Крематорий для Алкашей (СИ) - Корчака Алексей Олегович - Страница 36

  - Не может быть! - восхитилась Варвара, закрывая ладонями рот. - Какая речь!

  Никогда раньше она и остальные тоже не слышали, чтобы кто-то так говорил на камеру, как он. Борис Петрович изъяснялся медленно и разборчиво, изредка подглядывая в шпаргалку. Его речь превращалась в молитву про любовь и боль, про радость и сожаление, про счастье и горечь, которые он принес в семью. Все это он говорил честно и без эмоций, как будто бы прощался с ними навсегда. Варвара Петровна не выдержала и заплакала.

  - Лариса.

  На площадке, в окружении транслирующий мониторов, стояла молода женщина в платье. Рядом с ней была девочка лет шести. Замерев в ожидании встречи.

  - Лариса, - прошептал Петрович, - Юлька - мои дорогие!

  Лариса, услышав его живой голос, взяла дочь за руку и засмеялась, расплакавшись. Борис Петрович выронил из рук фотографию и пошел к ним.

  - Чего уставился? - спросил профессор. - Нам туда. - И покачал головой.

  Они опять повернули и встали на прежний путь. Только уже втроем. Геннадий Павлович как всегда прижимал Варвару, а она обнимала его и вытирала на ходу слезы. Чилл, прибавив шаг, поравнялся и спросил:

  - Как это получилось?

  - Обратный эффект. - ответил Геннадий Павлович Вассерман. - Это временно.

  Петрович и Лариса стояли лицом к лицу и смотрели друг другу в глаза. У обоих тряслись руки, и горели щеки. По которым текли горячие ручьи.

  Между ними прыгала Юлька и дергала его за штаны.

  - Гаудеамус! - пела она радуясь. - Папа!

  В этот момент на всех экранах снова появились помехи: изображение исказилось, а звук стал утихать. Из колонок прозвучала последняя фраза из записи: " На этом все. Я выключаю камеру и ухожу в парк. Прощайте".

  Конец