Драконовы кончары (Smocze koncerze) (KG) - Савицкий Анджей - Страница 42

- Ну а те женщины? – пан Михал указал на последнюю повозку.

- Сплошные шляхтянки. Деревенских девок, уведенных в ясырь, сразу же продали на рынке и развезли по всей империи. А этих, благородно рожденных, держали вместе в надежде на щедрый выкуп. Нам посчастливилось, что мы освободили их даром.

- Не так уже и даром. За них мы заплатили кровью. Ведь это же после нашего боя с одержимыми визирь подарил пленных Гнинскому, - заметил пан Михал.

Ксендз пренебрег трудами военных, небрежно пожав плечами, и сконцентрировался на беседе с одним из освобожденных священников. Пан Михал выдвинулся во главу каравана, догоняя турка-проводника.. Гвардеец, держащий в руке бунчук, явно не был таким же разговорчивым, как Абдул Ага, говоря по чести, он не обменялся с поляками ни единым словом, хотя панцирный и заговаривал с ним по-турецки. Он спесиво молчал, пялясь перед собой и сконцентрировавшись на том, чтобы надлежащим образом держать символ власти визиря. Так что ротмистру пришлось удовлетвориться осмотром округи.

Их ожидало где-то четверть часа поездки через безлюдную, поскольку располагавшуюся достаточно близко от места сражений махаллю. Пан Михал с любопытством поглядывал в улицы, ведущие на север, один раз на другом конце он даже заметил перемещавшийся отряд пехотинцев. Но пушки уже замолчали, точно так же, как мушкетные залпы и перекатывающиеся хоральные окрики и стук барбанов. Лишь время от времени были слышны переворачивающие внутренности басовые рыки и грохот валящихся зданий. Небо все так же затягивали дымы пожаров, а в ноздри бил отвратительный запах горящих людских останков.

То ли турки наконец-то подавили одержимых, и теперь шли лишь стычки с оставшимися в живых, либо в сражении случился перерыв и временное перемирие. Так или иначе, но отсутствие звуков, заставлявших стынуть кровь в жилах, приносило облегчение и успокаивало. Оно давало надежду на то, что вскоре кошмар закончится.

- Кис-кис-кис, - позвал пан Михал сидящего на невысокой стене кота.

Животное, понятное дело, никак не отреагировало, зато рядом с ним появились еще два. Один из них мяукнул с прекрасно понимаемой претензией. Естественно, никто ничейных котов не подкармливал, что должно было их раздражать, они ведь привыкли к регулярным перекусам, устраиваемых для них богобоязненными мусульманами. Ротмистр покачал головой – в Польше подобная разнузданность была бы невозможной. Да, правда, многие баловали своих собак, но котов? Всего лишь клубки шерсти, хватающие вредителей.

Они проехали по всей длине широкой улицы, не встречая даже мародеров. И это, вместо того, чтобы поправить настроение панцирному, лишь сильнее обеспокоило его. Переполненный людьми город, который столь неожиданно опустел производил впечатление кладбища. А еще – эта тишина. До пана Михала дошло, что он не слышит даже одиночных выстрелов, а только лишь стук копыт, грохот колес на мостовой, разговоры и истерический смех освобожденных. Ко всему этому добавился лишь шум. Странный, не ассоциирующийся с чем-либо знакомым, зато постепенно нарастающий. Пан Михал беспокойно огляделся по сторонам, положив ладонь на рукоять сабли. Под воздействием неожиданного предчувствия он поднял голову.

Над крышами ближайших домов пролетал объект величиной с двухэтажный дом. Он обладал удлиненной и округлой формой цвета черного, матового железа. С боков объекта торчали неправильной формы выступы и шипы, спереди виднелись угловатые утолщения, которые можно было принять за голову, из-за чего все было похоже не вздымающееся в воздухе неуклюжее железное насекомое. С жужжанием, от которого волосы вставали дыбом, это "нечто" пролетело над улицей, после чего завалилось набок, чтобы завернуть.

- Чудище! Летающая бестия! – кричали люди, едущие на повозках.

Ксендз Лисецкий замашисто перекрестился, конь кого-то из панцирных начал лягаться, чуть не сбрасывая всадника. Тем временем, в боковой части объекта, с которого пан Михал не спускал глаз, раздвинулись ворота, в отверстии встал закованный в доспехи силач, двумя руками держащий неуклюжее устройство для метания молний.

