Укротитель. Трилогия - Шаргородский Григорий Константинович - Страница 170

Ну сколько можно! За что?! Ровена, а теперь и Олан!

На несколько секунд сознание замутилось, и мне не удалось сдержать мучительный вой:

— Твари! Ненавижу!!!

Сидящие у стен купцы побледнели еще больше и мало чем отличались от мертвого Олана. Все присутствующие застыли, боясь пошевелиться. Точнее, почти все.

— Сигтрюгг! — заорал Клепп, вызывая своего напарника. Дальше, так сказать, пошел непереводимый скандинавский фольклор, но меня это уже не интересовало. Душу словно выморозили, оставив одну пустоту.

В себя я пришел в кабинете, пытаясь продышаться от добрых двухсот граммов водки, влитых в меня Клеппом. Викинг совершенно справедливо решил, что гномье пиво здесь не помощник. Спирт в этом мире был известен любому магу, а с недавних пор — и моим телохранителям. Только пришлось научить этих архаровцев разводить его водой, чтобы не погорели.

Клепп попытался влить в меня еще одну порцию огненной воды, но я его остановил:

— Все нормально, мне нужна ясная голова.

— Ну как хочешь, — пожал плечами великан и влил водку в себя.

Несмотря на всю выдержку островитянина, было видно, что его порядком трясет — как оказалось, телохранители из викингов оказались никудышные.

— Где тело? — спросил я первое, что пришло в голову.

— Богдан забрал, — ответил Клепп и тут же понял, что мне может не понравиться надругательство над телом друга. — Прикажешь вернуть?

— Нет, все правильно. Нужно знать, с чем мы столкнулись.

Идти к магу прямо сейчас у меня не было ни сил, ни желания, да и Богдану нужно дать больше времени для подробного изучения.

Когда в кабинет вошли Элбан с Гурдагом, стало понятно, что я переоценил свою выдержку. Так что мы вчетвером добили двухлитровый кувшин водки и послали за пивом. Что бы там ни говорили, но водка — это лучший антидепрессант, главное — не переусердствовать, превращая лечение в запой.

Утром моя пускай и гудящая от похмелья голова все же смогла мыслить ясно. Нет, горе не ушло, оно просто отступило в глубину души, превратившись в черную завесу ненависти и желания отомстить. Почему-то только сейчас до меня дошло, что и Ровена тоже потеряна навсегда. Раньше осознать это мешала злость на себя и обида на девушку, а тут нахлынуло. Как бы то ни было, но она подарила мне незабываемые мгновения. Даже удавка на шее может принести удовольствие. Неприятно ощущать себя мазохистом, но по большому счету все влюбленные страдают подобным извращением.

Что-то изменилось в моей душе. Боль лишь кольнула, а вот туча ненависти стала еще темнее.

Ничего; кто-то из мудрых сказал, что месть — это блюдо, которое нужно подавать холодным, так что подождем. Подобные мысли привели мою психику в какое-то странное равновесие. И если минуту назад я не решался зайти в лабораторию Богдана, то теперь ринулся туда в поисках такой важной для мстительных планов информации.

Богдан стоял у большого стола с распластанным на нем телом. Артефактор, перепрофилировавшийся в патологоанатома, был одет в приличествующий этой профессии наряд — кожаный передник и длинные перчатки. Судя по состоянию тела, вскрытие уже почти закончилось.

Увидев меня, маг почему-то не пошел навстречу, а быстро набросил кусок полотна на округлый предмет, находившийся на том же столе.

Понятно, бережет мои чувства. Похоже, он тоже стал свидетелем моего вчерашнего срыва. Эту догадку подтвердили первые слова артефактора:

— Владислав, мне очень жаль. Клянусь, сделаю все, чтобы помочь тебе отомстить.

В ответ я благодарно кивнул:

— Тогда начнем с информации. Что эти уроды сделали с Оланом?

Богдан не стал проводить демонстрацию, а отвел меня к паре кресел в углу лаборатории. По пути он избавился от передника и перчаток.

— В общем, ясно, что дело темное, — начал маг с моей же поговорки, когда мы уселись. — Если честно, я так ничего толком и не понял.

— То есть как не понял? — нетерпеливо спросил я. — Кстати, почему здесь нет жизнюка? Возможно, он разберется в человеческом теле лучше артефактора.

