Весы Лингамены (СИ) - Орлов Роман - Страница 50

   - Вижу, вы догадываетесь... ну я и не собирался ничего скрывать. Уделите мне полчаса, хорошо? Пусть бесконечно большое подождёт ради ничтожно малого, но кто заранее скажет, что принесёт больше пользы?!

   - Ты сегодня нерешителен, словно поселенцы Закрытого Города в первые минуты после воздвижения над их несчастными головушками Колпака! - улыбнулся Гелугвий.

   - А ты сегодня очень добр, друг! - попытался отшутиться Штольм. - Да и вообще, откуда ты это... ах, ну да! - догадался он внезапно. - Из первых уст узнал!

   - Чувствую я, что-то ты задумал! - с иронией заметил Гелугвий. - И провалиться мне под Колпак, если это не так!

   - Оставь ты уже этот Колпак, Гелугвий, - ответил Штольм. - Но ты прав: задумал.

   И Штольм, немного волнуясь, рассказал коллегам о том, что мучило его всё последнее время.

   - Я вас, разумеется, не прошу переключать своё внимание на мои выкладки - ни полностью, ни частично, - добавил Штольм в конце. - Я лишь прошу - как просил недавно Гелугвий - дать мне немного времени на мой проект. После этого я снова вольюсь в текущий проект ИКИППСа и буду посвящать ему всего себя - как и обычно.

   - Я не против, коллега, - тут же заявил Гелугвий. - Действительно, меня ведь отпускали, хотя и не без боя.

   - А что скажут остальные? - спросил Штольм, поворачиваясь к нам с Даримой.

   - И я не буду препятствовать твоему начинанию, - сказал я. - Но то, о чём ты говоришь - совсем некопаная область знаний. Хорошо бы сначала запустить наш основной проект, потом времени на сторонние эксперименты будет значительно больше.

   - Но поймите меня правильно, - с волнением воскликнул Штольм, - оговариваемые проекты сейчас для меня полностью поменяли приоритеты! На недавнем Совете прозвучали слова - кстати, твои, Дарима - что в бесконечности линия Кармопроцента станет параллельной оси отсчёта времени, иными словами, процент

никогда

не достигнет ста единиц. Как можно запускать такой проект? Сколько ещё веков человечество будет обманываться пустыми мечтаниями?

   - В данном случае я выступала только как советник по религиозным вопросам при нашем институте, - спокойно ответила Дарима. - Но так как проект, возможно, пробудит у большого количества людей интерес к дхарме, я безоговорочно поддерживаю его. По этой же причине я по мере моих скромных сил и возможностей участвовала и во всех прочих начинаниях института.

   - Хорошо, - согласился Штольм. - Мы не станем сейчас воспроизводить тут Совет в миниатюре и снова обсуждать все плюсы и минусы нового проекта. Но я удивлён тому, что никто из вас не заинтересовался моим небольшим экспериментом. Ведь в случае его удачного исхода главный эксперимент последнего тысячелетия может стать совершенно ненужным.

   Последние слова учёного выдали его подспудную убеждённость в том, в чём он въяве ещё и сам боялся себе признаться. Но вот утверждать это перед коллегами было шагом опрометчивым. Теперь уже и его оппоненты начинали заводиться. Слово взяла Дарима.

   - Нельзя ли с этого момента, как говорится, чуть подробнее? - едко спросила девушка, и её и без того узкие глазки на миг, казалось, превратились в пламенеющие щёлки. - Сегодня ты поведал нам, что задумал изловить красный ветер и попытаться воздействовать на него рядом комбинированных излучений. Но как это, прости, заменит текущий проект ИКИППСа, обсуждавшийся на последнем Совете?

   Штольм на мгновение оробел и сжался. Он пришёл сегодня в институт искать поддержки коллег, а выходило одно непонимание, уже начавшее перерастать в противостояние взглядов. Положение учёного становилось сомнительным - вступать в религиозные споры с Даримой Дашинимаевой было делом заведомо безнадёжным; но и возвышать свой проект над "последней надеждой современности", имея за душой одну лишь горстку параноидальной убеждённости в своей правоте было и вовсе смешным и нелепым. И учёный решился высказать самые свои сокровенные надежды и помыслы. В конце концов, он ведь хотел поделиться своими замыслами с коллегами. Или уже нет?

