Академия семи ветров. Спасти дракона - Ясная Яна - Страница 10

– Только они без корней, я извлечь его могу не успеть, – продолжила я, прикидывая, сколько времени мне нужно будет на подготовку, и пытаясь на глазок определить, и что с ними нужно будет сделать, и почему именно мне. – Да и доза маловатая получится…

И еще договаривая фразу, поняла какая же я… недалекая девица.

Дура! Тебе первые в жизни цветы принесли!

Закрыв глаза, я вдохнула, выдохнула, аккуратно забрала у ректора букетик, и, пробормотав «Спасибо!» принялась пристраивать их в чашку с питьевой водой, отчаянно радуясь, что смуглые люди краснеют редко и незаметно. На ректора я смотреть боялась.

А зря – дракон улыбался, широко и сокрушительно беззлобно, и открытая белозубая улыбка на смуглом лице что-то сделала с моей головой, и меня хватило только на то, чтобы взглянуть на него укоризненно – я и так уже дышу от его присутствия с трудом, так он еще и улыбается, это бессердечно!

В ответ на мой немой укор бессердечный (и бессовестный) дракон только пожал плечами, и улыбнулся еще шире:

– Ну, их ведь не обязательно есть, верно?

Я сердито засопела и отвернулась к столу, скрывая смущение от своей глупой ошибки. И потому пропустила момент, когда гость, чувствующий себя в моей комнате совершенно непринужденно, шагнул к столу, и благожелательно спросил:

– Готовитесь? Я вас не отвлекаю, надеюсь?

Я независимо пожала плечом:

– Мне все равно только вывод остался…

– Вы позволите? – поинтересовался ректор Эйнар и, дождавшись неуверенного пожатия плеч, взял мою работу. – Весьма неплохо. И в чем загвоздка?

Я кисло улыбнулась, имея ввиду, что никакой загвоздки нет, и вообще, дела там для меня на пять минут.

– Нет ничего постыдного в том, чтобы попросить помощи, если она вам нужна, адептка Давир…

Я не знаю, почему он спросил то, что спросил – но вопрос прозвучал, и вышиб меня из колеи:

– Вы бастард?

Мой взгляд против воли метнулся к его лицу и опал, а я стремительно соображала, с чего он это взял, что мне ему ответить, и надо ли отвечать вообще – вариант с бастардом отлично объяснил бы оба обряда, проведенные мной в термах, да и вообще… удобнее прикинуться побочным отпрыском какого-то магического рода, чем объяснять, почему у меня порой вылезают знания, никак не доступные скромной сироте, адептке первого витка обучения – но и опускаться до прямого вранья мучительно не хотелось…

Да и попросту страшно было – не дай Тьма, распознает!

К моему счастью, это и не понадобилось.

Ректор, глядя с высоты своего роста куда-то мне в макушку, тихо сказал:

– Вы морщитесь каждый раз, когда слышите свою фамилию. Вам неприятно ее слышать.

Надо же… А я и не замечала. Перевернутое задом наперед имя рода Ривад звучало вполне привычно на велибарский слух и вписывалось в местные традиции – и все равно меня ужасно раздражало. Но я не думала, что это написано у меня на лице. Я растерянно вскинула взгляд – и попала в плен янтарных глаз. Сочувствующих, чуть грустных. Теплых.

Ректор кивнул, подтверждая свои слова, и добавил:

– А в совокупности со всем прочим…

Я снова опустила голову (макушку ощутимо жгло под драконьим взглядом) и дернула плечом, давая понять, что не хочу это обсуждать. Просто не желаю.

– Какое драконам до этого дело? – огрызнулась я, чувствуя себя правой.

Драконы декларировали невмешательство Академии семи ветров в дела, творящиеся снаружи ее стен – и такие расспросы не очень-то соответствовали этим заявлениям…

– Никакого, – миролюбиво согласился дракон за всех своих собратьев разом. – Я не за этим пришел, адептка Тереса. Я пришел сказать, что принял решение перевести вас к целителям четвертого витка обучения.

– За что?! – вызвался из моей груди негодующий возглас.

Я открыла рот, как распоследняя простолюдинка. Закрыла его. Снова открыла – и опять закрыла. Слов, более полно описывающих мое отношение к происходящему, не находилось.

