Что-то не так (СИ) - "gaisever" - Страница 33

И тем не менее вся масса обрушилась с такой тяжестью, что стены и пол тоннеля дрогнули снова – вязко, тягуче, ужасно. Если бы Марк стоял, его сбило бы с ног воздушной волной, – сейчас только взъерошило волосы и задрало куртку. Он перевел дух, полежал секунд двадцать; опираясь о стену, поднялся.

– Он хотел меня грохнуть хотя у меня даже шар, – он усмехнулся и покачал головой. – С одной стороны – хреново. С другой – значит я тут реально опасная сила... И это надо как-то использовать – только как? Ладно, надо драть дальше... Наверняка сюда можно попасть в обход, и он-то наверняка знает как. Нейгетт, спасибо тебе, конечно. Надеюсь, что шарик твой все-таки пригодится... Ладно, нужен свет – ничего не поделать.

Достал жезл – однако кристалл на конце не светился.

– Зашибись. Вот я и в полной жопе. Почему он не светится? Может быть, после взрыва? Потом, может быть, опять загорится? Да, но я-то не буду ждать, все равно.

И он, также ведя рукой по стене, двинулся дальше. Он шел стараясь шуметь как можно меньше, каждый миг опасаясь расслышать чужие шаги и жуткое звяканье. Наконец рука нащупала угол; Марк перешел к южной стене, свернул там, двинул дальше на юг. Сколько прошел так еще – неясно; по-прежнему ничего не видно, не слышно. Но воздух в тоннеле вдруг стал свежее, «воздушней» – прохладней. Где-то рядом был выход – «наверх»?!

– Так, – он остановился. – По ходу, дырка на улицу? Ну-ка...

Он заторопился дальше. Воздух пронзительно посвежел – даже не верилось, что дело происходит в тоннеле, где-то в недрах земли. И как только Марк прикинул, что на самом-то деле он уже давно не «в недрах земли» (сколько он поднимался по лестнице?), – как вдруг увидел впереди сверкание. Глаза, хорошо привыкшие к темноте, различили впереди, пока еще далеко, кучку маленьких огоньков. Огоньки уютно мерцали на фоне прозрачного прямоугольничка. Он остановился.

– Это небо, и это на нем звезды!

Сорвался и помчался вперед. И через пару минут выпал из тоннеля на землю – вообще-то это был камень, но камень обычный, природный, естественный, какого полно под ногами в горах. Снова упал, перевалился на спину, посмотрел в огромное бездонное небо, в несчетные иголочки звезд – ему показалось, что столько звезд он не видел еще никогда в жизни. Захотелось лежать так, лежать и лежать (даром что спину заломило от холода)... Но в ушах по-прежнему грохотали камни обвала, стучали шаги – и тренькало адское звяканье.

Простонав сквозь зубы, он перевалился снова на грудь, поднялся – сначала на четвереньки, затем на колени, затем, собрав уже реально последние силы, на ноги – осмотрелся. Он находился в глубокой узкой лощине, стены которой почти отвесно возвышались с запада и востока. Сам раскол клином расходился и слегка опускался к югу, открывая вид на посыпанные звездным светом вершины внизу. Воздух был характерно терпок и свеж (после глухих тоннелей голову даже кружило); высота, как видно, немалая (сколько дороги там было вверх, по лестнице, – сейчас не представить).

Он еще раз оглядел стены кряжей по сторонам, и на правом, западном, разглядел очередной кристалл-излучатель. Недалеко, совсем рядом; кучка характерных искристых зайчиков, колюче-холодных, хорошо различимых в стерильной прозрачности воздуха.

– Надо куда-то забиться и хоть немного поспать, – сказал Марк и потер виски. – Нейгетт, спасибо тебе, конечно... Как говорится, я не злопамятный, я записываю... Одно утешает, что ты и сам там попал, хоть как-то.

Он заторопился по отлогому дну лощины. Прошел, наверное, час, когда Марк, наконец, спустился с большой высоты. Горная лощина вывела его на запад. Нейгетт остался там, с той стороны, на востоке, а с ним, опять же, ориентир во всем этом дурдоме. Марк ужасно устал (как только еще держат ноги – неясно), сильно замерз, спасаясь только постоянным движением. Устал и замерз так, что даже не хотелось есть (хотя давно было надо). Хотелось только одного – найти какой-то приют, чтобы там отдохнуть, просто, без риска угодить в очередной сезон этого сериала. Только где такое найти, здесь и сейчас?

