Печать бога (СИ) - Теоли Валерий - Страница 45

   Вскрик отвлёк его от любования девушкой. Агнесс резко остановилась, и Виктор налетел на неё, чуть не сбив с ног. Приятные ощущения от соприкосновения с ней развеялись, как только он установил причину крика: на пути беглецов стоял крысолюд с опаленной мордой и злобно фыркал на бывшего послушника.

   Старинная виталийская пословица гласит, что рядом с женщиной последний трус может превратиться во льва. Надо признать, пословица не врёт, особенно в тех случаях, когда рядом с женщиной находится не последний трус.

   - Боги небесные и демоны преисподней! - прорычал Виктор, удобнее перехватывая предмет из человеческого хребта. - Что ж мне вчера и сегодня так не везёт?!

   Он опустил руку в сумку, вынул оттуда бутыль, с яростным видом откупорил зубами и влил в себя содержимое. Глоток, второй, третий... В желудок падал жидкий огонь, лава, извергаемая вулканом. Горячие волны разошлись от желудка, поселив в теле негасимое пламя. В голову ударил жар, иссушающий разум. Мышцы свело судорогой, внутренние органы выкручивало, словно половую тряпку. Бывший послушник взвыл от нестерпимой боли и упал, корчась в конвульсиях.

   И что за мерзость дал ему на прощание старик Мали?...

   Голова взорвалась разноцветной болью, боль то закручивалась жгутами, то выписывала зигзаги, уводя от реальности коридора во вселенную цветного беспорядка. Образы возникали и исчезали, переходили друг в друга и растворялись на фоне пурпурной тьмы и чёрного света. Они постоянно менялись, вызывая тошноту и чувство неопределённости. Из глубин фиолетового моря вырастали, плещась в алой пене, зелёные, жёлтые, белые круги, в которые, словно в фантастические туннели, проваливалось сознание. Там, за ними, набухали почки новых земель, бежевых и синих, там бежали по сиреневому небу коричневые облака... И музыка. К дьявольскому дробному бою барабанов примешивалась гитарная струна, с ними рыдала скрипка. В музыку вплеталась резкая, как рычание дикого зверя, песнь на абсолютно глупые стихи...

   Крысолюд пнул затихшее тело, перескочил через него и двинулся к монахине. Она переводила взгляд с чудовищного грызуна на лежащего Виктора, не понимая, что произошло. Только что он спас её от рогатого демона и банды остервенелых культистов, а сейчас, выпив какой-то дряни из бутыли, валяется на полу! Он что, решил покончить жизнь самоубийством, приняв яд? Испугался крысы-переростка? Трус! Негодяй! Как он мог оставить её одну в такой опасный момент?!

   - Виктор! - заорала она. - Поднимайтесь и спасите меня! На помощь!!!

   - Тсс! - приложил когтистый палец к отвисшим губам крысолюд. - Не кхричши... Схмотрхи на меня...

   Монахиня примёрзла к полу. Разум её сопротивлялся, тело же слушалось команд чудовища. Она посмотрела в чёрные магнетические зенки, и воля к сопротивлению пропала, утонула во тьме глаз-бусинок, отдав девушку во власть нежити. Крысолюд вытащил из-за пазухи две пары громадных ножниц, взял их в обе лапы и клацнул.

   - Пходстричься тебе нхадо, - прошелестел он.

   Ржавые лезвия приблизились к нежному горлу девушки и замерли в сотой части дюйма от кожи.

   Позади крысолюда раздался безумный хохот. Долгий, непрерывный, он определённо не принадлежал обычному человеку. Грызун-нежить настороженно повёл ушами, ловя непривычные звуки, и медленно обернулся. Смеялся Виктор. Он стоял, держа в одной руке бутыль от зелья, а в другой - предмет из человеческого хребта.

   - Чхего смешного? - растерялся крысолюд. Обычно при встрече с ним люди бросались убегать или со страху кидались драться, но никто не смеялся вот так. От смеха продирало шкуру - впервые за длинную, как его кольчатый хвост, жизнь в теле грызуна, крысолюду стало страшно. Он оглянулся - нет ли у странного человека соратников с крестами, большущими серебряными мечами и святой водой. Вроде никого. Тогда с чего он хохочет? Может, умом тронулся от страха? Наверное.

   Вдоволь отсмеявшись, человек прохрипел страшным голосом:

   - У тебя ножницы не чистые. Инфекцию занесёшь, - и неожиданно прыгнул на крысолюда.