   - Понимаешь, Дарима, - начал Штольм терпеливо, - моя убеждённость строится лишь на том, что нет, и не может быть в материальном мире вещей, принципиально необъяснимых. Исходя из этого, в настоящее время мы либо имеем недостаточный для такого объяснения уровень научного развития, либо просто ложное его направление, что, честно говоря, в создавшейся непростой ситуации представляется мне наиболее... кгхм!

   Я заметил, что некие слова чуть не слетели с губ Даримы, но она сдержалась. Левая рука её потянулась к правой и непроизвольно начала сжимать там суставы.

   - А новый большой эксперимент, - продолжал Штольм, ощущая некий подъём, - не поможет нам в этой нашей жизни открыть самую большую тайну мироздания. Да и достижение даже ста процентов потомками всё равно не объяснит им истинную природу кармы.

   - Ох ты, божественную сущность, поди, отметаешь! - ввернул тут Гелугвий.

   - А ты, друг, - парировал Штольм, - как я погляжу, не зря провёл столько времени бок о бок с небезызвестным Криадатом Фалесским! Тебя, часом, ещё в ИБ не завербовали?

   Учёные немного посверлили друг друга взглядами и успокоились. В подобных неотёсанных шутках, как мы уже видели, зачастую выражалось их давнишнее взаимопонимание и здоровая конкуренция.

   - Но Штольм, - заговорила наконец Дарима, расцепив свои беспокойные руки, - я снова слышу одни лишь теоретические выкладки! Из твоих слов мы уяснили, что ты задумал поймать и изучить "вещество кармы", чтобы решить одним махом многие насущные вопросы нашего времени. Однако, выставляя свой эксперимент более важным, чем даже "проект тысячелетия", над которым все мы трудимся, ты даже ещё не обмолвился о том, как именно ты собираешься проникнуть в сокровенную суть означенных тобой вещей и явлений.

   - Да, прошу прощения, - сказал Штольм. - Мы отвлеклись. Итак, моя задача - изловить светящиеся волоски, многократно появлявшиеся близ Закрытого Города и устроить им "перекрёстный допрос".

   - А если волоски больше не появятся? - спросил я. - Последний раз, если я правильно помню, они были замечены ещё до прихода Ящера.

   - На этот случай я планирую изготовить специальный прибор, которым можно будет "черпать" их прямо из воздуха. Не удивляйтесь услышанному, - добавил Штольм, видя нашу реакцию, - если эти световые проявления и есть носители того, что я ищу, то они кишат повсюду невидимые для нас, а их подсвечивание - это, возможно, свойство пространства, связанное с работавшим там Полем Неймара.

   - Знаешь, Штольм, - в изумлении произнесла Дарима, - в наше время совсем перестали создавать фантастическую литературу: всё-то мы знаем, всё-то мы видели. А у тебя тут идея, на которой можно выстроить добрый цикл романов! Я... - Дарима обернулась к нам с Гелугвием и поправилась: -

мы

постараемся осмыслить всё, что ты описал. Но вот скажи, даже если тебе удастся "допросить" эти волоски и что-то с них считать, то как это может помочь с решением основной задачи Института Кармоведения? Как информация с этих субстанций докажет нам нерушимое присутствие причинно-следственной связи в мире сущего?

   - А оно и не докажет, - сказал Штольм как-то уж слишком простецки и распрямился на стуле. - Мы сами запишем на эти носители то, что нам нужно. Да! И не надо на меня так смотреть, я не опровергаю кармический закон, я, возможно, просто открываю неизвестные его стороны. Ибо покуда существует этот всеобъемлющий абсолют, он вполне может вместить в себя всё: в том числе и попытки своего взлома и переписывания, которые всё одно не изменят его сути. Кажущийся парадокс!

   - Слушай, друг, - произнёс Гелугвий после пяти секунд оглушающей тишины, - мне или кажется, или ты действительно перегрелся. Может, тебе стоит отдохнуть месяцок от всех этих идей? Или найти подругу жизни... Кстати, среди поселянок Города Радости есть прехорошенькие, знаешь ли! Нет, на самом деле, переезжал бы к нам! Будем с тобой на пару коров пасти или свиней разводить. А там - глядишь, в процессе освоения забытой профессии фермера и интерес к основному "проекту тысячелетия" возродится.