Когда человека не было - Ангелов Димитр - Страница 7

Один ри-ми присел на хвост, поднял морду и протяжно завыл. Другие ри-ми, собравшись вокруг него, тоже сели и тревожно завыли. Все животные растерянно сновали во все стороны, останавливались, прислушивались к чему-то и вмиг исчезали. Словно гнал их какой-то общий враг, гораздо сильнее их всех; и все они бежали в сторону большой реки.

Эта непонятная тревога внизу передалась и на деревья. Хвостатые чин-ги запрыгали и заскулили. Беспокойство охватило и чунгов. Пома вся взъерошилась, прижала к себе детеныша, обхватив его передними лапами, и глухо, угрожающе зарычала. Чунг тоже насторожился. Шерсть над глазами и на головах у них поднялась дыбом и жестко торчала вперед. В этом виде они были безобразны и страшны. А маленьких, быстро шныряющих по земле темно-серых зверьков становилось все больше. Вскоре появились целые стайки их. Они испестрили всю землю, и она стала похожей на шкуру дже.

Над лесом появились большими стаями кри-ри, которые начали сотнями опускаться на деревья. Кри-ри быстро проскальзывали меж ветвей и с криком падали на темно-серые пятна. Появилось множество хе-ни и гру-су, которые кидались на зверьков с невероятной жадностью. Они пронизывали пухлые тельца зубами, клювами, когтями, глотали их целиком, разрывали на части и обрызгивали кровью кору деревьев и землю. Какой-то тси-тси быстрыми, резкими движениями шеи и плоской головы ловил их по нескольку сразу и алчно проглатывал. Свирепый клуп, развернувшись, разинув пасть, уже был не в силах поедать пойманных им зверьков, но продолжал ловить их. Это было неожиданное, невиданно изобильное пиршество для зверей, питавшихся мясом убитых ими животных, и они торопились поскорее наглотаться как можно больше этого мяса.

Но на место съеденных и раздавленных зверьков шли все новые и новые. Темно-серые пятна непрестанно росли и множились, сливаясь друг с другом, образуя еще большие пятна. Звери, поедавшие их, испугались того, что будут сами съедены. Жадный клуп исчез под множеством зверьков, словно залитый ими. Тси-тси был осажден со всех сторон, и на него ползли, одна за другой, все новые, все более многочисленные стайки; он зашипел и бешено забился. По деревьям поползли бесчисленные маленькие и большие тси-тси, опутывая ветви словно веревками. Вскоре побежали и гру-су и хе-ни. Пронесся запоздавший в бегстве ланч, задрав кверху хвост, хрипло, испуганно воя. И перед этой сплошной, заливавшей лес волной маленьких, мягких темно-серых зверьков побежали, охваченные неведомым ужасом, все звери, крупные и мелкие. Эти зверьки были ми-ши, которые шли неизвестно откуда, неизвестно почему, пожирая все на своем пути. Лес обезумел от ужаса.

Сила грау была всем известна. Но хо-хо был во много раз сильнее, ибо одним ударом своего гибкого хобота мог сломать спину любому животному. А теперь хо-хо первыми побежали от ми-ши, от этих маленьких, слабых зверьков, ибо ми-ши, столпившись вокруг их огромных неуклюжих ног, отгрызали им пальцы, и хо-хо не могли защититься от них. Добродушным великанам не оставалось другого средства защиты, кроме бегства. Так самые слабые животные одерживали верх над самыми сильными.

Рев и топот бегущих зверей утихли, но вместо них раздавался сплошной шорох, которым наполнился весь лес: ми-ши, появлявшиеся все большими стаями, грызли все, что только могли грызть, — кору, листья, стебли, корни… Шум и шорох при этом походили на шум водопада или на шум кипящего котла величиной с целый лес.

Чунги смотрели и слушали, не понимая, что будет дальше. А ми-ши тем временем полезли на деревья. Настигнутые ими тси-тси, висевшие на ветвях, как веревки, падали вниз и исчезали в темно-серой волне, которая при их падении сразу вскипала. И это кипение темно-серой волны показывало, что с упавшими тси-тси происходит что-то страшное.

Охваченные неодолимым ужасом, хвостатые чин-ги разразились дикими воплями. Заревели и чунги. Инстинкт, говоривший им, какая опасность угрожает лесу, толкнул и их на борьбу с этой общей для всех опасностью.

