Укротитель. Трилогия - Шаргородский Григорий Константинович - Страница 161

— А я откуда знаю! — Страх потихоньку выходил из Богдана вместе с криком. И это было хорошо.

— Ладно, давай спросим у кого-то более сведущего, — поддел я мага, заодно покосился на целителя.

— Если думаешь, что это продолжение истории с дикарским божком, то ошибаешься, — вздохнув, сказал Богдан, признавая мою правоту. — Ритуал должен был убить всех людей в храме. Целитель почувствовал это даже из дворца. А монаха мне не то что анализировать — даже вспоминать не хочется. Ты натыкал в него рунных клинков как булавок в подушечку, а он, похоже, даже не почесался.

— И тут выступил ты с огненным доводом.

— Это да, — наконец-то улыбнулся маг, — еще не весь жиром заплыл.

— Я этого не говорил.

— А то у меня глаз нету, — вздохнул Богдан, окончательно успокаиваясь. — Ладно, как бы то ни было, ответы на наши вопросы находятся в храме.

А вот возвращаться в храм не хотелось до слабости в ногах. Я далек от мистики, но было как-то жутковато даже смотреть на мрачные стены храма, вход в который был в прямом смысле слова закупорен телами людей, не то что лезть внутрь. В конечном итоге пришлось идти на компромисс, а значит — вновь пробираться по проходу под землей.

Возможно, мне это лишь показалось, но вид храма стал еще более зловещим — проходящий сквозь стекла красный свет словно напитался разлитой по полу кровью. А стены будто начали оживать.

Так, заканчиваем с осмотром — и ходу отсюда. И это касается не только храма, но и страны вообще. Еще не скоро мне вновь захочется полюбоваться красотами Магадхи.

Оставшиеся в живых индусы — как фанатики, так и ранее связанные — сбились в плотную толпу, стараясь держаться подальше от трех точек: горы трупов у входа в храм, статуи Кали и места гибели монаха, от которого мало что осталось.

Рассыпанные по полу пепел и обгоревшие кости поставили крест на нашем расследовании, зато неожиданно помог щуплый хорох. Птицелюду явно понравилась роль этакого детектива, поэтому он сразу после выхода из подземного тоннеля слишком уж бесстрашно направился к толпе индусов. Впрочем, чего бояться существу, по бокам которого выступали два здоровенных ковая? Один из зверей стремительно рванул вперед, выдергивая из толпы завизжавшего индуса. Орал он напрасно, потому что, когда нужно, о́ни бывают очень аккуратными — ковай вцепился зубами лишь в запачканную пылью и кровью одежду.

Хорох тут же схватил беднягу за голову, а когда тот отключился, брезгливо отошел в сторону.

Что-то мне в этой картинке не понравилось. Я мысленно подозвал хороха к себе, а когда он подбежал, ухватил птицелюда за горло, поднимая тщедушное тельце в воздух.

— Кто позволял тебе лезь в голову человека без разрешения?

— Простите, господин, это не повторится, — сдавленно пропищал хорох, подкрепляя свои слова каскадом мыслеобразов.

Пожалуй, верховный хорох прав — свобода слишком плохо действует на это племя, и если рабство мне попросту претит, то дисциплину нужно держать железную.

— Говори, что узнал.

— Раджа здесь, — чирикнул перепуганный хорох, не зная, чего ждать от взбешенного командира.

А новость интересная и очень важная.

— Сможешь его найти?

— Нужно время, — развел тоненькими ручками хорох.

— Работай, — отрезал я и вернулся в подземный ход, подальше от тяжелого запаха смерти.

Задерживаться в этом городе я не планировал ни на секунду больше, чем это было необходимо, то есть пока летучий отряд не соберется в дорогу, а хорох не найдет раджу.

Сборы немного затянулись, потому что следовало поднять погруженных в глубочайший сон осиротевших коваев на спины хидоев. Да и сами хидои должны были хоть пару часов отдохнуть.

