Печать бога (СИ) - Теоли Валерий - Страница 62

   Повреждённая кожа сползала кусками, влекомая потоками зелёной слизи, выделяющейся из тела нежити. Из-под неё выглядывала чистая кожа. Эльф вздрогнул, ловчая сеть распалась и потекла серебряными струйками на пол. Святой охотник вытащил из пробитой груди изъеденный кислотой огрызок клинка и отскочил, на ходу вытаскивая футовый кинжал и склянку с чесночной эссенцией. Откупорив её зубами, он брызнул содержимым в лицо врага. Эльф тряхнул головой, взмыл вверх, перескочив остававшийся до магистра лестничный пролёт. Ди Мечелли, вправивший себе позвоночник, активно пополз в противоположную от нежити сторону; он намеревался спрятаться в подвале. Хлестнувший по нему жгут распластал человека на полу; эльф запрыгнул ему на спину и рывком оторвал бедняге голову.

   "Интересно, оживёт?" - подумалось Давиду, свято уверовавшему в силу восстановления плоти. Удирая от нежити, он продумывал очередные способы её поражения. Чеснок, серебро, обезглавливание, святая вода не возымели должного эффекта. Протыкание сердца серебром, популярное против оборотней, тоже не подействовало. В мозг упрямо стучала мысль о кресте и осиновом коле. Да, крест вещь эффективная, если он подходящего размера и выплавлен из тяжёлого металла. Бывало, серебряным крестом забивали до смерти еретиков с колдунами да ведьмами; ежели им ожившего мертвеца по макушке приложить, тоже помогало. Но массивного креста у Адами не было. Осиновый кол он, как всегда, забыл в спальне под подушкой, осиновые стрелы с серебряными наконечниками и лук там же. Да, много всякого добра любил на ночь складывать под подушку святой охотник. Тем паче, с похмелья ему отшибло память, и он, разбуженный сегодня около полудня, принял престарелого слугу за родную сестричку, умершую в детстве от оспы, а резиденцию - за особнячок покойного батюшки, сгоревший лет тридцать назад от попавшего в чердак фейерверка. Хвала Создателю, ведро студёной воды привело славного святого охотника в порядок.

   А не сжечь ли противную нежить? Неплохая идея, всего-то делов - необходимо найти источник огня. В спокойной обстановке Адами развёл бы костёр, взял головешку и ткнул ею эльфа куда надо, чтоб быстрей загорелся. А так, на бегу, не сразу кресало достанешь, не то, что костёр запалишь. Да, плохо ты подготовился к встрече с некромантом-оборотнем, Давид.

   Заповедь ловца нечисти (и попутно истребителя нежити) гласит: если не помогают проверенные средства борьбы, нужно обрушить на врага всё, имеющееся под рукой - авось, поможет. Святой охотник, следуя заповеди, забежал в винный погреб, то есть подвал, и остановился передохнуть. Спустя секунду туда влетел эльф, цепляясь непомерно длинными жгутами-хлыстами за плохо прибитые гвозди, выступающие из шкафов с бутылками. Бежать в катакомбы? Нет, там случился обвал после взрыва. Пробиваться наверх? И тут пришла Она. Идея.

   - Ко мне, малыш! - заорал святой охотник. - Иди сюда, мелочь лысая! Подходи, не бойся!

   Эльф встал в нерешительности, заподозрив подвох. Человек что, сдурел от страха? Мало ли. Ничего, по сравнению с психопатом ди Воели этот экземпляр кажется вполне вменяемым. Да и что он сделает бессмертному существу, жаждущему новых знаний и впечатлений?

   - Возьми меня, стручок тупоголовый! - орал Адами, выкатывая из орденских закромов бочонок с флорским вином. - Возьми!

   Нежить покосилась на бочонок и прыгнула к человеку. Реакция не подвела святого охотника: подняв бочонок над собой, он швырнул его в эльфа. Бочонок ударился в грудь нежити и дал трещину; выскочила ослабленная усилиями Давида затычка, на рухнувшего на излёте эльфа полился дорогущий напиток, припасённый ди Мечелли специально для опытов над ярыми трезвенниками. За бочонком в воздух взвилась вторая серебряная сеть, свободно упавшая на барахтающегося в луже вина эльфа.

   В руках Адами появилось кресало. Разбежавшись, он перепрыгнул через пытающуюся встать нежить и помчался к выходу, на ходу высекая искры.

