль дороги. Бронвин заметила унылую понурость его плеч.

— Ты потерял кого-то в туннелях, — сказала она с глубоким сочувствием.

Молчание затянулось, все более напряженное, пока, наконец, не взорвалось традиционными проклятиями дворфов.

— Мой клан, — признался он. — Большинство погибло. Некоторые ушли.

— Кое-кто убежал, — заметила она. — Уже что-то.

— Ба! Да ты не знаешь дворфов, если так думаешь. Бежать, когда можно сражаться? Они ушли не по своей воле, говорю тебе.

Бронвин прищурила глаза, осознавая сказанное. Остановившись, она схватила своего спутника за руку и повернула лицом к себе.