Город молчал, но я буквально кожей чувствовал ненависть его жителей. Удивляться нечему — для обычных обывателей мы являемся шайкой бандитов, напавших на мирную церемонию в храме и к тому же буквально отрезавших гостеприимную руку с куском хлеба. И ведь ничего не объяснишь — планы раджи и непонятно что забывшего в джунглях Магадхи монаха были известны только им. Одному — посмертно, а вот с другим заговорщиком есть шансы пообщаться.

Призрачность этих шансов стала понятна, когда два поводыря притащили злобно сверкающего глазами толстяка.

Вот шустряк — пока мы разбирались с монахом и отбивали атаку местного воинства, местная шишка успел переодеться в рубище.

Его наряд наверняка что-то означал и должен был усилить маскировку, но мне — человеку, с трудом отличающему брахманов от неприкасаемых, — все его ухищрения были до лампочки. Зато очень заинтересовало поведение хороха.

— Что случилось? — спросил я у трясущегося птицелюда.

— Табу, — чирикнул съежившийся хорох и, видя, что я не понимаю, добавил: — На нем татуировка с запретом.

— Даже так? — удивился я, услышав эту довольно интересную новость.

В Брадаре только король, ярлы и князья могли спрятать свои мысли от верховного хороха и его учеников, один из которых находился здесь.

И все же что-то мне подсказывало, что верховный способен пробиться и через мою княжескую татушку. Так что есть шанс сломать и эту преграду.

— Пакуем его и забираем с собой.

Один из поводырей, повинуясь моему приказу, тут же тюкнул кулаком в латной перчатке по макушке раджи, и злобный свет в черных глазах индуса погас вместе с сознанием.

Назад возвращались с максимальной скоростью. В расчет бралась не человеческая усталость, а пределы хоть и изрядной, но все же не бесконечной выносливости о́ни.

До порожистого перевала мы добрались всего с двумя ночевками, больше похожими на привалы.

Начальник пограничной крепости был очень удивлен нашим быстрым возвращением:

— Вы хотите сказать, что успели выполнить приказ короля?

— Полностью, — небрежно пожал плечами я. — Мне приказали разобраться с угрозой появления еще одного дикарского божка. Проблема решена. Никаких божков там нет.

— Но вы притащили с собой раджу! — начал закипать командир гарнизона.

— Да, потому что он напал на меня и потому стал законным пленником.

— Но это же война!

— Нет, эрл, — постарался смягчить ситуацию я, — это максимум буза на границе и частные разборки между дворянами сопредельных государств. И еще, давайте начистоту: у меня не было приказа ни приводить индусов под руку нашего короля, ни охранять границу, так что если что и случится, вам придется самому справляться с этим.

Как бы я ни старался вести себя миролюбиво, с начальником гарнизона мы расстались нехорошо. Впрочем, его душевное равновесие волновало меня меньше всего, потому что стало понятно, что ноги заговора растут из Лугуса, и не факт, что пограничник во всем этом не замешан. От мысли, что мои недоброжелатели, не надеясь на успех западни, нанесут удар еще и по долине Мен, становилось совсем грустно.

Чтобы взвинтить темп, мы оставили половину отряда двигаться медленнее и на всех парах рванули к перевалам Лорхских гор.

Два стремительных марша на пределе сил о́ни позволили нам перехватить основную колонну Корпуса на привале у ближайшего к горам города.

— Что случилось? — тут же напрягся Драган, вышедший встречать наш запыленный и уставший отряд.

— Нас развели как детей, — вздохнув, ответил я. — Это была западня. Корпус просто выманили из королевства.

Выслушав мой пересказ событий в столице магадхского княжества, Драган недоверчиво покачал головой:

— Что-то не сходится. На что рассчитывал раджа? Даже если бы баллисты были готовы, ну убили бы они пару коваев и, скажем, сагара вместе с тобой. И что? Корпус все равно остался бы боеспособным.

Переговариваясь, мы вошли в палатку командира Корпуса. Поводыри не стали обременять небольшой городок и расположились чуть ниже по течению реки. Со счастливым вздохом я завалился на походную раскладушку Драгана, не вызвав этим даже малейшего недовольства хозяина.

— Так-то оно так, но то, что творил монах в храме этой жуткой богини, делалось, как говорил один умный медведь, неспроста.