Король Матиуш Первый - Корчак Януш - Страница 30

– Правда, откуда он взялся? Может, с ним приехал?

– Нет, это кто-то из местных переоделся грузчиком. Для приезжего он слишком хорошо знает наш язык.

– А вы заметили, безногий механик заснул после того, как белый носильщик угостил его сигарой? Сигара-то, наверно, была усыпляющая.

– Здесь что-то неладно, – согласились все.

Закончив работу, белый грузчик ушел, а негры расположились в тени пальмы, под которой был зарыт винтик.

– Смотрите, здесь кто-то совсем недавно копал песок. Я хорошо помню: когда мы пришли сюда, песок под пальмой был нетронутый.

Негры разгребли песок, нашли винтик и сразу обо всем догадались.

Как быть? Ясно, белые хотят погубить Матиуша, а они, негры, любят Матиуша. Разве мало денег зарабатывают они, с тех пор как из страны Бум-Друма привозят на верблюдах большие тяжелые клетки, ящики, мешки и они грузят все это в утробу изрыгающего пламя дракона, которого белые называют поездом!

Как быть? Отдать винтик Матиушу! Но офицер узнает и жестоко им отомстит. После долгих пересудов решили подкрасться ночью к аэроплану и подбросить винтик.

Так они и сделали. И вот благодаря неграм Матиуш с опозданием на три часа отправился в путь.

XXX

Заблудились!

Кто не пережил это сам, не поймет, в каком ужасном положении очутился Матиуш. Если ты заблудился в лесу, можно утолить голод ягодами, напиться из ручья, лечь под дерево и заснуть; наконец, есть надежда набрести на сторожку лесника. Если корабль сбился с курса, тоже не так страшно: на корабле много народу – поговоришь, отведешь душу, и станет легче. Кроме того, на корабле есть запас провизии, а там, глядишь, покажется на горизонте какой-нибудь островок. А вот заблудиться вдвоем, да еще в воздухе, над пустыней – страшней этого, пожалуй, нет ничего на свете. Дорогу спросить не у кого: кругом, насколько хватает взгляд, – песок да небо. Даже целительный сон не приходит.

Сидишь в брюхе чудовищной птицы, и она как стрела летит неведомо куда, но ты знаешь: ей суждено мчаться до тех пор, пока хватит бензина, а потом она замертво рухнет на землю. Умрет гигантская птица и вместе с ней надежда на спасение. Если повезет и ты не разобьешься при падении, тебя ждет верная смерть в знойных песках пустыни.

Двадцать ученых высчитали, сколько часов отважные путешественники будут находиться в полете. Высчитали точно, с учетом силы ветра. И вот два дня назад они точно по графику пролетели над вторым оазисом. Сегодня в семь утра должны миновать третий оазис, а в четыре достигнуть границ страны Бум-Друма. Направление они не меняли: ведь в воздухе нет преград, которые нужно огибать.

Что же произошло?

Сейчас без двадцати минут восемь, а под ними песок и песок.

– Сколько времени мы еще можем продержаться в воздухе?

– Самое большее шесть часов. Бензина хватило бы и дольше, но масла это чудовище выпивает страх сколько. Да и неудивительно – жарко, вот ему и пить охота.

Их тоже мучила жажда, но запас воды был небольшой.

– Пейте, ваше величество, мне, безногому, меньше воды нужно, – шутил пилот, но Матиуш заметил слезы в глазах у смельчака.

– Без четверти восемь…

– Без десяти восемь…

– Восемь…

Оазиса все нет.

Если бы гроза бушевала или ураган, не так обидно бы погибнуть А то все идет гладко, первый оазис пролетели на десять секунд раньше срока, второй – с опозданием на четыре секунды. Скорость полета все время одинаковая. Ну, допустим, возможно опоздание на пять минут, но прошел-то уже целый час.

А ведь они были почти у цели. И сегодня завершилось бы последнее опасное путешествие Матиуша, на которое возлагалось столько надежд!

– Может, изменим направление? – предложил Матиуш.