– Вы же, кажется, задаетесь вопросом, когда вас начнут учить чему-нибудь интересному – вот на четвертом витке всё интересное и начнется.

Невозмутимость ректора выводила меня из себя – в конце концов, несмотря на то, что он выглядел бесстрастной каменной глыбой, я чувствовала, что внутри он веселится. И от этого я злилась еще больше – ну как, как можно быть таким бессовестным и привлекательным одновременно?!

И, даже если забыть про целителей – целителей, простите меня темные боги! – то мне, может, просто нужны эти уплывшие из-под носа три года в безопасном месте. И пусть я собиралась определиться, что дальше делать с этой жизнью, куда раньше, всё равно – это не давало ректору права так беспардонно вмешиваться в мои планы!

Права, ох, права была старая Альба, в очередной раз мелькнула мысль – и на границе реального и потустороннего послышался ехидный дребезжащий смешок.

– Вы обещали мне защиту! – зашипела я, подобрав, наконец, слова, глядя дракону прямо в наглые желтые глаза – и плевать, что для этого мне понадобилось встать на цыпочки, а ему ссутулиться.

– Вот именно. А потакать вашей лености – не обещал. Четвертый виток, адептка Тереса, и без разговоров! Завтрашний день вам дается на то чтобы обменять учебники и утрясти расписание, а со среды будьте добры приступить к занятиям!

Мы стояли нос к носу, и кулаки у меня сжимались сами собой от желания поколотить эту бесчувственную глыбу, когда он вдруг усмехнулся:

– Не упрямьтесь, адептка Тереса. Можете рассматривать перевод как законную возможность не дописывать работу, а на четвертом витке вы уже имеете полное право писать, что формулы первого витка – сущая ерунда!

Я закрыла рот, и почувствовала, что глаза у меня стали круглыми, как две кофейные чашки. Он что… он видел мой черновик? Видел тот листок?

Мне захотелось провалиться сквозь пол. Какой позор! Нечего сказать, хороша! Конспиратор, Тьма её побери!

– Вы не имеете права меня заставлять, – прошипела я гадюкой, злясь и на себя, и на ректора с его непрошенным вмешательством в мою судьбу, и на дурацкие бумажки, которые он умудрился заметить, когда его никто не просил.

Я сжала и разжала кулаки и, глядя на дракона исподлобья, сообщила:

– Мне надо закончить работу. У вас все?

Ректор одарил меня долгим гипнотическим взглядом, словно прикидывал, как лучше поступать со строптивыми адептками – зажарить и съесть или связать и сбросить в море с академической башни. Не определился и, разорвав зрительный контакт, направился к двери.

Я последовала попятам, чтобы скорее ее за ним закрыть (и подпереть парой-тройкой заклинаний), а потому, когда дракон неожиданно замер и резко обернулся, врезалась в него, как птица в стекло. Изумленно вскинув голову и открыв рот, сказать я все же ничего не смогла. Бережно обхватившие мое лицо ладони напрочь лишили дара речи.

– Нет, не все, – сообщил мне ректор Эйнар. И поцеловал.

Пол поплыл у меня из-под ног, я ухватилась за широкие плечи, чтобы не упасть – и, вцепившись в них, с жалобным всхлипом сама подалась навстречу нетерпеливым губам.

Он отпустил мое лицо – и горячие ладони скользнули по моей спине, огладили ее, нежно спустились вниз, и я тихо взвизгнула, когда дракон подхватил меня на руки, и, в два шага достигнув постели, опустил меня на незатейливое студенческое покрывало. Навис надо мной, замер, опершись коленом на кровать, жадно любуясь мной, пожирая взглядом – и волосы цвета бронзы водопадом стекли с его плеча.

Надо же, а я и не заметила, когда успела расплести его косу.

Да и мои собственные волосы сбились кольцами вокруг головы, освободившись от плена ленты неведомо когда.

Я потянулась пальцами к его лицу – и замершее было время понеслось вскачь, а томительная неподвижность взорвалась движениями, касаниями, поцелуями…

Я судорожно стаскивала с Эйнара рубашку, больше обрывая меленькие пуговицы, чем расстегивая, а он ничем не помогал мне, слишком занятый моей грудью – целовал, ласкал, покусывал нежную плоть, растянув ворот белой блузы, и плотный корсаж не был ему помехой.