Укротитель. Трилогия - Шаргородский Григорий Константинович - Страница 21

Да уж, народ сер, но мудр — по-другому это существо не назовешь. Изрядный набор зубов в огромной пасти зловеще щелкнул, и она закрылась, оставив на виду только четыре клыка. Любопытство чуть отогнало страх, и я соотнес увиденное с тем, что было изображено на страницах учебников.

Это был ковай! Блин, поотрывать бы руки художникам, которые рисовали иллюстрации в этих книгах. Хотя, если им показывали коваев в такой обстановке, все понятно. Слово «ковай» с нихонского переводилось как «страшный», и вполне обоснованно.

Справедливости ради стоит отметить, что основные детали переданы верно. Присутствовали и три костяных гребня, идущие ото лба до затылка вытянутой головы, и маленькие глазки, и шипы по всему телу. Если подбирать сравнение, то ковай был похож на обтянутого крокодильей кожей безгривого льва. Только когти побольше да зубы подлинней. Но это лишь приблизительное сравнение.

Неприятный смех поводырей заставил меня опомниться и осознать, что я разглядываю ковая, сидя на пятой точке у противоположной стены. Меня вдруг охватила злость.

Задач мне никто не ставил, но и так было понятно, зачем я сюда явился.

Так, что там говорил учитель по управлению?

Не вставая с пола, я мысленно потянулся к коваю, вспоминая слова бывшего поводыря. «Ментальная оболочка мозга о ни похожа на мыльный пузырь, для хозяина он податлив словно глина, а вот для чужого крепче стали».

Эта информация тут же подтвердилась, когда мои ментальные «руки» скользнули по гладкой, как смазанное маслом стекло, «поверхности». Попытки зацепиться за гладкий шар вызвали яростный рык ковая.

«Подчинить чужого о ни невозможно, так же как и отдавать приказы тому, кто считает тебя врагом».

Стоп! Считает врагом! Но ведь я не враг!

Оставив в покое ментальную оболочку ковая, я постарался донести до него приказ, как делал это ранее с птенцами хорохов.

«Успокойся! Назад! — Ну и для верности: — Сидеть!»

Удивились все: и я, и ковай, а особенно мои «конвоиры». Смех моментально стих. Зверь сделал неуверенный шаг назад и тут же, резко развернувшись, исчез во мраке своего логова.

— Не практикуй это с чужим питомцем. Так не принято, — вполне дружелюбно сказал поводырь, предварительно сняв маску. — Однако мы тоже увлеклись. Так что без обид.

Он протянул мне руку и помог встать.

Поднявшись на ноги, я понял, что совершил ошибку. Голова закружилась, а ноги стали ватными.

И как теперь подчинять бесхозного зверя? С другой стороны, я приступлю к этому делу, имея хоть какие-то практические навыки.

Закончив с приколами, мои проводники двинулись дальше.

Пройдя еще два поворота и как минимум три десятка закрытых решетками «берлог», мы вышли к участку подземелья, ярко освещенному не только факелами, но и магическими шарами. Как я узнал позже, почти все о ни не любили яркого и магического света. Поэтому в подземельях всегда царил лишь немного «разбавленный» факелами полумрак.

Ярко освещенный участок находился у входа в большую «берлогу». Там меня уже ожидали: мой учитель управления, два незнакомых поводыря и очень даже знакомый верховный хорох. Они молча рассматривали меня, и, чтобы не сталкиваться с начальством взглядами, я заглянул в логово хах-ковая и его питомцев.

С нихонского «хах» переводилось как «мать». На самом деле огромный зверь, лишь немногим уступающий размерами слону, был коваю даже не дальним родственником. Просто эти существа по воле древних магов вступили в своеобразный симбиоз.

Хах-ковай спал посреди обширной «берлоги». Казалось, он даже не дышал, но чувствовалось, что о ни жив. По строению скелета гигант походил на медведя с такой же «крокодильей», как у ковая, кожей. Только в отличие от своих симбионтов большую часть тела хах-ковая закрывали шипастые пластины. Они прикрывали почти все тело зверя, а морда вообще оказалась защищенной костяным шлемом с треугольными выступами. Самые большие пластины размещались на боках хах-ковая и несли дополнительную функцию.