— Был здесь жизнюк, — с легким раздражением ответил Богдан. В его голосе чувствовалась обида. Если судить по красноте глаз мага — пока я валялся пьяным, он ковырялся в теле моего несостоявшегося убийцы.

— Извини.

— Да нормально все… Сам злюсь. Так вот, жизнюк был, но ничего толком не сказал. Это не его профиль.

— То есть как не его? Насколько я помню, с «озверелыми» вы разобрались в два счета.

— В том-то и дело, что если и есть в мире нечто абсолютно непохожее на «озверелых», то оно лежит на том столе. Прости за «оно».

— Не заморачивайся, от Олана там уже ничего не осталось. Лучше объясни подробнее.

— «Озверелых» можно назвать высшей степенью воплощения жизненных сил. Дикарский божок накачивал их энергией, как рыбаки надувают акульи пузыри воздухом. Здесь же все наоборот. Твой друг умер более двух месяцев назад. Поэтому магу жизни возле него делать нечего. Они даже при исследовании погибших людей ориентируются по остаточным эманациям жизненной энергии. А здесь ее меньше, чем в булыжнике.

— Ты хочешь сказать, что Чистые сделали из моего друга зомби? — Ненависть внутри меня полыхнула так сильно, что едва не помутилось сознание. Судорога свела скулы, что отозвалось скрипом зубов.

— Кто такие зомби? — удивился Богдан.

— Живые мертвецы. Трупы, поднятые некромантами.

— Некромантами? Я что-то такое слышал. По слухам, они делают из мертвых тел новых существ, но их называют не зомбями, а некрами. Да и вообще все это детские сказки.

— Богдан, а ничего, что ты всю ночь ковырялся в такой сказке?

— Да уж, страшненькая получилась легенда. Кстати, ты не скажешь, с какого такого лиха Клепп допустил до тебя эту страхолюдину? Как ты там говоришь… совсем мышей не ловит.

— Ты прав, моя охрана действительно облажалась, но именно в этом его вины нет. Когда Олан входил в зал советов, то выглядел как приболевший человек, а уже когда прыгнул на меня, то стал меняться. Кстати, такое лицо я уже видел.

— Где?

— Король.

— Проклятье… — выдохнул побледневший маг. Его глаза забегали, а в черепушке, видимо, начала складываться мозаика, и, судя по всему, она повторяла то, что удалось собрать мне. — Так, значит, Белинус не пережил болезнь, скосившую его родителей? И те сотни людей в храме Кали монах собирался превратить в некров.

— И эти некры сожрали бы нас, как стая крыс сырную головку, — закончил я за друга мысль, легко приняв новую терминологию. Слово «зомби» мне не нравилось, особенно в применении к Олану. — Странно, что нам так легко удалось убить уже мертвого человека.

— Ничего странного, — оживился совсем приунывший маг. — Жизни в этом теле нет ни капли, но какая-то энергия присутствует. И мне, как артефактору, удалось ее обнаружить. Есть несколько основных каналов, и все они идут из головы к конечностям. Твой удар по лицу ничего не повредил. Там и повреждать-то уже нечего. А вот секира Клеппа отделила голову, тем самым перерезав управляющие каналы. Тело не может двигаться само по себе, с управлением может справиться только мозг, пусть даже мертвый. У самого же тела некра энергии не так уж много. Если верить Клеппу, не было даже судорог.

— И если бы не удалось снять ему голову…

— Он бы продолжал драться даже с одной конечностью. Ни боли, ни кровопотери.

— Есть еще кое-что: на нашей базе возле столицы я нарвался на своего однокашника, и с ним связано еще больше странностей.

— Куда уж больше? — удивился Богдан.

— Есть куда. Он явился с четверкой помощников и, пока его не сожрал акаяси, сумел как-то слиться с двумя.

— В каком смысле «слиться»?

— В прямом. Сами соединения не давала рассмотреть одежда, но то, что получилось, двигалось как единый организм с шестью руками и шестью ногами.

— Как это вообще возможно?.. — ошарашенно выдохнул Богдан.

— Это я у тебя хотел спросить.

— Мне не удалось узнать о том, как они обратили твоего друга, а ты хочешь получить ответы на совсем уж бредовые вопросы… Это уже не сказка, а кошмар какой-то.