– Изменить направление – дело нехитрое. Мой аэроплан послушен малейшему движению руки. Как славно он летит! Он не виноват в том, что случилось. Не огорчайся, моя птаха, тебя никто не винит… Ну, изменим направление. А дальше что? По-моему, не надо менять курс. Может, это опять, как с винтиком, дьявольские козни? Каким образом он исчез и почему вдруг нашелся?.. Мотор снова пить просит. Ну, дуралей, выпей стопочку масла, только помни: пьянство до добра не доводит. Если будешь продолжать в том же духе, тебя ждет плачевная участь.

– Оазис! – вскричал вдруг Матиуш, не отрывавший глаз от бинокля.

– Тем лучше, – невозмутимо сказал пилот. Ему все нипочем. Он одинаково спокоен: нет оазиса или есть оазис. – Опаздываем на час пять минут. Но это не беда. Благодаря попутному ветру горючего хватит на три часа. Давай-ка выпьем. – Пилот налил кружку и чокнулся с масляной горловиной: – За твое здоровье, дружище!.. – и, подлив масла в машину, залпом выпил целую кружку воды. – Дайте-ка, ваше величество, бинокль, посмотрю и я своим единственным глазом на это чудо… Хе-хе, знатные у Бум-Друма деревья! А вдруг Бум-Друм все-таки людоед? Быть съеденным, если знаешь, что придешься по вкусу, еще полбеды. А у меня мясо жесткое, жилистое, да и бульон из поломанных ребер наваристый не получится.

Матиуш очень удивился: почему этот молчаливый человек, не сказавший почти ни слова за всю дорогу, стал вдруг таким разговорчивым и веселым?

– А вы уверены, ваше величество, что это тот самый оазис? Если за ним опять начнется проклятая пустыня, лучше уж приземлиться здесь.

Матиуш не мог утверждать с уверенностью: ведь сверху все выглядит иначе. Но одно знал он твердо, приземляться ни в коем случае нельзя, иначе попадешь в руки кровожадных разбойников пустыни или тебя растерзают хищные звери.

– Может, спустимся пониже, посмотрим что и как?

– Давайте, – согласился Матиуш.

До сих пор они летели на большой высоте, это спасало их от жары и уменьшало расход масла. Но теперь, когда до конца путешествия осталось несколько часов, об этом можно было не заботиться.

Аэроплан зарычал, дернулся и пошел на снижение.

– Что это? – удивился Матиуш и тут же крикнул: – Скорей набирай высоту!

В крылья аэроплана вонзилось с десяток стрел.

– Вас не ранило? – встревожился Матиуш.

– Нет, нет, не беспокойтесь! Нечего сказать, хорошо они нас встречают! – прибавил пилот.

Просвистело еще несколько стрел, и аэроплан взмыл вверх.

– Это тот самый оазис! Разбойники пустыни рыщут поблизости от лесов Бум-Друма: в безлюдных песках им нечего делать.

– Вы уверены, что аэроплан не понадобится нам больше и обратно мы поедем на верблюдах?

– Конечно! Бум-Друм, как и в прошлый раз, отправит нас на верблюдах. И потом, если масло там еще можно раздобыть, где же мы возьмем бензин?

– В таком случае, – сказал пилот, – рискнем. Всякий уважающий себя машинист, когда опаздывает, поддает пару и прибывает на станцию точно по расписанию. Сделаю и я так: разовью предельную скорость, чтобы прилететь на место вовремя. Эх, была не была! Может, это мой последний полет!

Пилот поднажал, и через минуту разбойники и оазис остались далеко позади.

– А стрелы не причинят нам вреда? – спросил Матиуш.

– Нет, пусть себе торчат на здоровье.

Летят, летят они. Мотор работает без перебоев, и вот внизу снова замелькали редкие кустики и чахлые деревца.

– Лошадка моя почуяла конюшню! – пошутил пилот.

Они выпили остаток воды, доели продукты. Ведь неизвестно, сколько времени продлится торжественная встреча и когда их накормят. И потом, неловко приезжать в гости голодными, а то хозяева еще подумают, будто они приехали специально для того, чтобы поесть.

Матиуш разглядел серую полоску лесов вдали. Они сбавили скорость и стали осторожно снижаться.

– А в лесу есть какая-нибудь полянка? – спросил пилот. – Ведь на деревья мы не можем сесть. Правда, однажды я посадил аэроплан в лесу, вернее, не я – его, а он – меня. Вот тогда я и потерял глаз. Но в то время я сам был молод, и аэропланы были молодые и непослушные.