Люси Салливан выходит замуж - Кейс Мариан - Страница 57

— Я не могу отправить Шарлотту одну, — сказала я.

— А Шарлотта и не собирается никуда идти одна, — крикнула из спальни Шарлотта.

Карен пожала плечами:

— Хочешь проявить благородство — воля твоя.

Я надела пальто поверх пижамы и заправила штанины в сапоги.

— Мой зонтик стоит в углу прихожей, — пропела Карен из гостиной.

— Можешь засунуть свой зонтик… — пробормотала я, но сначала вышла из квартиры и убедилась, что входная дверь плотно закрыта.

Это было еще одно правило успешного совместного проживания: знай, когда можно выпустить пар.

Мы с Шарлоттой поплелись к банку.

— Сучка! — сказала Шарлотта.

— Она не сучка, — мрачно возразила я.

— Нет? — удивилась Шарлотта.

— Нет! Она мерзкая сучка!

От наплыва чувств Шарлотта принялась шлепать по всем лужам подряд, яростно выкрикивая при каждом шаге: «Сучка! Сучка! Сучка!» Мужчина, выгуливающий собаку, испуганно перешел на другую сторону дороги, решив, должно быть, что мы буйные лунатики. Я могла его понять: розовая сорочка Шарлотты, выглядывающая из-под пальто, и мои нежно-голубые пижамные штаны, выбивающиеся из сапог, вкупе с грязными ругательствами и шлепаньем по лужам кого угодно могли ввести в заблуждение.

— Хоть бы она подхватила от Дэниела триппер! — сказала я. — Или герпес, или бородавки, или еще что-нибудь гадкое.

— Или молочницу, — злобно подхватила Шарлотта. — И еще хоть бы она залетела! А когда Дэниел снова придет к нам, я буду ходить по квартире раздетой, и он увидит, что у меня сиськи больше, чем у нее. То-то она разозлится, командирша противная.

— Так и сделай! — горячо одобрила я этот план. — И вообще, постарайся отбить у нее Дэниела.

— Ладно! — с энтузиазмом согласилась она.

— И постарайся переспать с ним как можно скорее. И желательно — в ее постели, — измыслила я еще более коварную месть.

— Здорово! — взвизгнула Шарлотта.

— А потом скажи ей, будто Дэниел сказал тебе, что ты в постели гораздо лучше, чем она.

— А хотя нет, не знаю, — вдруг задумалась Шарлотта. — По-моему, его нелегко будет отвлечь от Карен. Он, кажется, серьезно запал на нее. Может, ты попробуешь?

— Я?

— Да, ты, у тебя это лучше получится, — сказала она. — Дэниел всегда очень хорошо к тебе относился.

— Может, и так, — нахмурилась я. — Но сейчас мы говорим о сексе, Шарлотта. А секс к хорошему отношению не имеет никакого отношения.

Мы рассмеялись, и настроение наше заметно улучшилось. Правда, я вспомнила о Дэниеле, вернее, о том, что он почти перестал разговаривать со мной. Или это я перестала разговаривать с ним? Во всяком случае, между нами происходило что-то странное.

Получив деньги, мы вернулись домой, промокшие и недовольные, и угрюмо вручили Карен каждая по тридцать фунтов.

— Так куда мне засунуть свой зонтик? — спросила меня Карен, лукаво улыбаясь.

Я покраснела от стыда, но заметив, что она не сердится, тоже улыбнулась, и снова между нами установился мир.

— Я иду спать, — объявила я. — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — пожелала мне в спину Карен. — Ой, да, Люси, я забыла сказать. Вы с Шарлоттой понадобитесь мне во вторник: надо будет убраться и все подготовить.

Я остановилась в дверях и применила очередное правило успешного совместного проживания, а именно — представила себе, как Карен колотят по голове палкой, причем из палки торчат гвозди.

— Хорошо, — процедила я, не оборачиваясь.

Ночь я провела, фантазируя о том, как я тайком сложу все одежду Карен в мешки и выкину на помойку.

Наступил вечер четверга — Вечер Больших Хлопот. У меня было ощущение, что я умерла и попала в ад.