Начальство дало мне возможность насладиться непривычным зрелищем, и только затем один из незнакомых поводырей — судя по нашивкам высокого мужчины, это был боярин Возгарь — задал вопрос:

— Курсант, ты готов попробовать свои силы?

— Да, командир, — вытянулся я по стойке «смирно».

— Верховный уже снял запреты прошлой инициации, но все равно это не поможет новичку взять под контроль взрослую троицу. Такое не по силам и многим опытным поводырям, не то что курсанту. Так что, если не получится, не расстраивайся и не рви себе жилы. Впрочем, верховный и твой наставник говорят, что этот курс особенно удачный, а ты лучший из всех в управлении. Так что давай попробуем.

Закончив свою речь, командир корпуса отступил назад, сделав приглашающий жест рукой.

Ох ты ж, елки-палки! Так, Славик, соберись. С чего там нужно начинать?

Сквозь волнение, местами переходящее в панику, начали всплывать знания, почерпнутые на уроках управления. Я потянулся ментальным щупом — не стоит путать его с энергетическим щупом у магов — и проверил оболочку мозга спящего хах-ковая.

Увы, облом — ментальные «пальцы» скользили по уже знакомо-непроницаемой поверхности. От напряжения загудело в голове и закололо в глазах, я тут же прикрыл их веками.

Так, надавим еще сильнее. Поверхность немного прогнулась, но лишь немного. Ощущения обострились, и я начал чувствовать еще две ментальные сферы, которые принадлежали уже коваям.

Так, а это что такое? После увеличения давления на защитную сферу я почувствовал некие изменения в коваях. Они беспокойно зашевелились. Что гласит теория? Хах-коваи не только возят в себе и кормят коваев, но и облегчают общение поводыря с мобильной боевой силой. А также защищают и контролируют своих симбионтов. Инстинктивно сопротивляясь проникновению, хах-ковай ослабил контроль за питомцами.

А если зайти с другой стороны? Резко оставив в покое ментальную оболочку великана, я переключился на одного из коваев. Резкое усилие отозвалось новым приступом боли в голове, а по верхней губе потекла тонкая струйка. Когда она достигла моих губ, то оказалась соленой. Но что бы там ни было, успех налицо. Мой щуп продавил внешнюю оболочку одного из коваев.

Если сводить к ощущениям и ассоциациям, внутри большого шара я «нащупал» маленький шар. Это мы тоже проходили на занятиях. Там нас учили ассоциировать ментальные ощущения с тактильными. «Нащупав» нечто, что мой мозг воспринял как бильярдный шар, я тут же «надавил» на него. Шар из гладкого превратился в шероховатый. По связывающей симбионтов нити я добрался до мозга второго ковая и разбудил его. Затем пришел черед хах-ковая.

Открыв глаза, я увидел, как огромная туша зашевелилась. Большие пластины на ее боках встали горизонтально, открывая «гнезда» коваев. Младшие симбионты тут же выбрались из своих «гнезд», и до меня донеслись эмоции всей троицы. Они признали меня!

Это было непередаваемо. Раньше я замечал дружелюбие и обожание цирковых зверей по их повадкам и еще чему-то неуловимому. И вот сейчас это «неуловимое» захлестнуло меня стремительной волной. Я потянулся к своим новым питомцам. Огромный хах-ковай сонно затряс головой-шлемом, а коваи стремительными тенями скользнули к клетке. Сам не осознавая своих действий, я потянулся к жуткой морде и нашел мягкие места между костяными гребнями. Ковай заурчал от удовольствия, а его брат недовольно заныл. Пришлось уделить внимание и ему.

— Однако, — удивленно хмыкнул за моей спиной командир корпуса.

Я тут же повернулся к начальству лицом.

— Оригинально, но действенно, — вставил свое слово мой учитель.

— Инициация произошла, — удивительно тонким голосом пискнул верховный хорох.

— Ну вот и хорошо, — резюмировал командир поводырей, обращаясь больше к моему учителю. — Задачу поставишь ему сам, а то мы здесь и так потеряли кучу времени.

На этом мое знакомство с командованием корпуса поводырей закончилось.