   Крепкое вино занялось не хуже тополиного пуха. Загудело устремившееся к эльфу пламя. Оно охватило нежить за считанные секунды, перекинулось на деревянные шкафы и забушевало на бутылках. Нежить рвалась из устроенной человеком западни, била хлыстами, сшибая ряды бутылок и перекидывая шкафы. Разбивающиеся сосуды подливали вина в огонь, отчего тот становился жарче и веселее.

   Налюбовавшись зрелищем поджаривающейся нежити, святой охотник повернулся, чтобы уйти. Жгут змеёй окрутил его лодыжку, мешая ступить за порог. Рыкнув, Адами ножом отсёк шипастую плеть и вышел, заперев за собой дверь. Для надёжности он пододвинул под неё громадный горшок с растущим папоротниковым деревцем. Управившись, он заметил отсутствие зеленоватого свечения в холле Башни. "Хороший признак", - мелькнула мысль перед тем, как закружилась голова. Святого охотника затошнило, он сделал несколько шагов и привалился к круглой колонне, поддерживающей лестницу.

   Шипы на жгуте пробили обувь и впились в ногу, вызывая жжение. Нога распухала на глазах. Давид ножом разрезал стягивавший щиколотку жгут и отбросил его подальше. Жгут, извиваясь, зигзагообразно пополз к человеку. В глазах потемнело. Адами вспорол сапог, разулся. Нога наливалась зеленью, обозначились потемневшие вены. Яд разносился по кровеносным сосудам, заражая организм. Человека замутило, он сплюнул кровяной сгусток и тихо зарычал.

   Дверь в подвал разлетелась в щепки под мощным ударом. Горшок с деревцем опрокинулся, треснул. В проёме возник зелёный эльф. На его теле не было ни царапины, ни намёка на ожог, разве что дымились кончики ушей. Он нашёл взглядом святого охотника и направился к нему спокойной походкой победителя. У его ног вились целые и невредимые жгуты. Подойдя, эльф стеганул человека по плечам, разорвав ткань куртки и рубахи. Жгут обвился вокруг шеи Адами, святого охотника дёрнуло, повалив на пол, и потащило к нежити. Другой жгут выбил у него нож. Полузадушенного Давида приподняло, эльф взглянул ему в глаза.

   Бездонные антрацитовые глаза нежити, до того равнодушные, как и их обладатель, вдруг ожили. Сначала откуда-то взялся блеск, потом из тьмы всплыло лицо. Святой охотник узнал себя. Он смотрел в собственное отражение, дьявольски точное, ужасающее правдоподобием. Отражение внезапно побледнело, наполняясь необычным белым светом, идущим откуда-то изнутри, из черепа эльфа. Свет заслонил отражение, излился из глаз молочным туманом, приятно обволакивающим Давида Адами.

   Мгновенная дрожь пробежала по Башне Небесного Ведовства. Здание замерцало зеленью, от фундамента разошлись по мостовой трещины. Из-под крыши блеснула яркая вспышка.

   Великая Магистресса удивлённо смотрела на склонившуюся над ней расплывчатую фигуру в балахоне. Гость погружал в её грудь дымчатую руку и сжимал сердце.

   - Ты должен был погибнуть со всеми, - прошептали обескровленные губы. - Ты должен был...

   Шёпот прекратился. Мудрейшая закатила прекрасные очи, дыхание прервалось.

   - Не нужно было разворачивать лист, - проговорил гость. - Святого призрака не убить так просто. Вы были правы, за всё нужно платить.

   Он уложил остывающее тело в кресло, сокрушённо поцокал языком и растаял.

   Не успевшая выступить из стен здания слизь стекала вниз, засыхая на подувшем с небес ветру. Тоненькая корка шелушилась и опадала на площадь прелыми листьями. Башня Небесного Ведовства, пробыв зелёной всего пару минут, снова поменяла окраску. Она стала такой же, что и раньше. За одним, пожалуй, исключением: в ней не осталось живых людей.

   В холле Башни Людского Ведовства воцарилась тишина. Среди устилавших пол и центральную лестницу обгоревших трупов располагалась скульптурная композиция: лысый лопоухий эльф с хлыстами, растущими прямо из рук, душит измученного человека в шляпе с оборванными полями. Скульптура была выполнена, судя по всему, из гипса. Внезапно изваяние человека пришло в движение. Оно чихнуло, подняв с себя облако белесой пыли, и попыталось освободиться от эльфийского захвата. С треском сжимавший шею хлыст отломился и грохнулся на закопченный пол. Святой охотник Давид Адами - это был он - шлёпнулся на пол от неожиданно скорого освобождения и чихнул.