Карен хотела приготовить большинство блюд заранее — чтобы в день ужина ей оставалось бы только прекрасно выглядеть и быть спокойной, очаровательной хозяйкой. Однако в предвкушении великого дня она так нервничала, получится ли у нее произвести на Дэниела должное впечатление, что — как бы поточнее выразиться — находиться рядом с ней стало еще труднее, чем обычно. Она всегда была энергичной и целеустремленной, но со вторника эти энергичность и целеустремленность совершили качественный скачок и превратились в «сделай то, сделай это, и ни слова поперек!»

Она решила, что мы с Шарлоттой будем осуществлять всю практическую сторону дела, она же возьмет на себя функции креативного директора, то есть будет руководить, контролировать, советовать и критиковать.

Другими словами, если надо было почистить картошку, то она не собиралась этого делать.

Итак, не успели мы с Шарлоттой войти в дом, как она тут же принялась организовывать рабочий процесс.

— Ты, — сказала она Шарлотте и сверилась с заранее составленным планом, — чистишь и режешь морковь, перец, баклажаны и кабачки, а также готовишь суп с кориандром и лимоном и суфле из аспарагуса. А тебе, — скомандовала она мне, — поручается картошка, пюре из киви, клюквенное желе, взбитые сливки, фаршированные грибы и венский пирог.

Мы с Шарлоттой пришли в ужас. Названия некоторых из упомянутых Карен блюд мы слышали впервые и даже не догадывались, как их готовить. Кулинарные таланты Шарлотты ограничивались поджариванием тостов, а мои — приготовлением супа из пакетика. Все наши попытки сотворить более сложные блюда оканчивались ссорами, взаимными упреками и слезами. А также пригоревшим снаружи и сырым внутри конечным продуктом, обидами, повышенными тонами, разлитыми и рассыпанными ингредиентами. Невозможно приготовить омлет, не разбив лиц друг другу. По крайней мере, нам не удавалось.

Кухня в этот вечер являла собой ад Данте. Тот его круг, где грешников мучили овощами и фруктами. Все четыре конфорки и духовка были заняты, клубился пар, вилки и ножи падали на пол, содержимое кастрюль кипело и убегало. Стояла невыносимая жара, и мы с Шарлоттой напоминали две помидорины. В отличие от Карен.

Нас окружало огромное количество пищевых продуктов. Горы винограда, аспарагуса, цветной капусты, картофеля, моркови и киви громоздились на холодильнике, на подставке для сушки посуды и на подоконнике, пол был уставлен маринующейся говядиной, остывающим желе и чесночными тостами в фольге (ситуация еще более осложнялась тем, что Карен заставила нас вынести кухонный стол в гостиную). Я боялась шевельнуться, потому что могла оказаться по щиколотку в оливковом масле, красном вине, ягодах можжевельника, ванили, тмине и «секретном ингредиенте Карен» для маринада. Насколько я могла судить, этот секретный ингредиент был не чем иным, как обыкновенным коричневым сахаром.

Мне пришлось почистить четырнадцать миллионов картофелин. Потом я мелко нарезала семнадцать тысяч киви и вручную протерла их сквозь сито. Я поранила костяшки рук, перенося кухонный стол. Я порезала большой палец, когда срезала шляпки шампиньонов. В ранку попал перец чили. Карен сказала, что мне следует быть поаккуратнее и не пачкать продукты кровью.

Она периодически походила к каждой из нас и «шутливо инспектировала» то, что мы делали. И, понимая, что все это смешно, я тем не менее нервничала. Она вела себя как сержант, а мы — как молодые солдаты.

— Нет, нет, нет, — сказала она и (я не поверила своим органам чувств!) шлепнула меня по рукам деревянной ложкой. — Так картошку не чистят. Ты срезаешь очень толстый слой. Это расточительно, Люси.

— Отвали отсюда со своей ложкой, — сердито огрызнулась я, мечтая, чтобы в моих руках вместо овощечистки оказался острый нож.

Мерзкая сучка зашла слишком далеко. И место, куда пришелся удар ложкой, болело.

— Ой-ой-ой, какие мы обидчивые сегодня! — засмеялась Карен. — Тебе надо научиться правильно воспринимать конструктивную критику, Люси. А иначе ты в жизни ничего не добьешься.

Меня переполняла ярость. Но я старалась — я должна была относиться к ней с пониманием. Ведь она сходила с ума из-за молодого человека. И пусть этим молодым человеком был всего лишь Дэниел, не мне было судить ее.

— А это что такое? — воскликнула она, перейдя к Шарлотте, которая чистила морковку.