О тех, кто сражался за Воронеж
(Очерк) - Сергеенко Михаил Михайлович - Страница 4

Окончание экзаменов в воронежских вузах в 1942 году совпало с моментом, когда на Юго-Западном фронте создалась напряженная обстановка. Ане предстояло проходить летнюю практику в одном из восточных районов, но она пришла к директору института и сказала, что не уедет из Воронежа, что для нее было бы бесчестным покинуть сейчас батальон и не разделить со своими товарищами опасности. И она настояла на своем.

Такова была Аня Скоробогатько, девушка, воспитанная Ленинско-Сталинским комсомолом, которую нельзя было не уважать и не любить. Какая большая и интересная жизнь могла быть у нее, если бы война не нарушила мирный творческий труд советского народа. В тяжкий час, который переживала наша Родина, Аня смело пошла навстречу опасности, потому что к этому призывал ее долг. Она не могла поступить иначе. И когда, тяжело раненная, поняла, что впереди смерть, она не дрогнула. Умирая, звала своих товарищей к отмщению и победе…

Думая об Ане Скоробогатько, я видел рядом с нею и других бойцов сводного истребительного отряда, людей разных возрастов и профессий: партийных и советских работников, инженеров, учителей, рабочих, студентов. Все они, такие различные по своим привычкам и складу характера, были едины в своей горячей любви к Родине. Большинство из них впервые участвовало в бою, но с какой стойкостью сражались они с врагом! Мужество их вызывало восхищение бойцов и командиров регулярных войск.

В истории стрелкового полка, на участке которого дрался сводный отряд воронежских истребителей и ополченцев, записаны имена тех, кто в жестоком уличном бою на Ближней Чижовке показал образец воинской доблести и отваги. Первым стоит имя комсомольца Валентина Куколкина, за два дня уничтожившего девять гитлеровцев, в том числе трех офицеров.

Куколкин был еще моложе Ани Скоробогатько. Родом донской казак, черноволосый, черноглазый, не по годам рослый и широкоплечий, он был полон задора и энергии, Жизнь в нем так и била ключом. На него было приятно смотреть, когда он шел по улице легкой, порывистой походкой, одетый в спортивную майку, плотно облегающую грудь, веселый и подвижной.

По характеру своему очень общительный, Куколкин как-то сразу располагал к себе людей уже при первом знакомстве. Находясь в компании молодежи, овладевал общим вниманием. И получалось это у него просто, само собой.

Казалось, все легко дается Валентину Куколкину, однако никто не смог бы упрекнуть его в том, что он разбрасывается или попусту тратит свои силы.

В Ворошиловском райкоме комсомола он возглавлял военную работу. С увлечением отдаваясь ей, он умел привить молодежи вкус к спорту и тактическим занятиям, в которые вносил дух соревнования и юношеской романтики.

Работая мотористом на одном из воронежских заводов, Куколкин всегда находил в порученном ему деле что-нибудь новое и интересное.

Он мечтал об учебе в техническом вузе. Из него, наверно, вышел бы хороший конструктор, потому что, не имея специального технического образования, он без труда разбирался в самых сложных механизмах.

4 июля 1942 года, когда бои шли уже на ближних подступах к Воронежу и город подвергался непрерывной бомбежке, Куколкин безотлучно находился в райкоме комсомола, энергично организуя эвакуацию. Он тяжело переживал происходящие события. Товарищам сказал:

— Никуда я из Воронежа не пойду. Останусь и буду уничтожать гитлеровцев. Я здесь знаю любой дом, любой подвал. Пусть попробуют фашисты найти меня…

И лишь подчиняясь распоряжению Обкома ВЛКСМ, уже совсем вечером Куколкин с группой комсомольских работников покинул родной город.