   Бутыль хрустнул, смявшись о расквашенный нос нежити, и распался на части. Одновременно с ним булаво-жезл прошёлся по лапам, выбив из них ножницы. Пораженный стремительной атакой, грызун попятился, пытаясь оторваться от противника. От мощного толчка в грудь он повалился на спину, сверху на него запрыгнул ухмыляющийся человек и принялся охаживать костяной булавой (крысолюду почему-то подумалось, что предмет в руках Виктора именно булава) по морде.

   Крысолюд заверещал, задёргался, пытаясь вывернуться из-под врага. Он прекрасно понимал: если дальше так пойдёт, множащиеся травмы головы приведут к повреждению головного мозга и его окончательной смерти. В приступе паники нежить сбросил с себя противника и на четвереньках рванулся прочь, как вдруг на голову ему опустилось что-то тяжёлое, искристое, похожее на факел. Собственно, это и был факел, направляемый твёрдой девичьей рукой.

   - Не уйдёшь, зараза! - воскликнула Агнесс, повторно стукнув грызуна по темечку.

   От силы удара деревянный факел треснул, но череп крысолюда оказался прочнее дерева. Царапая когтями каменный пол, временно ослеплённое чудовище пробовало быстренько уползти с места схватки. Возможно, ему это и удалось, если бы Виктор не наступил ему на хвост, ограничив передвижение. Нежить снова заверещал от подступающего отчаяния, заскрёб по полу с утроенной скоростью, однако, энтузиазм не помог: бывший послушник ухватил его за хвост, вздёрнул, подняв грызуна в воздух, и закрутил его по часовой стрелке. С чавкающим звуком голова крысолюда соприкоснулась со стеной коридора, выбив из неё каменные осколки.

   - Конец тебе, - прорычал Виктор, зашвыривая обмякшее тело подальше.

   Боль наполняла его до краёв, он жаждал движения, битвы.

   Будто по заказу, из-за угла выскочил второй крысолюд в сопровождении двух десятков крыс, вооружённый разделочным ножом. Мгновенно оценив ситуацию, он подал сигнал к наступлению. Его крошечная армия бесстрашно ринулась к человеку; замелькали обнажённые зубы, хищно заблестели глазки, вздыбилась тёмная шерсть. Бывший послушник широко улыбнулся наступающим.

   Над трупом Господина Радуги возвышался живой курган из шевелящейся массы крысиных тел. Четверо крысолюдов откровенно наслаждались зрелищем трапезы своих маленьких слуг и подопечных. Сами они питались не чаще чем раз в месяц и предпочитали детей и молоденьких девушек, похищаемых живьём из близлежащих деревень, хотя не брезговали ни животными, ни падалью, ни украденным из амбаров продовольствием.

   - Что-то Цирюльник с Мясником запаздывают, - подал голос один из серых. - Может, случилось чего? Они паренька с девчонкой нетронутыми принести обязались, специально для Шапочника в подарок. Как бы не забыли про обещание.

   - Да, Цирюльник - личность творческая, запамятовать вполне может, - высказал мнение облезлый крысолюд с посохом. - Иди-ка, проверь, сынок.

   Чумной король скрылся в коридоре, куда перед началом крысиной бойни побежали Виктор с Агнесс. Спустя минуту он заверещал, предупреждая об опасности, и кубарем вкатился в зал. Вслед за ним из коридора прилетел очень побитый серый крысолюд, шлёпнувшийся у ног старика. Он тоненько пискнул, положил сломанную переднюю лапу на ступню старого крысолюда и скончался.

   - Это ж Мясник! - охнули серые разом. - Эка его расплющило!

   Под сводами зала пронёсся безумный хохот. На пороге показался человек, по виду - тот паренёк, что убежал недавно от культистов вместе с девчонкой в монашеском одеянии. Он окинул столпившихся крыс и нежить радостным взглядом и шагнул в зал.

   - Сумасшедший, - выразил общее мнение облезлый крысолюд. - Брать живым.

   - Осторожнее с ним, папа, он прикончил Цирюльника, - предупредил Чумной король.

   - Да, Цирюльника кончить - не Мясника отмутузить, - согласился старик. - Крепкий парнишка, видать. Интересно, он когда-нибудь брал чужое? Так, построение номер четыре - "крысиная клетка"! Я страхую!