Отрыв - Гейл Эйвон - Страница 38

Джаред затих и отпил пива. Голос звучал разъяренно, и Лейну захотелось ударить чертового Эндрю Уиттакера по яйцам. Несколько раз. Своей «короллой».

— И я так переживал, считал, что дело во мне. Что моих стараний было недостаточно, и что надо было что — то делать. Потом он заявил: «Дело не в тебе, Шор.

Просто у меня появились к тебе чувства, а со мной никогда такого не случалось». — Рот Джареда скривился от отвращения. А борода делала его облик еще яростнее. На секунду он стал выглядеть как тот парень, которого Лейн встретил тем вечером в баре, — мрачно из — за напряжения и застарелой злости. — Он убедил меня, что подобные чувства к мужчине были для него в новинку. Что он понятия не имел, что делать, и не мог поставить под угрозу нашу карьеру.

— Я не… — Лейн покачал головой. Он ощущал себя совершенно беспомощным и не мог ничего исправить или избавиться от этого чувства. — Черт, Джей.

— Мне нравится, когда ты меня так зовешь, — прошептал Джаред настолько тихо, что Лейн едва разобрал. — Короче говоря, ясное дело, я был идиотом и купился.

— Ты не был идиотом, — завопил Лейн и поднялся. Дыхание его сбивалось, и он пролил пиво. — Ты был… Ты ему доверял, а он над тобой надругался. Тренерам полагается быть надежными, — буркнул он и снова уселся. Задумался о тренере Спэнсере, как он ради блага Лейна позволил ему самом выпутываться, его «я знаю, что ты пытаешься сделать, Кортэлл». Ему стало любопытно, как долго тренер был в курсе, что он был геем.

— Знаю. И, безусловно, я не был первым, с кем он так поступил. Но поначалу я этого не знал. Я сказал, что беспокоиться не о чем. Блин, я даже сказал, что раньше уже это делал. На самом же деле, единственное, что я делал — ужасный минет другу моего старшего брата. Но когда он меня поцеловал, мне показалось, что все всерьез. И я отправился с ним в постель. Но мне хочется, чтоб ты понял, Лейн. Это случилось, не потому что я был обязан. Я хотел. Я его хотел. И пускай он спровоцировал это желание дурным способом, я не отказался.

— Неважно. Ты тренер, на тебя возложена ответственность. И кроме того, ты говорил, что он знал, чем именно занимался и что нужно было сказать, чтоб получить желаемое. Пошел этот парень на хрен. Серьезно.

— Только вот на хрен пошел я, — ровно ответил Джаред. — Я ему позволил. Я его умолял. Сказал, что все нормально… что я его любил. Обучаясь на втором курсе, несколько недель я пробыл в тренировочном лагере. Тогда — то я и поймал его в раздевалке с новеньким. Он толкал ему ту же хренотень. Дословно, Лейн. Одуреть как дословно. Я отправился домой, в свою крошечную квартирку, и до меня дошло, что у меня не было друзей, не с кем было поговорить. Я себя изолировал. У меня не было друзей в команде, потому что он не разрешил бы. У меня не было друзей вне команды, потому что все свободное время я проводил с ним. Но у меня имелся ключ от его офиса.

Поэтому я отправился туда и пробежался по личным делам. Этот новенький первокурсник, я даже не помню его имени, но его история была почти идентична моей.

Коротышка — хоккеист, особо не интересовавший лигу развития, был оценен на четыре из семи баллов по шкале, которую я не понял. Потом я просмотрел свое дело. Я был оценен так же. На четыре. Он меня выбрал, Лейн. Он выбрал меня еще до того, как я туда попал.

То же самое было с парнишкой после меня и со следующим после него. А самое паршивое — он знал, как нас заманить, и знал, что мы свалим, как только ему надоедим. И команде это не повредило бы. Мы были незначительной потерей. Можно не сомневаться: он всего лишь тренировал детишек, которые на что — то надеялись. Пятерки и шестерки, и семерки. А четверки были для него только новой задницей.

Лейн спокойно взял пивную бутылку и швырнул — сильно — в противоположную часть комнаты. Не в Джареда, но ему хотелось ее разбить. Вместо этого она без вреда отскочила от кресла, упала на ковер и печально покатилась в угол.

Джаред ее поднял, отнес в кухню, промыл и выбросил в мусорное ведро.