Конечно, тяжелые дни отхода из горящего Воронежа наложили свой отпечаток и на Валентина Куколкина. Он осунулся, посерьезнел, стал как-то строже и взрослее. Но уныние не было свойственно его деятельной натуре. Всем своим поведением и в Новой Усмани, где он очутился сперва, и позже в Отрожках и Сосновке он поддерживал бодрость в товарищах, увлекал их своим примером. Теперь все его мысли и стремления были направлены к одной цели. Он рвался в бой, навстречу опасности и подвигу. Мечтой его стало получить какое-нибудь ответственное задание, связанное с переходом линии фронта и партизанской борьбой в тылу врага…

В сентябрьских боях на Ближней Чижовке восемнадцатилетний Валентин Куколкин вел себя как опытный воин, бесстрашно охотясь за гитлеровскими офицерами и умело организуя уничтожение вражеских огневых точек.

Фашистская пуля рано оборвала эту яркую, еще не раскрывшую своих богатых возможностей жизнь. Но мужеством своим в бою за родной город Валентин Куколкин заслужил, чтобы воронежские комсомольцы бережно сохранили память о нем.

…Солнце стояло уже совсем низко, когда мы с Анатолием Ивановичем Красотченко собрались идти обратно. Ветер сделался холодным и резким, он с воем проносился над опустошенной землей, не встречая ничего, что могло бы задержать его полет.

«Из пепла пожарищ, из обломков и развалин мы восстановим тебя, родной Воронеж!» — встали перед моими глазами слова клятвы-призыва тех, кто вернулся на родные пепелища с верой в свои силы, с твердой волей поднять из руин разрушенный врагам город. Нельзя было без волнения читать эти простые, искренние и страстные слова, написанные крупными неровными буквами на стенах полуразрушенных домов, на уцелевшем фронтоне сожженного немецкими бомбардировщиками драматического театра, на фанерных щитах, прибитых к телефонным столбам на перекрестках улиц. Никто не запомнил, кто первый написал их. Они были рождены душевным порывом людей, умеющих не только мужественно смотреть в лицо жестоким испытаниям нынешнего дня, но и видеть мысленным взором день грядущий, полный солнечного света, радости и вдохновенного созидательного труда.

Нет, недолго будет безжалостный степной ветер хозяином здесь!..

— Из пепла пожарищ, из обломков и развалив мы восстановим тебя, родной Воронеж…

— А здесь, на этом месте, будет поставлен памятник тем, кто отдал жизнь в боях за наш город, — с болью и гордостью сказал Красотченко, как бы продолжая мои мысли. — Высокий красивый памятник, чтобы его было видно издалека. К нему будет приходить много людей со своей печалью и со своей радостью, потому что это будет святое место для нас, воронежцев…

Этими словами Анатолия Ивановича Красотченко мне хочется начать рассказ о том, как три дня дрался с гитлеровцами на улицах родного города сводный отряд воронежских истребителей, ополченцев и бойцов партизанского отряда «Граница».

3

Это было в те грозные дни сентября 1942 года, когда в сводках Советского Информбюро впервые появились скупые, полные сурового смысла строки, заставившие каждого советского патриота, где бы он ни находился — на фронте или в тылу, еще более напрячь свои усилия для победы над врагом:

«На северо-западной окраине Сталинграда наши войска вели напряженные бои…».

Воспользовавшись отсутствием второго фронта в Европе, открытие которого намеренно затягивали англо-американские империалисты, гитлеровское командование сосредоточило на юго-западном направлении все свои свободные резервы, создав здесь большой перевес сил. Невосполнимый урон, нанесенный немецко-фашистским войскам Советской Армией в течение первого года войны, уже не позволял им вести наступательные бои по всему фронту от Балтийского до Черного моря. Но враг еще был достаточно силен, чтобы организовать серьезное наступление на каком-либо одном направлении.

Гитлеровцы бешено рвались на восток, стремясь обойти Москву с тыла, отрезать ее от Волги и Урала. Ценой огромных потерь в живой силе и военной технике им удалось выйти в районы Воронежа и Сталинграда, на юге — к предгорьям Кавказа. В ожесточенных кровопролитных боях на рубежах великих русских рек Волги и Дона решалась судьба нашей Родины.

Выполняя гениальный Сталинский план полного разгрома гитлеровского фашизма, Советская Армия стальным заслоном преградила путь врагу, изматывая его силы и перемалывая резервы, чтобы потом, нанеся сокрушительный удар по его основной Сталинградской группировке, перейти в неудержимое победоносное наступление.