Первый зверек, до которого дотянулся лапой чунг, был раздавлен без труда, лишь легким сжатием пальцев. На мгновение чунг удивился— так мягко и пухло было тельце этого зверька. Но вслед за первым появился второй, третий, четвертый… Они лезли снизу один за другим, сбиваясь в густую массу, покрывали ствол и ветви.

Тогда началась странная, неповторимая борьба. Черные тела чунгов заметались на ветвях, словно под ударами ветра. Лапы их стали размахиваться и извиваться во все стороны, словно они были без костей, а пальцы начали хватать и давить ползущих ми-ши.

Чунги все убивали и убивали темно-серых зверьков и все не могли остановить их сплошного потока. Пальцы у них уже устали, а поток ми-ши все не прекращался. И настал момент, когда чунги сами испугались того, что будут съедены; ми-ши толпились вокруг них все гуще и все больше окружали их. Тогда чунги побежали.

Чунг и пома боролись с ми-ши поодиночке, каждый за себя, не в силах понять, защищаются ли они от съедения сами или хотят защитить от него весь лес. Чунг защищал только себя; пома защищала и маленького детеныша, который прильнул к ней не шевелясь и не издавая ни звука. Ложе из веток и листьев покрылось слоем убитых ми-ши.

И в этой беспримерной в жизни чунгов борьбе настал момент, когда пома, слепо подчиняясь инстинкту самосохранения и материнства, вдруг наклонилась, выхватила из подстилки широкую густую ветку и махнула ею по наползающим снизу ми-ши. Одним движением ветки она смахнула сотню их, и они посыпались вниз, словно сдунутые ветром.

Чунг увидел то, что сделала пома; подражая ей, но не раздумывая, почему так делает, он тоже схватил густую ветку и стал смахивать ею ми-ши. Вскоре логовище было очищено от зверьков, а если какая-нибудь стайка и заползала сюда, то они быстро взмахивали своими ветками и сметали ее прочь.

Но вдруг пома перестала размахивать веткой, вперила в нее взгляд и, прищурясь, стала разглядывать от одного конца до другого. А потом снова замахала ею, но беспорядочно, словно потеряв память. В этот момент в логовище появилась новая стайка ми-ши. Пома ударила по ней своей веткой. Многие ми-ши были раздавлены ударом, многие отброшены далеко. И тогда произошло нечто, чего чунг испугался: пома раз или два всхлипнула, разинула пасть и громко, протяжно заревела. Она ревела и беспорядочно махала веткой, а глаза у нее безумно сверкали. Этот новый способ борьбы с ми-ши показался ей таким новым и странным, что сознание отказалось понимать его. Ибо еще никто из чунгов не пользовался для защиты ничем другим, кроме передних лап и пальцев на них.

Но ми-ши все прибывали и прибывали: за первой волной шла другая, за другой — третья. В неисчислимом множестве они нападали на чунгов только потому, что чунги стояли у них на пути Ибо вторая волна ми-ши напирала на первую, следующая — на вторую и так далее. Первые ми-ши могли идти только вперед, последующие — только вслед за первыми. Чунг и пома поняли, что этот нескончаемый поток ми-ши никогда не прервется. И, увидев бегство других чунгов, они отбросили свои ветки и помчались по деревьям, убивая во множестве темно-серых зверьков, забравшихся уже на самые высокие ветки. Побежали в ту же сторону, куда бежали все прочие животные. Позади них поднимались голые, безлистные вершины леса.

Гнев небес

Огненный лик белого светила уже скрылся за густыми черногривыми тучами. Исчезла и ясная синева небес. Тяжелая духота простерла свои мертвые руки и накрыла пораженный ужасом лес. Кругом стало зловеще черно.

Вдруг сильный ветер рванул изъеденные стаями ми-ши вершины. По лесу пронесся стон. Блеснула извивающаяся молния, разорвав темную завесу туч. За нею последовал тяжкий, оглушительный гром, от которого весь воздух содрогнулся. Еще одна молния распорола небо, и снова оглушительный грохот потряс небо и землю. Лес в ужасе склонился ниц перед небесным гневом. Сверху на него хлынул дождь. И все слилось воедино: небо и лес, гром и вода. Настала всеобщая гибель.