— Спустя пару дней я отправился его искать. Столкнулся с ним и произнес: «Мне казалось, ты меня любишь». И спросил, почему он так поступил. Знаешь, что он ответил?

Лейн не хотел знать. Но покачал головой, встал и подошел ближе к Джареду. Он планировал найти этого парня и донести на него. Хоть о чем — то. Убрать его подальше от коучинга. Его тошнило от мысли, что кто — то мог так поступить с Джаредом. С кем угодно.

Тошнило.

— Что?

Джаред немного приподнял подбородок, словно собирался нанести удар.

Насмешка и ярость в его голосе, его выражение лица, язык тела — Джаред был бойцом до мозга костей, и Лейн очень им гордился.

— Он сказал, что я был глупцом. Что он говорил все эти слова для того, чтоб я лучше играл. Тренерская тактика. Он хотел, чтоб меня задрафтовали. Я нуждался в человеке, который в меня верил бы. И он верил. Ему жаль, что все зашло так далеко. Он не должен был позволять мне продвигаться дальше. Мне стоило отправиться домой и поспать, потому что если я продолжу так жалко играть, он вышвырнет меня из команды, и вместе с этим испарятся мои шансы на драфт. Если мне не удавалось играть за него, значит, я не сыграю ни за кого.

— Пожалуйста, — сказал Лейн дрожавшим от ярости голосом. — Пожалуйста, скажи, что ты врезал ему по яйцам и дал кулаком по роже. Очень сильно. И даже что — нибудь сломал.

Джаред глянул на него и улыбнулся.

— Кровожадный Лейн. Боже. Нет. Я собрал свое барахло и свалил. Уехал в Цинциннати, штат Огайо, и остался у друга, который там жил и играл за «Циклонс». У Алекса, — пояснил он, имея в виду своего друга.

Лейн задумался, существовала ли какая — нибудь подходящая открытка, которую можно было бы отправить Алексу в знак благодарности. Может, лучше было спросить у Зоуи? Девчонки разбирались в подобных вещах.

— Алекс замолвил за меня словечко, и я отправился на пробную тренировку в

«Циклонс». Невзирая на потерю права на драфт, когда мне предложили контракт, я его принял. Сроком он был на год, и я, спесивый и темпераментный, стал центром четвертого звена. И я пользовался кулаками чаще, чем коньками, потому что внезапно хоккей начал ассоциироваться у меня с яростью. Спустя несколько лет я играл в Толедо и увидел его после матча… Уиттакера. Он стоял рядом со своим игроком и общался с нашим тренером.

Я смотрел прямо на него. Он смотрел прямо на меня. И он сделал вид, будто меня не узнал.

Лейн уставился на Джареда.

— Никогда в жизни я не был так зол. Можно я что — нибудь сломаю? Мне полегчает, если я что — нибудь сломаю.

— Не сработает. Поверь. Я переломал много «чего — нибудь», включая носы некоторых парней. И я возил с собой эту ярость в каждый город, в который переезжал. В один год у меня был довольно хороший сезон, и я поехал на отбор во «Флайерс». Этим моментом в своей жизни я горжусь больше всего, хотя ничего и не вышло. Меня пригласили, потому что… Ну, ты понял. «Хулиганы с Брод — стрит».

— Тебя пригласили, потому что ты невероятно хороший игрок. И, по — видимому, ты можешь играть как форварда, так и вратаря, — огрызнулся Лейн. — Мне все равно хочется что — нибудь сломать.

— Знаю. И для меня много значит, что ты так себя чувствуешь. Но ты не обязан.

Лейн, все это неважно. Я выиграл. Все, что было достигнуто в плане карьеры — эта вчерашняя победа — сделано мной. И я счастлив, что он оценил меня на четыре, Лейн. Это означает, что в конечном счете я смог бы сделать себя семеркой. И я сделал.

— Да, — отозвался Лейн, голос немного хрипел из — за эмоций и гордости. — Еще как сделал, Джей.

— И ты гораздо сексапильные, чем он. Меня явно интересует только тот молодняк, который тянет на десятку.

Лейн поморщился.

— Твое выражение прозвучало жутковато.

— Знаю. Говорил же, что плохо справляюсь с подобными вещами. — Джаред пожал плечами. — Утешает, что ты справляешься еще хуже. И что ты ненасытен.

— Что с ним случилось? — спросил Лейн и задумался: может, стоило рассказать Итану Кеннеди об Эндрю Уиттакере и вынудить Кеннеди его избить?