Операция «Вирус». (сборник) - Лукьяненко Сергей - Страница 3

– Строятся заводы по производству антивещества, космические корабли бороздят просторы галактики, раскапывают древние города, а в то же время… да какое мировоззрение им можно внедрить, Иван! Разве ж это поможет? Старое не уходит само, Иван. Оно цепляется за жизнь, фашистскими путчами, гангстерскими бандами, наркоманами… тянется в будущее, в двадцать первый век. Поздно их перевоспитывать. Вот, – Мария указал на меня, – вот это наша надежда! Они слега не попробуют. И на дрожку не пойдут. Верно, малыш?

На всякий случай я кивнул.

– А Страна Дураков… может захлёбываться в горячей воде, истреблять друг друга, прыгать через высоковольтные провода, раз нравится. Эволюция, Иван. Жестоко, но справедливо. Прошлое уходит само, без насилия… – Он покрутил в руках слег и с отвращением швырнул о стену. Слег хрустнул и разлетелся. – Надо только…

Он замолчал.

Оскар, который вышел из ванной, взял Ивана за плечо и сказал:

– Но страдают и наши люди. Пек, Римайер, Жилин…

– Мы тебя увезём, Иван, – строго произёс Мария. – Всё будет в порядке. Поверь.

Иван дёрнулся, как от удара.

– Никуда я не поеду! – зло сказал он. – Пока закон об иммиграции позволит – никуда не уеду! А потом нарушу закон! Не может быть, чтобы здесь не оказалось тех, кто ненавидит этот сытый мир! Я помогу им не растрачивать ненависть по мелочам!

Мария вздохнул:

– Пойдём, Иван. Ещё поговорим. Пойдём.

Иван встал, зябко поёжился, обхватывая плечи. Глянул на меня, и его взгляд прояснился.

– Знаешь, Лэн, я видел чудесный мираж! Ты и Рюг стояли передо мной почти взрослые, вы решили поехать в Гоби, на Магистраль…

Я ничего не сказал, не очень-то мне хотелось ехать в пустыню, где уже лет двадцать строили какую-то магистраль, и, видно, собираются строить ещё столько же. Мария взял Ивана за руку и, как ребёнка, повёл из спальни. Иван замолчал и обмяк. Так он больше ничего и не сказал. Я подождал, пока они вышли, и в окно проследил, что точно ушли. Потом пошёл в ванную, открыл сток и стал убирать разбитый приёмник. На полу валялись вывалившийся слег и супергетеродин, который Иван вынул. Эти супергетеродины почему-то всегда ломаются. И они во всех приёмниках стоят. А слег, который Иван называл вакуумным тубусоидом, по виду точно такой же и везде продаётся за пятьдесят центов. Дальше же всё просто, правда? Обязательно кто-то слег вместо гетеродина вставит и в ванну заберётся.

Может, я и маленький – пока, и трусливый – пусть даже навсегда, только не дурак. Всё я понимаю, но кричать об этом не буду. И слег не стану пробовать, лучше уж в пустыне в песке возиться, магистраль эту дурацкую строить…

– Лэн, – сказали из-за спины. Я повернулся – это был Рюг. – Я в саду ждал, – пояснил он. – Думал, вдруг чего…

Он засопел.

– Помоги убраться, – попросил я. – Не хочу, чтобы Вузи это увидела, она расстроится очень.

– А так, думаешь, не узнает? – удивился Рюг. – Иван теперь никуда не уедет… – Взял тряпку, сыпанул на неё порошка и принялся с сопением оттирать ванну от «Девона». Делал он это умело.

– Ну, узнает, только позже…

Мы убрали в ванной, умылись и, не сговариваясь, вернулись в холл. Конечно, спать уже не хотелось, да и рассвет наступал.

– Рюг, хочешь, когда вырастем, поедем в Гоби строить железную дорогу? – спросил я.

Рюг очень удивился:

– А что, надо?

Я подумал и кивнул:

– Да, наверное. Придётся.

За окном светлело, и мы стояли рядом, держась за руки. Какая предстоит работа, подумал я. Какая работа… Только что уж делать, раз мы все прокляты.