Он остановился, оглядываясь, и сразу стал замерзать – его просто заколотило. Вытащил из-за пазухи жезл – кристалл все такой же мертвый, матово-черный, какой-то шершавый глазу – в окружении полированного блеска звезд, камня вокруг, и снежных пиков вдали.

– Интересно, – Марк повертел жезлом, – если я прочитаю нужную формулу – оно сработает? Ну, если бы она у меня была... Если прочитаю правильно, аккуратно и без ошибок, как полагается? Да нет, вряд ли. У каждой медали есть обратная сторона. Блин, почему у них даже деревьев нет?! За все это время – ни одного! Веток даже не наломать! Я бы сейчас огонь хоть трением бы добыл.

Стараясь совладать с дрожью, двинулся дальше вниз. Когда он, наконец, спустился с верхнего склона, на галерею-балкон над нижним, под которым в холодном мраке простиралось холмистое плоскогорье, восточное небо над пиками уже глубоко синело. Холодно было непереносимо.

– Пошел бы и сдался, – едва проговорил Марк – зуб на зуб не попадал буквально. – Все равно погибать, что здесь от холода... Только не знаю куда идти. Только что на север, где дорога и башня... Нет, на самом деле – надо идти туда, потому что там дорога – значит, вся местная жизнь. Побежал...

Он (честно удивляясь откуда взялось столько сил – на все эти физические – и психические! – нагрузки последних дней) быстро зашагал на север. Шагал очень долго – часа, может быть, полтора; рассвет за восточным хребтом разгорелся уже в полноценное утро; слева, метрах в пятидесяти внизу, от склона в холодную даль стелилась плоскость круглых серых холмов; совершенно лысых – камень без вообще какой-то растительности. Он шагал очень долго, а башня не появлялась.

– Не может быть – чтобы я так далеко ушел, по этим тоннелям, – задрав вправо голову, он оглядывал седловины, которыми был регулярно продавлен кряж. – Вот точно в такой должна быть башня. Вот точно с такой стеной с севера – там еще такие как бы шестиугольные призмы, каменные... Ну ведь должна быть – куда она делать?

Затем показалась дорога. Полностью мертвая – тусклая матовая полоса, неопределенного цвета, опять же, какая-то «шершавая» глазу. Слева, на западе, она спускалась дальше к холмам своим характерным образом – ступеньками длиной здесь метров по шесть, – и растворялась в утренних сумерках вдалеке, на лысых вершинах холмов. Справа, на востоке, полотно уходило в расщелину под седловиной – где должна ведь быть башня – которой не было!

Он побежал; выбравшись, наконец, на серо-ржавое полотно, посмотрел на восток – и понял куда подевалась башня. Башни, да, больше не было – она просто обрушилась. Обрушилась таким же нереальным образом как несколько часов назад стены тоннеля – просто рассыпалась на составляющие элементы. Словно субстанция, державшая элементы кладки, все эти неповторяющиеся прямоугольники, вдруг испарилась, исчезла – и они, не собранные больше ничем, просто посыпались вниз, естественным образом, банально под действием гравитации.

– Ни хрена себе, – сказал Марк через минуту. Он был так ошарашен, что даже перестал мерзнуть. – Могу только предположить, что ее грохнул тот тип. Когда хотел меня замочить. И что все это связано с «тейстер», или как оно там. И все, больше предположить ничего не могу.

И он пошел к огромной куче серых «кубиков», еще недавно бывших полированной кладкой, на серо-фиолетовый перламутр которой было приятно просто взглянуть.

– Надо как-то перебраться на ту сторону... Нейгетт, интересно, там? И что эти стрелялки? Если у них какие-нибудь свои локальные батарейки, то мой благовоняющий друг, наверно, торчит там на месте. Если не свалил, конечно, когда увидел как эта хрень тут грохнулась.

Однако по мере того как завал приближался становилось понятно, что перебраться на ту сторону вряд ли возможно. Перевал завален наполовину; откосы завала слишком круты; без риска свернуть шею или переломать ноги не перебраться. Куча серых параллелепипедов, самых неповторимых конфигураций, тускло мерцая (словно бы «угасая»), возвышалась на фоне хрустально-рассветного неба; солнце, похоже, уже покинуло горизонт и часа через два поднимется здесь.