- Это такая машина, повозка! Только летающая! – крикнул ротмистр и вытащил пистолет из кобуры.

Летающая повозка спустилась ниже, готовясь к посадке на дороге. Ее корпус заполнял всю ширину улицы. Удивительное устройство не коснулось еще земли, как изнутри начали выскакивать одержимые. Пан Михал отметил, что все они носят панцири и шлемы с торчащими проводами и шипами. Их вооружение уже не было таким примитивным, как во время предыдущей стычки, хотя все так же выглядело импровизированным. У нескольких были метатели молний, у других – копья и мечи, но еще щиты, сети и длинные бичи. К тому же, ими командовало чудовище, человеком не являющееся. Бестия была толстая, с могучими, мускулистыми ногами, с громадной башкой, на которой выделялась громадная челюсть. В достающих до самой земли лапах тварь держала какие-то странные, зловеще выглядящие устройства. То есть, к одержимым присоединились еще и демоны родом из преисподней.

- Разворачивай! – крикнул ротмистр.

Он повернул перепуганного коня, но в тот же миг увидел в небе еще два железных насекомых, спускавшиеся еще ниже. Походило на то, что они отрежут полякам путь отхода. На корпусе ближайшего из них сидел громадный, отвратительный паукообразный с длинными лапами, шевелящий жвалами и лупающий четырьмя черными глазами, каждый из которых был величиной с арбуз. Чудище было черным, как летающая повозка, но двигалось оно нервно, пока, наконец, он не совершил длинный скачок и не приземлился на последней телеге. Той самой, на которой ехали освобожденные женщины.

Пан Михал заорал от ужаса и ярости. Сам он вел всего лишь дюжину вооруженных людей, а защитить ему нужно было почти что две сотни обессилевших людей от орды странных бестий. У него не было ни малейшего шанса. Прицелился из пистолета в ближайшего противника и выстрелил. Панцирные начали делать то же самое – у каждого из них было по два пистолета при седле, и сейчас они палили из них, то в летающих чудовищ, то в одержимых. Те же отвечали молниями. Ужасающий грохот молний прошил воздух. Запахло будто бы после грозы, только острее и неприятнее.

Вопли перепуганных люде, хрип раненных лошадей, громы и молнии. Все были охвачены паникой, и прекратить ее никак не удавалось. Пан Михал увидел, как валится из седла гвардеец с бунчуком, а в его спине зияет дыра, сквозь которую можно было бы просунуть руку. Всего этого было слишком много. Панцирный поднял коня на дыбы и помчался в атаку. Но проехал он всего лишь несколько шагов, когда молния ударила в грудь его лошадь. Ноги под животным подломились, и ротмистр, перелетев через его голову, с грохотом свалился на брусчатку. Пан Михал тут же перекатился под стену дома и залег там, не двигаясь. Он не то что сражаться, не имел сил хотя бы пошевелиться.

У него болели все кости, какое-то время было трудно даже просто сделать вдох. Но сознания он не терял и видел, как одержимые разбивают его небольшой отряд, жестоко убивая панцирных. А вот остальным они ничего плохого не делали, только забрасывали на них сети, которые искря и скрипя, парализовали жертв. Потом они грузили потерявших сознание пленников в летающие машины. Операция проходила чрезвычайно умело и скоро.

Рядом прошел одержимый, постукивая копьем, у которого вместо наконечника было язык пламени. Пан Михал задержал дыхание, притворяясь мертвым. Он слышал дыхание чудовища, видел элементы его панциря, шевелящегося вместе с дыханием хозяина, словно был живым существом. Поляк знал, что мог бы незаметно встать и рубящим ударом сзади рассечь сукина сына вместе с его живым доспехом. Но вместо того схватился на ноги и щучкой бросился в приоткрытые ставни дома, возле которого залег. Приземлился он с грохотом на полу, в темном помещении, перекувыркнулся через голов и тут же вскочил на ноги. После этого перебежал через комнату, вскочил в кухню и через заднюю дверь выскочил во дворик. Там перескочил ограду, растоптал рахитичный садик и перебежал через еще одну хижину, пока не выбежал на другую улочку. И уже по ней бросился в паническое бегство, вслепую и не оглядываясь.