Операция «Вирус»

Ярослав Веров, Игорь Минаков

4 июня 78 года

Завершение операции

И тогда Майя Тойвовна Глумова закричала. Пронзительно и страшно, как птица-невидимка в ночных пандорианских джунглях. И этот крик вывел меня из ступора. Я вдруг с безнадёжной ясностью осознал, что сейчас произойдёт. Не убирая «герцог» в кобуру, семенящим боковым шагом, будто чудовищный краб, Экселенц приближался к Абалкину. Приближался только с одной целью – добить. Произвести контрольный выстрел. Сделать ровно то, что не сделал ротмистр Чачу, пуская в расход некоего Мака Сима, кандидата в действительные рядовые Гвардии. Сравнение это мне не понравилось. Не понравилось до такой степени, что я почти рефлекторно перехватил руку шефа и отнял у него пистолет. Если бы Экселенц ждал нападения, он ни в коем случае не попался бы на столь примитивный приём и чего доброго уложил бы меня рядом с несчастным Лёвой. Тоже почти рефлекторно. Но начальник КОМКОНА-2 не был готов к предательству подчинённого. Корчась на полу – я слегка перестарался, блокируя его контрприём, – он процедил сквозь зубы знакомое: «Dummkopf, Rotznase!»

– Простите, Экселенц, – пробормотал я, – но так нельзя. Мы не на Саракше.

– Под трибунал пойдёшь, – прошипел он. – Мальчишка…

– Нет, Экселенц, – ответил я, намертво задавливая в себе субординационный инстинкт. – Мне уже за сорок, и я далеко не тот лопоухий юнец, что за здорово живёшь погубил сотни людей.

– Подбери детонатор, террорист, – буркнул Экселенц. Протянутую руку растерявшегося Водолея он проигнорировал.

Я поднял злополучный кружочек с иероглифом «сандзю» и, не зная куда его девать, сунул в карман. Глумова, всхлипывая, рухнула перед Абалкиным на колени.

– Успокойтесь, Майя Тойвовна, – тихо сказал я. – Стрельбы больше не будет! – добавил я уже громче, чтобы слышали Экселенц и Гриша.

– Стояли звери… около двери, – прошептал Абалкин и потерял сознание.

4 июня 78 года

Разбор полётов

– А теперь изволь объясниться! – потребовал Экселенц, когда мы вернулись в его кабинет. Законное место за рабочим столом он почему-то не занял. Я внимательно посмотрел на своего шефа, и мне пришло в голову, что передо мной вовсе не великий и ужасный Странник, бывший резидент Совета Галактической Безопасности и нынешний всемогущий глава КОМКОНа-2, – передо мной глубокий старик, у которого вдруг вышибли землю из-под ног. Сорок лет они вычеркнули у него из жизни. Сорок лет они делали из него муравья. Сорок лет он ни о чём другом не мог думать. Они сделали его трусом, и он стал шарахаться от собственной тени. И, как всякий трус, он начал стрелять. Палить из «герцога» двадцать шестого калибра в олицетворение своего страха, которое когда-то ласково называли Лёвушкой-рёвушкой… Но, похоже, то был бред моей взбудораженной совести. Ничего у него не вышибли. В следующее мгновение зелёные глаза Экселенца опять горели дьявольским огнём, а оттопыренные уши зловеще пылали на фоне картины с изображением восхода солнца над Парамуширом. Заворожённый этим внезапным превращением, я почувствовал, что решимость моя улетучивается, будто жидкий кислород из расколотого дьюара.

– Ну!

Если я не сумею доказать свою правоту, он меня убьёт, подумал я отстранённо. Ну и пусть, главное, Абалкин жив и находится в нашем комконовском госпитале, куда не пускают посторонних, будь ты даже самим Председателем Мирового Совета. Я мысленно сосчитал до десяти и заговорил:

– Нельзя его убивать, Экселенц. Неправильно это.

– Ты ещё скажи – негуманно.

– Да, негуманно, – с вызовом сказал я. – Потому что Абалкин не автомат Странников.

– Кто же он по-твоему?

– Человек. Запутавшийся, выбитый из колеи, в конце концов – взбунтовавшийся против навязанного ему образа жизни, но человек.

– У которого есть детонатор, – вставил Экселенц.

– Да с чего вы все взяли, что это детонатор! – возопил я. – А если это всё-таки элемент жизнеобеспечения? Или удостоверение личности вроде ген-индекса?